— К черту ужин.
— Мы можем удалиться ко сну сразу же после ужина.
— И что мы будем делать? — прошептал он.
— Я тебе покажу, — прошептала она в ответ, уткнувшись своим носом в его нос.
Уильям крякнул и опустил ее на ноги.
— Припасы у нас к осаде уже готовы.
Он поддержал Сору, чтобы она сохранила равновесие.
— Я поведу людей завтра утром. Подыматься и провожать меня не надо.
Поймав Уильяма за рукав, она спросила:
— Неужели это была игра со мной? Неужели мой мудрый рыцарь ретировался с поля брани, получив все, к чему стремился?
— Не все, — заверил ее Уильям. — Ты по-прежнему не слишком доверяешь мне, чтобы сказать, что тебя мучит.
Он подождал, Сора ничего не сказала.
— Я всегда буду рядом, милая, когда ты будешь готова заговорить.
Сора сидела в огороде, где в изобилии произрастали зрелые овощи, дожидавшиеся сбора урожая. В этот прохладный ранний вечер она ждала, когда к ней придет Уильям и скажет ей, что он вновь отправляется на бой.
Он поправился после той раны, которую получил во время осады ее вассала. Но она не искупила свою вину. За все эти недели страданий, перенесенных им ради того, вернуть ей замок, который для нее ничего не значил. Рана была неопасная, заверяли ее все, однако Уильям с типичной для мужчины безответственностью не промыл ее и запустил. Его привезли назад в Берк в бреду на куче хвороста.
Перепуганная Сора помогала Мод ухаживать за Уильямом, непрерывно ставя компрессы с вонючими припарками и омывая его, когда подымался жар. Тогда Сора не задумывалась о будущем, все ее мысли были только о том, как возвратить Уильяма к жизни. Теперь она думала о будущем непрерывно и с горечью. Неужели в этом ее награда? Вылечить Уильяма, чтобы вновь отправить в сражение?
Не надо было отпускать его, хотя она и не знала, как его остановить.
Откинувшись к стене на своей любимой каменной скамье, Сора наливалась гневом и досадой. Он пройдет через эту калитку рядом с ней, станет перед ней и объяснит своим глубоким, золотистым голосом, что ему необходимо еще раз подставить свою голову. А она будет слушать и делать приличествующие случаю горестные замечания, а затем, как и положено доброй жене, снова отпустит его.
Скрежеща зубами, Сора прислушивалась к стуку его сапог за огородом. А вот и он, широкими шагами идущий вдоль стены, чтобы открыть калитку.
Но калитка не открылась. Только секунду назад он находился за стеной, а теперь он стоит уже в огороде и проклинает колючки.
Сора вскочила и воскликнула:
— Как это тебе удалось?
Она услышала, как он словно бы удивленно повернулся к ней, а затем вновь отвернулся.
— Что удалось?
— Как ты прошел через стену?
— Что? Ах, это…
Он засмеялся, и ее, как и всегда, словно согрели золотые солнечные лучи.
— В задней стене есть крошечная калитка. Она спрятана за розами и, заверяю тебя, надежно защищена шипами. В детстве я пользовался ею, а теперь она стала узка.
— Кому о ней известно? — нетерпеливо спросила Сора.
— Да, наверно, любому ребенку в замке. Здесь нет никакой тайны.
Он направился к Соре широкими шагами через грядки с растениями.
— А что такое?
— В день свадьбы тут кое-что произошло, однако леди настаивали на том, что это мне приснилось, потому что они не видели, как этот человек ушел.
Сора в возбуждении схватила Уильяма за рукав и стала теребить его.
— Мне показалось, что я сошла с ума, но он тут был. Он действительно был тут!
— Да, без сомнения был. И что же он сделал?
— Кажется, прикоснулся ко мне. И говорил со мной.
Вспомнив об этих словах любви, шепеляво произнесенных сквозь ткань, она содрогнулась.
— Почему же ты мне не сказала раньше?
— Вместе с отъехавшими гостями исчезло и это ощущение опасности, этих глаз, которые преследовали меня повсюду. Я не слышу этого алчного шепота.
При воспоминании об этом голос ее упал.
— Я больше не слышу поступь этих мягких шагов.
— Почему ты не сказала мне об этом раньше? — вновь требовательно спросил Уильям.
Сора сжалась. Голос Уильяма прозвучал угрожающе-бесстрастно, и она подумала о том, какие у него могут быть мысли.
— Я чувствовала себя дурой. Никто мне не верил. Многие думают, что я глупа, потому что — слепая.
— И ты причислила меня к тем, кто так думает?
Рука в ее ладони ощутимо напряглась.
— Нет. Разумеется, нет. — Сора закусила губу. — Просто я…
Уильям задохнулся. Сора догадалась, что Уильям раздосадован, однако он поднял ее лицо и запечатлел на нем легкий поцелуй.
— Дай мне возможность, Сора. Больше я тебя ни о чем не прошу. Только возможность. Я верю тебе, когда ты говоришь, что кто-то был здесь с тобой.
Уильям взял Сору за руку, притянул к себе и заключил в свои объятия.
— Вот почему я должен выйти на бой с ним.
Возбуждение ее спало, и вернулся холодный страх.
— С кем?
— С Чарльзом, Это наверняка был Чарльз, — произнес он с печальной уверенностью, усаживая Сору на скамью.
— Да отчего же Чарльз? Почему не Николас? Реймонд? Или кто-то еще, кого мы не подозреваем?
Поставив одну ногу на скамью рядом с Сорой, Уильям оперся на колено и произнес:
— По логике вещей это должен быть Чарльз.
— Ах, по логике! — произнесла Сора с едва заметной насмешкой.
Пропустив мимо ушей ее презрительный тон, Уильям ровным голосом согласился:
— Именно по логике. Чарльз — единственный человек, которому была бы выгодна моя гибель. Николас уже владеет половиной Гемпшира. Реймонд в этой земле не нуждается. Его семья владеет землями, разбросанными по континентальной Европе и по всей Англии.
— Разве?
— Что — разве?
— Разве Реймонд владеет какой-то частью этой земли?
— Нет, — высокомерно фыркнул Уильям. — Родители не отдадут ему и акра земли до самой смерти. Они поставили Реймонда в зависимость от своей воли и держат его на голодном пайке, чтобы можно было управлять им.
— Значит, это мог быть Реймонд.
— Нет, — твердо заявил Уильям. — Нет. Реймонд — мой друг.
Непонятно почему, Соре от этих слов стало как-то легче. Относительно Чарльза Уильям ошибался, в этом она была уверена. Сора слышала зависть в голосе Чарльза, чувствовала, как он досадует по поводу своего состояния, но никогда во всем этом она не могла обнаружить ничего большего, чем мелочность и стремление спрятаться от своих бед.
Реймонд. С Реймондом разобраться ей было сложнее. Речь его была окрашена сложными подтекстами. Он тоже испытывал зависть к Уильяму, не к его могуществу, а к его умиротворенности. Реймонд был человеком, которым управляли честолюбие и семья, циничная и осторожная.
Итак, оставался лишь Николас. Николас, ее странный приятель.
— Николас, — выдохнула она.
Уильям помедлил.
— Я думал о нем. Одно тут не сходится. Николас никогда не убил бы Хоису.
— А почему бы и нет?
Осторожно подвинув Сору в сторону, Уильям сел рядом и обнял ее за плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112