Представьте себе: между ними висела еще одна палуба, где располагались обширные склады, мастерские, кузницы, фермы!.. Нет, это был не простой сухопутный корабль, а целый город на колесах, целый мир, послушный вольным ветрам.
Несмотря на колоссальные размеры, судно держало курс прямиком на разбитую повозку. Юные беглецы не придумали ничего лучше, как съежиться внутри, горячо надеясь, что движущаяся гора пройдет себе мимо. Но их беззвучные мольбы пропали втуне. Едва лишь обломки накрыла огромная тень, воздух огласили новые крики, матросы взяли рифы, чудовище содрогнулось и встало будто вкопанное в нескольких ярдах от хрупкого укрытия.
Послышались резкие команды. Из последнего уровня выдвинулся длинный деревянный кран, с которого опустилась пара железных челюстей. Люди на корабле отлично знали свою работу. Не успели дети сообразить, что происходит, как челюсти захлопнулись вокруг парусника, выдернули его из песка и потащили вверх, под небеса.
Выше и выше взлетали друзья. Вот и нижний ярус; люди бегают по нему, тычут пальцами в покалеченное сухопутное суденышко; деревянная стрела втягивается вовнутрь и опускает добычу сквозь гулкую длинную шахту на палубу. Отдан приказ отправляться. Сухопутные матросы подняли паруса, и непомерная громадина, дребезжа, тронулась с места. Груду железа обступили сердитые мужчины. Все они походили друг на друга: высокие, в одеждах песочного цвета, подвязанных поясами из дубленой кожи, бородатые, с множеством длинных косичек, в каждую из которых искусно вплетена яркая нить.
— Вылезайте! — скомандовал один из людей, скрестив на груди руки.
Дети повиновались. В ту же секунду их крепко схватили.
— Шпионы — чаки! — объявил главный и с омерзением сплюнул. — Вредители!
— Сэр, прошу вас… — начала Кестрель.
— Молчать! — рявкнул бородач. — Презренные чака! Откроете рот, когда я скажу!
И он повернулся к маленькому паруснику. Кое-кто из мужчин уже осматривал судно, оценивая нанесенный ущерб.
— Итак, наш корвет разрушен?
— Да, сэр!
— Запереть их! Ну, вы за это заплатите, негодяи! Головами ответите!
Командир важно пошагал прочь. Подчиненные довольно загоготали. Троицу запихнули в какую-то клетку на краю палубы, стражник зашел следом и гаркнул:
— Вниз! До самого конца!
Клетка немедленно заскользила по рельсам из гладко струганных досок. Другие охранники уже поджидали внизу, косясь на детей с нескрываемой злобой и отвращением.
Подъемное устройство громыхнуло и встало. Узников провели по темному коридору и грубо, взашей, затолкали в трюм для пленных. Железная дверь захлопнулась, тяжелый ключ со скрипом повернулся в замке.
Друзья поднялись с пола, потирая ушибленные места, и осмотрелись. Темница была совершенно пуста, не было даже скамеечки, чтобы присесть. Единственное окно выходило на плац. Снаружи оглушительно топали десятки ног. Дети припали к решетке. По плацу маршировал отряд бородачей. Главный из них отдал приказ, и все извлекли из ножен длинные клинки.
— Убьем ненавистных чаков! — гаркнул командир.
— Убьем ненавистных чаков! — грянули хором остальные. Последовал ряд яростных воплей и движений, призванных, по всей видимости, обозначать смертоносную пляску войны.
— Баррака! — пронзительно прокричал главный. Отточенная сталь засвистела в воздухе. Мужчины взревели во все глотки:
— Рака! Ка! Ка! Ка!
И:
— Убьем ненавистных чаков!
Так повторялось много-много раз, и с каждой минутой бородачи все больше входили в раж. Вскоре они уже топали ногами, багровые от злости, готовые давить и сокрушать кого или что угодно.
Близнецы смотрели на эту сцену с нарастающей тревогой, и только Мампо восторженно вторил воинственным танцам. Больше всего ему понравились чудные прически.
— Как они это делают? — бормотал мальчик, накручивая на пальцы свои жесткие волосы. — Видали, а? В каждой косичке по нитке! Красные, белые, желтые, зеленые… Точно радуга!
— Заткнись.
Громыхнул увесистый замок. Дверь отворилась и впустила мужчину, в точности такого же, как и те, что маршировали по плацу, разве что чуть постарше и поприземистей. Охранник шумно пыхтел, держа в руках целую гору еды.
— Не вижу смысла, — бурчал он, опуская огромный поднос. — Все равно вас наутро вздернут. Верно, Морах так пожелала.
— Морах! Вы о ней знаете? — встрепенулась Кесс.
— Кто же не слышал про Морах? — хмуро усмехнулся бородач. — Она ведь приглядывает за каждым. Даже за мной.
— Вы хотели сказать, защищает?
Стражник расхохотался.
— Надо же, защищает! А как же. То бурю нашлет, то болезнь, то вдруг дойная корова без причины сдохнет. Вот погодите, она и о вас позаботится. Сегодня — как огурчики, а завтра болтаться вам в петле. Да-да, Морах приглядит за любым, будьте спокойны.
На подносе оказались кукурузные лепешки с сыром и молоком. Первым, разумеется, на еду накинулся Мампо. Немного подумав, близнецы обстоятельно присоединились к нему. Охранник прислонился к стене и подозрительно сощурился.
— Мелковаты вы для лазутчиков, — заметил он.
— Мы не лазутчики, — насупилась Кестрель.
— Презренные чаки, не так ли?
— Нет.
— Еще соврите, что вы барраки!
— Нет…
— А кто не баррака, тот и есть самый настоящий чака, — попросту рассудил стражник.
Девочка не нашла что возразить.
— Чаков мы убиваем, — солидно прибавил бородач.
— Красивые у вас волосы, — вмешался Мампо, разделавшись со своим ужином.
— Тебе нравится?
Похвала явно застала мужчину врасплох. Впрочем, нельзя сказать, чтобы слова юного узника ему не польстили. Стражник немилосердно подергал себя за косички.
— На этой неделе решил попробовать голубой и зеленый.
— А трудно их заплетать?
— Не то чтобы трудно… Надо лишь руку набить, должно ведь получаться равномерно и туго.
— Могу поспорить, что вы в этом дока.
— Да уж, не новичок, — ухмыльнулся охранник. — А ты, я гляжу, смышленый парень. Для презренного чаки, конечно.
Всякая враждебность улетучилась из его голоса. Близнецы только диву давались.
— Голубой идет к вашим глазам, — продолжал Мампо.
— Так и задумано, — кивнул бородач. — Многие предпочитают красные, горячие оттенки, а мне по душе холодные.
— Наверно, с моими волосами даже вам не справиться, — тоскливо вздохнул мальчик. — Хотел бы я походить на вас.
Мужчина смерил пленника задумчивым взглядом.
— Почему бы и нет. А чего, это без разницы, ты ведь почти что покойник. Тебе какой цвет?
— Не знаю. Какие у вас есть?
— Да любые, на выбор.
— Тогда я хочу все, — загорелся ребенок.
— Да уж, со вкусом у тебя нелады. — Охранник почесал в затылке. — С другой стороны, в первый раз…
И вышел из темницы.
— Честное слово, Мампо! — воскликнула Кестрель, когда Железная дверь затворилась. — Нас хотят повесить, а ты нашел, о чем думать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Несмотря на колоссальные размеры, судно держало курс прямиком на разбитую повозку. Юные беглецы не придумали ничего лучше, как съежиться внутри, горячо надеясь, что движущаяся гора пройдет себе мимо. Но их беззвучные мольбы пропали втуне. Едва лишь обломки накрыла огромная тень, воздух огласили новые крики, матросы взяли рифы, чудовище содрогнулось и встало будто вкопанное в нескольких ярдах от хрупкого укрытия.
Послышались резкие команды. Из последнего уровня выдвинулся длинный деревянный кран, с которого опустилась пара железных челюстей. Люди на корабле отлично знали свою работу. Не успели дети сообразить, что происходит, как челюсти захлопнулись вокруг парусника, выдернули его из песка и потащили вверх, под небеса.
Выше и выше взлетали друзья. Вот и нижний ярус; люди бегают по нему, тычут пальцами в покалеченное сухопутное суденышко; деревянная стрела втягивается вовнутрь и опускает добычу сквозь гулкую длинную шахту на палубу. Отдан приказ отправляться. Сухопутные матросы подняли паруса, и непомерная громадина, дребезжа, тронулась с места. Груду железа обступили сердитые мужчины. Все они походили друг на друга: высокие, в одеждах песочного цвета, подвязанных поясами из дубленой кожи, бородатые, с множеством длинных косичек, в каждую из которых искусно вплетена яркая нить.
— Вылезайте! — скомандовал один из людей, скрестив на груди руки.
Дети повиновались. В ту же секунду их крепко схватили.
— Шпионы — чаки! — объявил главный и с омерзением сплюнул. — Вредители!
— Сэр, прошу вас… — начала Кестрель.
— Молчать! — рявкнул бородач. — Презренные чака! Откроете рот, когда я скажу!
И он повернулся к маленькому паруснику. Кое-кто из мужчин уже осматривал судно, оценивая нанесенный ущерб.
— Итак, наш корвет разрушен?
— Да, сэр!
— Запереть их! Ну, вы за это заплатите, негодяи! Головами ответите!
Командир важно пошагал прочь. Подчиненные довольно загоготали. Троицу запихнули в какую-то клетку на краю палубы, стражник зашел следом и гаркнул:
— Вниз! До самого конца!
Клетка немедленно заскользила по рельсам из гладко струганных досок. Другие охранники уже поджидали внизу, косясь на детей с нескрываемой злобой и отвращением.
Подъемное устройство громыхнуло и встало. Узников провели по темному коридору и грубо, взашей, затолкали в трюм для пленных. Железная дверь захлопнулась, тяжелый ключ со скрипом повернулся в замке.
Друзья поднялись с пола, потирая ушибленные места, и осмотрелись. Темница была совершенно пуста, не было даже скамеечки, чтобы присесть. Единственное окно выходило на плац. Снаружи оглушительно топали десятки ног. Дети припали к решетке. По плацу маршировал отряд бородачей. Главный из них отдал приказ, и все извлекли из ножен длинные клинки.
— Убьем ненавистных чаков! — гаркнул командир.
— Убьем ненавистных чаков! — грянули хором остальные. Последовал ряд яростных воплей и движений, призванных, по всей видимости, обозначать смертоносную пляску войны.
— Баррака! — пронзительно прокричал главный. Отточенная сталь засвистела в воздухе. Мужчины взревели во все глотки:
— Рака! Ка! Ка! Ка!
И:
— Убьем ненавистных чаков!
Так повторялось много-много раз, и с каждой минутой бородачи все больше входили в раж. Вскоре они уже топали ногами, багровые от злости, готовые давить и сокрушать кого или что угодно.
Близнецы смотрели на эту сцену с нарастающей тревогой, и только Мампо восторженно вторил воинственным танцам. Больше всего ему понравились чудные прически.
— Как они это делают? — бормотал мальчик, накручивая на пальцы свои жесткие волосы. — Видали, а? В каждой косичке по нитке! Красные, белые, желтые, зеленые… Точно радуга!
— Заткнись.
Громыхнул увесистый замок. Дверь отворилась и впустила мужчину, в точности такого же, как и те, что маршировали по плацу, разве что чуть постарше и поприземистей. Охранник шумно пыхтел, держа в руках целую гору еды.
— Не вижу смысла, — бурчал он, опуская огромный поднос. — Все равно вас наутро вздернут. Верно, Морах так пожелала.
— Морах! Вы о ней знаете? — встрепенулась Кесс.
— Кто же не слышал про Морах? — хмуро усмехнулся бородач. — Она ведь приглядывает за каждым. Даже за мной.
— Вы хотели сказать, защищает?
Стражник расхохотался.
— Надо же, защищает! А как же. То бурю нашлет, то болезнь, то вдруг дойная корова без причины сдохнет. Вот погодите, она и о вас позаботится. Сегодня — как огурчики, а завтра болтаться вам в петле. Да-да, Морах приглядит за любым, будьте спокойны.
На подносе оказались кукурузные лепешки с сыром и молоком. Первым, разумеется, на еду накинулся Мампо. Немного подумав, близнецы обстоятельно присоединились к нему. Охранник прислонился к стене и подозрительно сощурился.
— Мелковаты вы для лазутчиков, — заметил он.
— Мы не лазутчики, — насупилась Кестрель.
— Презренные чаки, не так ли?
— Нет.
— Еще соврите, что вы барраки!
— Нет…
— А кто не баррака, тот и есть самый настоящий чака, — попросту рассудил стражник.
Девочка не нашла что возразить.
— Чаков мы убиваем, — солидно прибавил бородач.
— Красивые у вас волосы, — вмешался Мампо, разделавшись со своим ужином.
— Тебе нравится?
Похвала явно застала мужчину врасплох. Впрочем, нельзя сказать, чтобы слова юного узника ему не польстили. Стражник немилосердно подергал себя за косички.
— На этой неделе решил попробовать голубой и зеленый.
— А трудно их заплетать?
— Не то чтобы трудно… Надо лишь руку набить, должно ведь получаться равномерно и туго.
— Могу поспорить, что вы в этом дока.
— Да уж, не новичок, — ухмыльнулся охранник. — А ты, я гляжу, смышленый парень. Для презренного чаки, конечно.
Всякая враждебность улетучилась из его голоса. Близнецы только диву давались.
— Голубой идет к вашим глазам, — продолжал Мампо.
— Так и задумано, — кивнул бородач. — Многие предпочитают красные, горячие оттенки, а мне по душе холодные.
— Наверно, с моими волосами даже вам не справиться, — тоскливо вздохнул мальчик. — Хотел бы я походить на вас.
Мужчина смерил пленника задумчивым взглядом.
— Почему бы и нет. А чего, это без разницы, ты ведь почти что покойник. Тебе какой цвет?
— Не знаю. Какие у вас есть?
— Да любые, на выбор.
— Тогда я хочу все, — загорелся ребенок.
— Да уж, со вкусом у тебя нелады. — Охранник почесал в затылке. — С другой стороны, в первый раз…
И вышел из темницы.
— Честное слово, Мампо! — воскликнула Кестрель, когда Железная дверь затворилась. — Нас хотят повесить, а ты нашел, о чем думать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59