Сев на корточки, Сора вздохнула:
— Никогда не думала, что у Бронни окажется такая внешность.
— Какая — такая? — осторожно поинтересовался Уильям.
— Прекрасная. Сначала я думала, что у него седая борода, брови, сросшиеся на переносице, да волосы, растущие из ушей. Потом, когда он нес меня наверх, я поняла, что это молодой человек, но по-прежнему он рисовался мне длинноруким и с вывернутыми коленями. Однако пальцы меня не обманывают. Это божественно красивый мальчик.
— Гм.
Она подалась вперед, чтобы оказать Бронни помощь, но Уильям отстранил ее руки.
— Я сам.
— Но мне же не привыкать работать без света, — возразила Сора.
— Я сам.
Бронни был перевязан так ловко, что удивился бы, будь он в сознании. Закончив работу, Уильям заверил Сору:
— С ним все будет в порядке. Послушай его.
Из бессознательного состояния Бронни впал в сон почти без какого-либо перехода. Его храп ознаменовал руладами их продвижение по лазу, где они толкали перед собой доску, а за собой волочили еду и питье.
Уильям с новой надеждой осмотрел глыбу, которая загораживала им путь. Она оставалась все такой же огромной, но с помощью рычага, который добыла Сора, они могли бы выполнить свою задачу. Сначала надо было сдвинуть камень на достаточное расстояние, чтобы подсунуть под него доску, и Уильям скомандовал:
— Упрись плечом в камень, милая, и мы этот камешек сдвинем.
— А мы тогда сможем поесть?
Сора устроилась между глыбой и стеной, Уильям взялся за камень снизу, и вместе они приподняли его. Камень отвалился на достаточное расстояние, чтобы под него подлезла доска.
— Поедим, когда выберемся. Будет стимул.
Сора протиснулась, чтобы помочь Уильяму налечь на рычаг, но он мягко отстранил ее:
— Я справлюсь с этим. Ты слишком хрупка.
— Но, Уильям…
— Для этого потребуется больше мускулов, чем имеется у тебя. Доверься мне, Сора.
Она молча отползла в сторону и положила одну руку на глыбу.
Уильям налег на рычаг. Доска издала зловещий треск, но ничто не сдвинулось с места. Уильям остановился, перевел дыхание и надавил еще раз. Он толкал, бился, задыхался, и все без толку. Он стонал от усилий, которые прилагал для того, чтобы сдвинуть препятствие, но камень едва покачивался.
Она не вмешивалась до тех пор, пока ей стало совсем невмоготу, и тогда заявила:
— Не могу поверить, что не станет легче оттого, что я помогу тебе.
— Может, возьмешь операцию на себя? — поинтересовался Уильям сквозь зубы.
— Нет. У тебя выходит отлично. Он снова налег на рычаг.
— Я просто подумала…
Уильям взревел, и эхо от его рева прокатилось по крошечной пещерке:
— Тогда помогите, госпожа Зануда.
Примостившись, Сора резко повернулась и, не сдержавшись, съязвила:
— А ты всегда так злишься, когда кто-нибудь выскажет дельную мысль?
— Да.
Сора решила оставить эту тему, пробормотав «О».
Она надавила вперед, он снизу, и глыба чуть сдвинулась. Забыв о размолвке, Уильям закричал: «По-придержи так!» и пропихнул доску поглубже. Мучительно маленькими движениями камень сдвигался с того места, на котором он возлежал, и внезапно Сора рухнула на пол, а глыба покатилась. С потолка на Сору дождем посыпались камешки, а Уильям пополз вперед, словно опасаясь, что камень вернется на место. Осмотрев пространство за завалом, он заявил:
— Выход. Дальше пещера идет под откос. Разогнувшись после ползанья на карачках, он поднялся на ноги, поднял Сору, будто тряпичную куклу, и с огромным удовольствием обнял ее.
— Справились!
Она обняла его в ответ, соглашаясь:
— Справились.
Уильям посмотрел на нее, когда она подняла к нему свое лицо, рассмеялся и простонал:
— Знаешь, на кого ты похожа?
Сора ожидала вовсе не этого и пробормотала:
— А это важно?
— В таком виде Николас ни за что не узнал бы тебя.
Уильям подул ей на лицо, усадил и отряхнул ее одежду.
— Ты вся белая, — заявил он. — И, очевидно, такой и останешься, пока мы не найдем, где тебя искупать.
— А ты что, чище?
— Нет. Возможно, когда я приду, чтобы отомстить ему, он решит, что я какое-то привидение, преследующее его.
— Очень здоровое привидение.
Она посмеялась над его выдумкой и потребовала себе награды:
— Теперь мы можем поесть?
— Женушка моя прожорливая, — вздохнул Уильям, забираясь в лаз и вытаскивая оттуда еду и вино.
— Подойди к краю пещеры. Солнечные лучи приятны.
— А как же Бронни?
— По одной неразрешимой задаче зараз, жена, — напомнил ей Уильям.
Сора взяла Уильяма за руку и позволила ему повести ее. Она позволила ему усадить ее и развернуть тряпицу, в которую была завернута их еда. Она позволила ему отломить краюшку хлеба и вложить ее ей в руку. Она позволила ему открыть кожаный бурдюк, наполненный вином, и позволила ему полить вино ей в рот. Облокотившись о стену. Сора вздохнула:
— Я устала.
— Такой неукротимый боец имеет право на усталость, — успокоил ее Уильям.
— Нет, я устала не оттого, что побывала бойцом. Я устала от ожидания стать бойцом. Вчера ночью я не выспалась. Понимаешь, не то чтобы я боялась крыс, но мне неприятно, что они возятся рядом со мной. Я беспокоилась, что Николас сообразит, зачем мне нужно, чтобы тебя опустили ко мне в пещеру, и я беспокоилась, что он передумает и возьмет меня к себе в постель.
Слова ее текли медленно, паузы между ними становились все длиннее и длиннее, а голова кивала и падала.
Уильям поймал краюху хлеба из ее руки прежде, чем та скатилась в грязь, и аккуратно уложил Сору на бок. Вздохнув, он стал смотреть на свою жену. Перепачканная в известняке, потерявшая сознание от усталости, она по-прежнему служила для него вдохновением. Если бы не ее спокойная рассудительность, он никогда бы не избавился от страха, который держал в оцепенении его рассудок. Если бы не ее сообразительность, они бы никогда не бежали из тюрьмы, в которую их заключил Николас.
Теперь слово было за Уильямом. Он устроит их побег из пещеры, — эта тюрьма была даже более опасной, более суровой, чем темницы в замке. Если Николас обнаружит их здесь, то придет в бешенство оттого, что они так ловко обвели его. Если он обнаружит их здесь, то тела их даже не выбросит прилив. Люди Николаса бросят их в прибой, их унесет далеко, и их исчезновение станет лишь очередной загадкой этого смутного времени.
Им надо забраться на вершину скалы. Но как? Он подошел к тому краю пещеры, который выходил на океан, и посмотрел вниз. Волны бились о подножие скалы, пенясь на ее уступах. Уильям посмотрел вверх. Высоко в небо безупречно белой гладью взметнулась отвесная скала. Уильям посмотрел налево, посмотрел направо. Ни уступов, ни ложбинок, за которые можно было бы ухватиться руками.
Выхода не было.
Солнце стояло прямо над головой, когда Уильям поднял Сору на руки.
— Вставай, милая, надо идти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112