– Элеонор, ты же знаешь порядки. Есть вещи, которые я не имею права говорить. Просто ответь на вопрос. Ты знаешь Терренса Куиллена?
– Да.
– Откуда?
– Примерно шесть месяцев назад он подошел ко мне, когда я выходила из «Фламинго». Я жила здесь четыре или пять месяцев, обустраивалась и играла шесть вечеров в неделю. Он на свой манер объяснил мне, что к чему. А сам к тому времени уже кое-что обо мне знал, был в курсе, что я недавно освободилась. Он заявил, что существует определенная такса и я должна ее платить. Все местные платят, а если я откажусь, у меня возникнут неприятности. Если соглашусь, то он станет за мной приглядывать и в случае чего всегда окажется рядом. Ты же знаешь, как это происходит – неприкрытое, наглое вымогательство.
Элеонор не выдержала и расплакалась. Босху потребовалась вся его выдержка, чтобы не обнять ее и не попытаться утешить.
– У меня не было ни одного знакомого, – продолжила она. – Я всего боялась. Стала платить. А что делать? У меня ничего не осталось, и мне некуда было податься.
– Черт! – сквозь зубы выдохнул Босх. Поднялся, обошел стол, притянул Элеонор к себе и поцеловал в макушку. – Ничего не бойся, все будет хорошо, обещаю.
Несколько мгновений он молча обнимал ее, а Элеонор тихо плакала. А затем отворилась дверь, и на пороге появился Айверсон. Он жевал зубочистку.
– Пошел вон! – крикнул Босх. Дверь медленно закрылась.
– У тебя будут из-за меня неприятности, – испугалась Элеонор.
– Не из-за тебя. Все неприятности – мои собственные.
Вскоре он вновь вошел в кабинет Фелтона. Капитан поднял голову, но не проронил ни слова.
– Она откупалась от Куиллена, чтобы ее оставили в покое, – объяснил Босх. – Платила две сотни в неделю. Уличная такса. Она ничего ни о чем не знает. А в пятницу играла около часа за одним столом с Алисо совершенно случайно. Она ни при чем. А теперь отпустите ее. Прикажите своим людям.
Фелтон откинулся на спинку стула и принялся постукивать авторучкой по нижней губе. Он демонстрировал Босху глубокую задумчивость.
– Не знаю, не знаю… – пробормотал он.
– Хорошо, предлагаю сделку: вы ее отпускаете, а я звоню своим.
– И что вы им скажете?
– Что установил сотрудничество с управлением Метро и считаю, что операция должна быть совместной. Заявлю, что мы собираемся прижать Гошена, поскольку от него тянется ниточка к Марксу. Он сдаст Маркса, а Маркс тот самый тип, который держал на крючке Алисо. И еще я скажу: желательно, чтобы главенствующую роль в операции играли вы, ведь вы лучше знаете местную почву и Маркса. Ну как?
Фелтон выстукал еще одно закодированное сообщение по губе.
– Звоните прямо сейчас, – наконец решился он. – А после того как пообщаетесь со своим начальником, передайте мне трубку.
– У меня начальник женщина.
– Мне без разницы.
* * *
Через полчаса Босх сидел за рулем машины без опознавательных знаков, которую позаимствовал в полицейском управлении Метро, и вез скрючившуюся на сиденье Элеонор. Разговор с лейтенантом Биллетс прошел относительно нормально, и Фелтон тоже не обманул. Элеонор выпустили, но навредить успели порядком. Ей удалось начать новую жизнь, и она смирилась со своим существованием, но недоверие, унижение и сознание уязвимости выбили у нее почву из-под ног. И все из-за него. Босх вел автомобиль молча, не в состоянии придумать, что ей сказать и как утешить. Это мучило его, он искренне переживал. До прошлой ночи он не видел Элеонор пять лет, но она постоянно оставалась в его подсознании, даже если он встречался с другими женщинами. Некий голос постоянно нашептывал, что Элеонор Уиш – его единственная. Его половинка.
– Меня никогда не оставят в покое.
– Что?
– Помнишь фильм с Хэмфри Богартом? Там коп говорит: «Заметем постоянных подозреваемых». Они и заметают. Вот и я теперь из их числа. А до сегодняшнего дня не верила. Постоянная подозреваемая. Я должна тебя благодарить, что ударил наотмашь по лицу правдой.
Босх не знал, как себя вести, потому что Элеонор не кривила душой.
Через несколько минут они оказались у ее дома. Босх провел Элеонор в гостиную и усадил на диван.
– Как ты?
– Прекрасно.
– Когда придешь в себя, осмотрись, не взяли ли чего-нибудь.
– У меня нечего брать.
Босх поднял взгляд на иллюстрацию «Полуночников» над диваном. Пустое вечернее кафе. За столиком парочка. Поодаль еще один мужчина. Босх всегда считал, что одинокий мужчина – это он.
– Элеонор, – произнес он. – Мне нужно возвращаться. Но я приеду, как только сумею.
– Хорошо, Гарри. Спасибо, что вызволил меня.
– Держись!
– Ладно.
– Обещаешь?
– Да.
* * *
Айверсон ждал его в управлении и допрос Гошена без него не начинал. Фелтон отдал Гошена Босху – это было все еще его расследование.
В коридоре Айверсон остановил Босха и похлопал по руке.
– Слушайте, Босх, я не знаю, что там у вас с этой женщиной. Думаю, это никого не касается, раз капитан решил ее отпустить. Но если нам работать вместе, хочу сказать: мне не понравилось, как вы выставили меня из кабинета.
Босх с минуту смотрел на него. Зубочистка все еще торчала у Айверсона изо рта.
– Айверсон, я даже не знаю вашего имени.
– Джон, но все зовут меня Айви.
– А мне, Айверсон, не понравилось, как вы толкались под дверью капитана и рядом с комнатой для допросов. У нас в Лос-Анджелесе копов, которые подсматривают, подслушивают и нарушают правила, называют шустрилами. Мне плевать, обиделись вы или нет. Вы и есть шустрила. Только вздумайте устроить мне неприятности, я сразу отправлюсь к Фелтону и устрою вам. Заявлю, что застал вас у себя в номере. А если этого окажется недостаточно, добавлю, что выиграл накануне шесть сотен в рулетку, но после вашего появления деньги исчезли из бюро. Ну как, все еще хочешь заниматься допросом?
Айверсон схватил его за воротник:
– Ты со мной не шути, Босх!
– А ты со мной, Айви.
Айверсон усмехнулся, ослабил хватку и отступил. Босх поправил рубашку и галстук.
– Пошли, ковбой! – предложил Айверсон.
Они шагнули в комнату для допросов. Гошен сидел с закрытыми глазами, подсунув ладони под затылок и положив ноги на стол. Айверсон взглянул на разорванный металл, где наручники прикреплялись к кольцу, и его щеки вспыхнули от гнева.
– А ну-ка, дерьмо, встать! – приказал он.
Гошен поднялся, держа скованные руки над головой. Айверсон достал ключ и снял один наручник.
– Что ж, повторим, – процедил детектив, завел его руки за спину, посадил и продел наручники за стальную перекладину спинки стула. Пододвинул ногой себе стул и сел наискосок от арестованного. Босх устроился с другой стороны.
– Отлично, фокусник Гарри Гудини, теперь за тобой еще и порча государственной собственности.
– Ай-ай-ай, Айверсон. Убого. Очень убого. Похоже на тот раз, когда ты завалился в клуб и отвел Синду в кабинет прихотей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94