— А здесь почти не пахнет.
— Как это? — не поняла супруга Виллума. — Надеюсь, очень даже пахнет. Сладкой землицей.
— И… все?
— А чего еще надо?
Тетушка, сидевшая у огня, прыснула в ладонь.
— Сквоч! — воскликнула она. — Думают, наша грязь — это сквоч!
— Не-е, — протянула Джум. — Тупые они, что ли?
— А ты спроси, — подначила родственница. — Спроси, спроси.
— Худышки, вы же не приняли нашу грязь за сквоч?
— А что это? — вежливо осведомился Бомен.
— Не знаете? — поразилась вопросу хозяйка, а Поллум захихикала. — Сквоч — это… сквоч.
Виллум решил встрять в занятную беседу.
— Ну да, сквоч. А что такого? Все в конце концов уходит в землю и добавляет аромата. Один большой котел, вот что это.
Он зачерпнул из горшка половник наваристой похлебки.
— Когда-нибудь и я лягу и не встану, и сладкая землица заберет меня назад, и ей станет лучше. Это ничего, худышки, что вокруг сквоч. Все мы из него сделаны, ежели глянуть хорошенько. Каждый человек — только часть землицы.
И он шумно хлебнул из половника. Супруга одобрительно закивала.
— Ну и удивляешь ты меня порой, Виллум.
Мампо первым прикончил свою порцию варева. Усталый мальчик тут же повалился на пол, свернулся калачиком и немедленно заснул.
— Вот так и надо, худышка, — нежно сказала хозяйка и укрыла его драным ковриком.
Близнецы тоже падали с ног, но как же улечься, если все тело покрывает неприятная корка?
— Пожалуйста, мэм, — попросил Бо, — где тут можно помыться?
— Что, ванну захотели?
— Да, мэм.
— Поллум! Готовь ванну!
Пещерная девочка сняла с очага дымящийся котел и опрокинула его в некое углубление в земле. Горячая вода заплескалась меж грязных стенок ямы.
— Ну, кто первый?
Брат и сестра недоуменно переглянулись.
— Покажи им, Поллум, — вмешалась тетушка. — У них там, поди, и мыться не умеют. Бедняжечки.
Подземной девочке не часто доставалось нежиться в «первой» — самой чистой — ванне, поэтому она прыгнула без разговоров. Довольная, Поллум распласталась на дне, точно краб, заерзала и перекатилась туда-сюда, повизгивая от восторга, пока ее тело зарастало свежей кашицей из тепловатой слизи.
— Хватит, Поллум. Оставь немного худышкам.
Близнецы как можно учтивее объяснили, что им уже расхотелось: ноги, мол, совсем не держат. Хозяйка заботливо набросала две мягкие кучи половичков, и гости по примеру Мампо свернулись калачиками. Бомен, утомленный пережитыми ужасами дня, сразу же крепко заснул, а девочка все лежала, не смыкая глаз, и наблюдала за подземными жителями. Виллум поделился с дедулей какой-то травкой из мешка, и теперь они вполголоса хихикали в углу. Джум по-прежнему сидела у огня и зачем-то варила гигантский котел похлебки. А Поллум донимала ее расспросами.
— Почему они такие тощие, мам?
— Кушают мало, доча. У них там и орешков-то нет.
— Нету орешков?
— Понимаешь, наверху ведь и грязи нет.
— Нету грязи?!
— Вот и не забывай, Поллум, как тебе повезло. Не то что им.
Кестрель хотела послушать еще, но тут голоса смешались, поплыли, а теплые блики, плясавшие на потолке, завертелись у нее перед глазами. Девочка зевнула, укуталась поуютнее, подумала об уставших ногах и о том, как приятно лежать в постели, а через миг уже сладко спала.
Глава 11
Сбор урожая
Когда близнецы наконец проснулись, через дымное отверстие над очагом сочились тусклые серенькие лучи дня. Хозяева куда-то ушли, только маленькая Поллум тихонько сидела у огня, дожидаясь, пока гости откроют глаза. Мампо нигде не было видно.
— Ваш друг на озере, — сообщила девочка. — Помогает собирать урожай.
Поллум поставила на стол тарелку с аппетитным печеньем, которое оказалось не чем иным, как обжаренными ломтиками грязевых орехов.
— Вы что же, ничего другого не едите? — поинтересовалась Кестрель.
Поллум, казалось, не поняла вопроса.
За завтраком близнецы обсудили свое положение. Ясно, что мама сходит с ума от страха за них; ясно, что они заблудились и сами боятся. И все же Кестрель наотрез отказалась возвращаться в Арамант:
— Я скорее умру, чем опять пойду мимо этих ужасных детей-старичков.
— Тогда ты знаешь, как нам поступить.
— Да.
Юная мятежница достала карту императора и вместе с братом задумчиво склонилась над пергаментом.
— Сначала надо найти дорогу, — произнес Бомен, проводя пальцем по долгой линии, обозначенной как «Великий Путь».
— А еще раньше — выбраться отсюда.
Дети спросили у Поллум, знает ли она какой-нибудь выход из этих пещер. Девочка округлила глаза и удивленно замотала головой: нет, разумеется, нет.
— Должен быть выход, — настаивала Кесс, — есть же у вас дыры для света.
— Ну… — Поллум пораскинула мозгами. — Падают обычно вниз, а не наверх.
— Ладно, лучше спросить у взрослых. Когда они вернутся?
— Не скоро. Сегодня день урожая.
— И что вы собираете?
— Грязевые орехи.
Дочка хозяев поднялась, чтобы навести порядок на столе. Брат с сестрой оживленно зашептались.
— Как поступим с Мампо?
— Пусть идет с нами, — решил Бо. — По крайней мере, от него больше проку, чем от меня.
— Пожалуйста, не говори так, а то опять расплачешься.
И действительно, на глаза мальчика уже наворачивались крупные слезы.
— Прости, Кесс. Я просто трусишка.
— Храбрость — это еще не все.
— Папа велел за тобой приглядывать.
— Вот мы и заботимся друг о друге, — сказала Кестрель. — Ты умеешь чувствовать, а я — делать.
Бомен поразмыслил и кивнул. Он и сам ощущал нечто подобное, да только не мог выразить словами. Поставив тарелки отмокать в лужице мокрой грязи, Поллум вытерла руки об одежду и сказала:
— Ну, мне пора на озеро. День такой. Все занимаются урожаем.
Гости решили пойти с ней и поискать Виллума. Надо же выспросить дорогу на равнины.
Выбравшись из землянки, дети удивленно огляделись по сторонам. Вчерашний угрюмый вид совершенно переменился. Повсюду через дыры в серебристых сводах падали столбы дневного света. Блики отплясывали на волнах так, что больно было смотреть. Огромные сияющие лужицы у основания столбов источали мягкое сияние, которое разбегалось мелкой рябью по всей глади озера, теряясь где-то в туманной дали. Прямо по этому великолепию бродили взад и вперед сотни занятых делом людей. Некоторые трудились, построившись в длинные ряды, другие выгребали на огромных плотах. Кое-кто хлопотал у громадных костров, а кто-то — у странных, похожих на лебедки приспособлений. И где бы подземные жители ни сходились, они дружно затягивали песню — красивую, рабочую песню. Ибо какое же нелегкое дело обходится без нее? Кестрель изумленно потянула носом.
— По-моему, больше не воняет.
— Да нет, — возразил Бомен. — Это мы притерпелись.
Близнецы осторожно пригляделись: нет ли поблизости седовласых карликов? Затем, успокоившись, поискали глазами кого-нибудь из вчерашних знакомых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
— Как это? — не поняла супруга Виллума. — Надеюсь, очень даже пахнет. Сладкой землицей.
— И… все?
— А чего еще надо?
Тетушка, сидевшая у огня, прыснула в ладонь.
— Сквоч! — воскликнула она. — Думают, наша грязь — это сквоч!
— Не-е, — протянула Джум. — Тупые они, что ли?
— А ты спроси, — подначила родственница. — Спроси, спроси.
— Худышки, вы же не приняли нашу грязь за сквоч?
— А что это? — вежливо осведомился Бомен.
— Не знаете? — поразилась вопросу хозяйка, а Поллум захихикала. — Сквоч — это… сквоч.
Виллум решил встрять в занятную беседу.
— Ну да, сквоч. А что такого? Все в конце концов уходит в землю и добавляет аромата. Один большой котел, вот что это.
Он зачерпнул из горшка половник наваристой похлебки.
— Когда-нибудь и я лягу и не встану, и сладкая землица заберет меня назад, и ей станет лучше. Это ничего, худышки, что вокруг сквоч. Все мы из него сделаны, ежели глянуть хорошенько. Каждый человек — только часть землицы.
И он шумно хлебнул из половника. Супруга одобрительно закивала.
— Ну и удивляешь ты меня порой, Виллум.
Мампо первым прикончил свою порцию варева. Усталый мальчик тут же повалился на пол, свернулся калачиком и немедленно заснул.
— Вот так и надо, худышка, — нежно сказала хозяйка и укрыла его драным ковриком.
Близнецы тоже падали с ног, но как же улечься, если все тело покрывает неприятная корка?
— Пожалуйста, мэм, — попросил Бо, — где тут можно помыться?
— Что, ванну захотели?
— Да, мэм.
— Поллум! Готовь ванну!
Пещерная девочка сняла с очага дымящийся котел и опрокинула его в некое углубление в земле. Горячая вода заплескалась меж грязных стенок ямы.
— Ну, кто первый?
Брат и сестра недоуменно переглянулись.
— Покажи им, Поллум, — вмешалась тетушка. — У них там, поди, и мыться не умеют. Бедняжечки.
Подземной девочке не часто доставалось нежиться в «первой» — самой чистой — ванне, поэтому она прыгнула без разговоров. Довольная, Поллум распласталась на дне, точно краб, заерзала и перекатилась туда-сюда, повизгивая от восторга, пока ее тело зарастало свежей кашицей из тепловатой слизи.
— Хватит, Поллум. Оставь немного худышкам.
Близнецы как можно учтивее объяснили, что им уже расхотелось: ноги, мол, совсем не держат. Хозяйка заботливо набросала две мягкие кучи половичков, и гости по примеру Мампо свернулись калачиками. Бомен, утомленный пережитыми ужасами дня, сразу же крепко заснул, а девочка все лежала, не смыкая глаз, и наблюдала за подземными жителями. Виллум поделился с дедулей какой-то травкой из мешка, и теперь они вполголоса хихикали в углу. Джум по-прежнему сидела у огня и зачем-то варила гигантский котел похлебки. А Поллум донимала ее расспросами.
— Почему они такие тощие, мам?
— Кушают мало, доча. У них там и орешков-то нет.
— Нету орешков?
— Понимаешь, наверху ведь и грязи нет.
— Нету грязи?!
— Вот и не забывай, Поллум, как тебе повезло. Не то что им.
Кестрель хотела послушать еще, но тут голоса смешались, поплыли, а теплые блики, плясавшие на потолке, завертелись у нее перед глазами. Девочка зевнула, укуталась поуютнее, подумала об уставших ногах и о том, как приятно лежать в постели, а через миг уже сладко спала.
Глава 11
Сбор урожая
Когда близнецы наконец проснулись, через дымное отверстие над очагом сочились тусклые серенькие лучи дня. Хозяева куда-то ушли, только маленькая Поллум тихонько сидела у огня, дожидаясь, пока гости откроют глаза. Мампо нигде не было видно.
— Ваш друг на озере, — сообщила девочка. — Помогает собирать урожай.
Поллум поставила на стол тарелку с аппетитным печеньем, которое оказалось не чем иным, как обжаренными ломтиками грязевых орехов.
— Вы что же, ничего другого не едите? — поинтересовалась Кестрель.
Поллум, казалось, не поняла вопроса.
За завтраком близнецы обсудили свое положение. Ясно, что мама сходит с ума от страха за них; ясно, что они заблудились и сами боятся. И все же Кестрель наотрез отказалась возвращаться в Арамант:
— Я скорее умру, чем опять пойду мимо этих ужасных детей-старичков.
— Тогда ты знаешь, как нам поступить.
— Да.
Юная мятежница достала карту императора и вместе с братом задумчиво склонилась над пергаментом.
— Сначала надо найти дорогу, — произнес Бомен, проводя пальцем по долгой линии, обозначенной как «Великий Путь».
— А еще раньше — выбраться отсюда.
Дети спросили у Поллум, знает ли она какой-нибудь выход из этих пещер. Девочка округлила глаза и удивленно замотала головой: нет, разумеется, нет.
— Должен быть выход, — настаивала Кесс, — есть же у вас дыры для света.
— Ну… — Поллум пораскинула мозгами. — Падают обычно вниз, а не наверх.
— Ладно, лучше спросить у взрослых. Когда они вернутся?
— Не скоро. Сегодня день урожая.
— И что вы собираете?
— Грязевые орехи.
Дочка хозяев поднялась, чтобы навести порядок на столе. Брат с сестрой оживленно зашептались.
— Как поступим с Мампо?
— Пусть идет с нами, — решил Бо. — По крайней мере, от него больше проку, чем от меня.
— Пожалуйста, не говори так, а то опять расплачешься.
И действительно, на глаза мальчика уже наворачивались крупные слезы.
— Прости, Кесс. Я просто трусишка.
— Храбрость — это еще не все.
— Папа велел за тобой приглядывать.
— Вот мы и заботимся друг о друге, — сказала Кестрель. — Ты умеешь чувствовать, а я — делать.
Бомен поразмыслил и кивнул. Он и сам ощущал нечто подобное, да только не мог выразить словами. Поставив тарелки отмокать в лужице мокрой грязи, Поллум вытерла руки об одежду и сказала:
— Ну, мне пора на озеро. День такой. Все занимаются урожаем.
Гости решили пойти с ней и поискать Виллума. Надо же выспросить дорогу на равнины.
Выбравшись из землянки, дети удивленно огляделись по сторонам. Вчерашний угрюмый вид совершенно переменился. Повсюду через дыры в серебристых сводах падали столбы дневного света. Блики отплясывали на волнах так, что больно было смотреть. Огромные сияющие лужицы у основания столбов источали мягкое сияние, которое разбегалось мелкой рябью по всей глади озера, теряясь где-то в туманной дали. Прямо по этому великолепию бродили взад и вперед сотни занятых делом людей. Некоторые трудились, построившись в длинные ряды, другие выгребали на огромных плотах. Кое-кто хлопотал у громадных костров, а кто-то — у странных, похожих на лебедки приспособлений. И где бы подземные жители ни сходились, они дружно затягивали песню — красивую, рабочую песню. Ибо какое же нелегкое дело обходится без нее? Кестрель изумленно потянула носом.
— По-моему, больше не воняет.
— Да нет, — возразил Бомен. — Это мы притерпелись.
Близнецы осторожно пригляделись: нет ли поблизости седовласых карликов? Затем, успокоившись, поискали глазами кого-нибудь из вчерашних знакомых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59