Селеста и не заметила, когда ее ноги успели подняться и обхватить бедра Гаррика. Руки Селесты тоже двигались словно сами по себе, беспорядочно хватая то шею Гаррика, то его плечи, то его руки. Бедра Селесты пришли в движение, а спина напряглась и выгнулась дугой.
А тем временем ритм движений Гаррика все убыстрялся, а сами движения становились все сильнее и резче.
Гаррик был неутомим, а возбуждение Селесты продолжало расти, оно уже начинало пугать ее. Кровь бешено стучала у нее в висках, а держать веки поднятыми становилось все труднее и труднее, они тяжелели с каждой секундой. Наконец глаза Селесты закатились, и вслед за этим она услышала стон – неужели свой собственный? Теперь ей хотелось, чтобы их движения стали еще быстрее, но Гаррик не давал Селесте разогнаться, крепко держал в руках ее бедра, заставлял подчиниться своему ритму.
Гаррик слегка переместился наверх, приблизил губы к уху Селесты и прошептал низко и страстно:
– Селеста. Дай мне увидеть тебя. Дай мне услышать тебя. Не закрывайся.
Неизвестно, откуда у нее взялись силы возразить, но она прошептала в ответ:
– Нет.
Напряжение внутри ее нарастало, но Селеста из последних сил сдерживала свою страсть, не давая ей выплеснуться наружу.
– Это простое, чистое наслаждение, – снова зашептал Гаррик, замедляя свои движения. – Ты же чувствуешь, как мне приятно быть внутри тебя?
– Да, – ответила она, запрокидывая голову.
– Как я скольжу внутри тебя.
– Да, – простонала Селеста, выгибая спину.
– У тебя внутри темно и тепло. И очень тесно.
Он выдыхал слова в такт своим движениям, и Селеста слушая их, двигалась все раскрепощеннее и смелее переставая стыдиться того огня, который пылал в ее теле.
Потом она всхлипнула.
– Держи меня глубже в себе, – прошептал Гаррик. – Держи меня.
Она старалась. Она напрягла мышцы – и горячая волна окатила все ее тело, заставив содрогаться и кричать от наслаждения, умирать и сходить с ума. Селеста кричала, судорожно царапала плечи Гаррика ногтями. Казалось, она теряет сознание.
А когда все закончилось и Селеста вновь открыла глаза, она увидела перед собой лицо Гаррика. Он не отрываясь смотрел на нее и продолжал двигаться… вперед и назад… назад и вперед.
Глава 23
Ни один мужчина не должен был выглядеть таким хмурым, проснувшись поутру рядом с прекрасной обнаженной женщиной, прильнувшей головой к его груди. Ни один мужчина не мог бы не петь от радости, проведя ночь любви в объятиях Селесты.
Но Гаррик Стенли Брекенридж Трокмортон Третий был не таким, как все.
Не открывая глаз, он лежал на подушках, разбросанных по полу оранжереи, страдая от прикосновении Селесты и мучительно решая проблемы, вставшие перед ним.
Он не мог гордиться тем, что произошло вчера ночью. Однако не случилось и ничего такого, в чем он мог бы раскаяться.
Но, тем не менее, он должен сожалеть о том, что было прошлой ночью. Должен, черт побери. Ведь вчера ночью он лишил девственности юную девушку, дочь – о, ужас! –одного из своих работников, и наслаждался тем, что он делал.
Разумеется, она сама пожелала этого. Сама захотела заняться с ним любовью.
Он сглотнул.
К сожалению, все было именно так. Да, она была дочерью садовника, но он же заявил, что не признает социальных различий, они не более чем выдумка аристократов, вступающих в брак только для того, чтобы увеличить свое состояние. Он всегда осуждал это в людях. Селеста же оказалась именно той женщиной, о которой он всегда мечтал, – умной, красивой, веселой и открытой. И она принадлежала ему одному.
До него ее не касалась ничья рука, и как бы ни были недостойны его чувства, Трокмортон не мог не испытывать от этого мужской гордости.
Селеста провела ладонями по груди Гаррика, опустилась ниже, прижала сжатый кулак к его животу, словно пробуя его на прочность.
Что за мужчина лежал рядом с ней? Одно можно было сказать с уверенностью – не тот, за которого он себя выдавал. Он считал себя деловым человеком, спокойным и рассудочным, но оказалось, что Гаррик способен на сильные чувства, способен поддаться искушению. Искушению по имени Селеста.
Она провела ладонями по его бедрам, склонила голову и прижалась к ним щекой.
Он никогда не думал о своем теле. Знал только, что оно большое, сильное, всегда готовое к схватке. Упражнения накачали силой его мускулы. Трокмортои много ездил верхом, фехтовал, занимался боксом, од ним словом, поддерживал себя в форме, как любой человек, жизнь которого полна опасностей. Но сейчас Селеста рассматривала его словно ребенок, получивший новую игрушку. Она гладила каждый уголок большого тяжелого тела Трокмортона – его колени, бедра затем выше…
И он замер, напряженно ожидая и надеясь… Посреди ночи он проснулся от желания вновь заняться любовью с Селестой. Перед этим ему снилось, что он пробирается к ней в спальню, чтобы разбудить ее нежным поцелуем. Ему снилось, что он целует ее грудь, ее бедра, а затем разводит в стороны ее ноги входит в нее – нежную, горячую.
Пальцы Селесты пробежали по его бедрам и остановились.
Ему хотелось властвовать над этой женщиной, закрепить обладание ею и быть уверенным в том, что она всегда останется рядом с ним. Быть может, это желание было диким, быть может, его стоило стыдиться, но для Трокмортона оно почему-то было жизненно важным.
Но вот настало утро, и пришла пора возвращаться из призрачного мира чувств и желаний в суровую реальность, которая требует проклятой мудрости. Трокмортон свято верил в то, что, если мужчина совершил ошибку, он должен уметь за нее ответить. Вот он, Гаррик, должен посмотреть правде в глаза и признать, что нарушил вчера все правила, предписанные моралью, И должен теперь загладить свою вину. Он знал, что ему нужно сделать, и не собирался прятать голову в песок.
Пока он делал свои выводы, Селеста прикоснулась к его члену, твердому и напряженному, словно не было позади безумной ночи. Словно Трокмортон был мальчишкой, впервые в жизни дорвавшимся до близости с женщиной.
В юности он не слишком заботился о женщинах и в любви думал прежде всего о себе, считая, как и все молодые, что если будет хорошо ему, то будет хорошо и партнерше. Но теперь, особенно после вчерашней ночи, он понимал, что самое главное – это доставить наслаждение не себе, а женщине. Много ли радости принесет двоим любовь, если будет неразделенной?
Правда, когда Селеста была близка к оргазму, она пыталась сопротивляться ему, и это не удивило Трокмортона.
Ведь он уже доводил ее до такого состояния вот здесь, в этой оранжерее. Тот случай был уроком для них обоих. Тогда Селесте трудно было смириться с тем, что собственное тело может предать ее, тем более что Трокмортон не разделил тогда с ней экстаза, оставил Селесту наедине с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
А тем временем ритм движений Гаррика все убыстрялся, а сами движения становились все сильнее и резче.
Гаррик был неутомим, а возбуждение Селесты продолжало расти, оно уже начинало пугать ее. Кровь бешено стучала у нее в висках, а держать веки поднятыми становилось все труднее и труднее, они тяжелели с каждой секундой. Наконец глаза Селесты закатились, и вслед за этим она услышала стон – неужели свой собственный? Теперь ей хотелось, чтобы их движения стали еще быстрее, но Гаррик не давал Селесте разогнаться, крепко держал в руках ее бедра, заставлял подчиниться своему ритму.
Гаррик слегка переместился наверх, приблизил губы к уху Селесты и прошептал низко и страстно:
– Селеста. Дай мне увидеть тебя. Дай мне услышать тебя. Не закрывайся.
Неизвестно, откуда у нее взялись силы возразить, но она прошептала в ответ:
– Нет.
Напряжение внутри ее нарастало, но Селеста из последних сил сдерживала свою страсть, не давая ей выплеснуться наружу.
– Это простое, чистое наслаждение, – снова зашептал Гаррик, замедляя свои движения. – Ты же чувствуешь, как мне приятно быть внутри тебя?
– Да, – ответила она, запрокидывая голову.
– Как я скольжу внутри тебя.
– Да, – простонала Селеста, выгибая спину.
– У тебя внутри темно и тепло. И очень тесно.
Он выдыхал слова в такт своим движениям, и Селеста слушая их, двигалась все раскрепощеннее и смелее переставая стыдиться того огня, который пылал в ее теле.
Потом она всхлипнула.
– Держи меня глубже в себе, – прошептал Гаррик. – Держи меня.
Она старалась. Она напрягла мышцы – и горячая волна окатила все ее тело, заставив содрогаться и кричать от наслаждения, умирать и сходить с ума. Селеста кричала, судорожно царапала плечи Гаррика ногтями. Казалось, она теряет сознание.
А когда все закончилось и Селеста вновь открыла глаза, она увидела перед собой лицо Гаррика. Он не отрываясь смотрел на нее и продолжал двигаться… вперед и назад… назад и вперед.
Глава 23
Ни один мужчина не должен был выглядеть таким хмурым, проснувшись поутру рядом с прекрасной обнаженной женщиной, прильнувшей головой к его груди. Ни один мужчина не мог бы не петь от радости, проведя ночь любви в объятиях Селесты.
Но Гаррик Стенли Брекенридж Трокмортон Третий был не таким, как все.
Не открывая глаз, он лежал на подушках, разбросанных по полу оранжереи, страдая от прикосновении Селесты и мучительно решая проблемы, вставшие перед ним.
Он не мог гордиться тем, что произошло вчера ночью. Однако не случилось и ничего такого, в чем он мог бы раскаяться.
Но, тем не менее, он должен сожалеть о том, что было прошлой ночью. Должен, черт побери. Ведь вчера ночью он лишил девственности юную девушку, дочь – о, ужас! –одного из своих работников, и наслаждался тем, что он делал.
Разумеется, она сама пожелала этого. Сама захотела заняться с ним любовью.
Он сглотнул.
К сожалению, все было именно так. Да, она была дочерью садовника, но он же заявил, что не признает социальных различий, они не более чем выдумка аристократов, вступающих в брак только для того, чтобы увеличить свое состояние. Он всегда осуждал это в людях. Селеста же оказалась именно той женщиной, о которой он всегда мечтал, – умной, красивой, веселой и открытой. И она принадлежала ему одному.
До него ее не касалась ничья рука, и как бы ни были недостойны его чувства, Трокмортон не мог не испытывать от этого мужской гордости.
Селеста провела ладонями по груди Гаррика, опустилась ниже, прижала сжатый кулак к его животу, словно пробуя его на прочность.
Что за мужчина лежал рядом с ней? Одно можно было сказать с уверенностью – не тот, за которого он себя выдавал. Он считал себя деловым человеком, спокойным и рассудочным, но оказалось, что Гаррик способен на сильные чувства, способен поддаться искушению. Искушению по имени Селеста.
Она провела ладонями по его бедрам, склонила голову и прижалась к ним щекой.
Он никогда не думал о своем теле. Знал только, что оно большое, сильное, всегда готовое к схватке. Упражнения накачали силой его мускулы. Трокмортои много ездил верхом, фехтовал, занимался боксом, од ним словом, поддерживал себя в форме, как любой человек, жизнь которого полна опасностей. Но сейчас Селеста рассматривала его словно ребенок, получивший новую игрушку. Она гладила каждый уголок большого тяжелого тела Трокмортона – его колени, бедра затем выше…
И он замер, напряженно ожидая и надеясь… Посреди ночи он проснулся от желания вновь заняться любовью с Селестой. Перед этим ему снилось, что он пробирается к ней в спальню, чтобы разбудить ее нежным поцелуем. Ему снилось, что он целует ее грудь, ее бедра, а затем разводит в стороны ее ноги входит в нее – нежную, горячую.
Пальцы Селесты пробежали по его бедрам и остановились.
Ему хотелось властвовать над этой женщиной, закрепить обладание ею и быть уверенным в том, что она всегда останется рядом с ним. Быть может, это желание было диким, быть может, его стоило стыдиться, но для Трокмортона оно почему-то было жизненно важным.
Но вот настало утро, и пришла пора возвращаться из призрачного мира чувств и желаний в суровую реальность, которая требует проклятой мудрости. Трокмортон свято верил в то, что, если мужчина совершил ошибку, он должен уметь за нее ответить. Вот он, Гаррик, должен посмотреть правде в глаза и признать, что нарушил вчера все правила, предписанные моралью, И должен теперь загладить свою вину. Он знал, что ему нужно сделать, и не собирался прятать голову в песок.
Пока он делал свои выводы, Селеста прикоснулась к его члену, твердому и напряженному, словно не было позади безумной ночи. Словно Трокмортон был мальчишкой, впервые в жизни дорвавшимся до близости с женщиной.
В юности он не слишком заботился о женщинах и в любви думал прежде всего о себе, считая, как и все молодые, что если будет хорошо ему, то будет хорошо и партнерше. Но теперь, особенно после вчерашней ночи, он понимал, что самое главное – это доставить наслаждение не себе, а женщине. Много ли радости принесет двоим любовь, если будет неразделенной?
Правда, когда Селеста была близка к оргазму, она пыталась сопротивляться ему, и это не удивило Трокмортона.
Ведь он уже доводил ее до такого состояния вот здесь, в этой оранжерее. Тот случай был уроком для них обоих. Тогда Селесте трудно было смириться с тем, что собственное тело может предать ее, тем более что Трокмортон не разделил тогда с ней экстаза, оставил Селесту наедине с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81