— Смотрите-ка, что она еще удумала!
Три лица высунулись в щель, чтобы проводить соседку ошарашенными взглядами.
На улице многоцветные одеяния мятежницы вызвали настоящую бурю. Проходивший мимо городовой тут же вскинул руку, дунул в свисток и выкрикнул:
— Эй, так нельзя! Вы нарушаете правила!
Мужчина, мирно кативший тележку, нагруженную бочками, из чистого любопытства обернулся на его голос — и наехал на человека, который нес на голове тяжелую корзину. Бочки раскатились по дороге, а корзина пролетела по воздуху, опрокинулась и вывалила на улицу россыпь маленьких розовых крабов — изысканное лакомство для жителей Белого округа. Между тем две тучные матроны, засмотревшись на Аиру и Пинпин, с размаху грохнулись прямо на бочки, одна из которых лопнула от удара и залила мостовую черной патокой. Постовой заторопился на помощь, но наступил на разбегающихся крабиков, поскользнулся в лужице и шлепнулся прямо на одну из дам — ту, что была менее упитанной. Пытаясь подняться, он так отчаянно размахивал руками, что перемазал ей голову патокой, на которую сразу налипло несколько розовых отшельников.
Глазки Пинпин заблестели от восторга, как если бы все это представление устроили специально для нее. Зато Аира и бровью не повела. Ни перекошенные лица соседей, ни громкие проклятия стража порядка, ни даже визг несчастной тетки с крабами в волосах совершенно не трогали ее. С величественным Равнодушием статуи госпожа Хаз прошествовала по улице и повернула на главную городскую площадь.
Постепенно за женщиной с ребенком и корзинкой увязался целый хвост ротозеев всех мастей. Любопытные держались на почтительном расстоянии, перешептываясь между собой, словно боясь, как бы она их не услышала. Аира внутренне усмехнулась. Надо же, сколько власти дают безобидные полосочки!
К тому времени, когда мама близнецов достигла границы знакомого Оранжевого округа, процессия разрослась до пятидесяти с лишним голов. На полпути госпожа Хаз внезапно встала и оглянулась на своих последователей. Те притихли и замерли, точно бессловесное стадо. Разумеется, внучка пророка знала, почему эти люди пошли за ней. Они жаждали посмотреть, как ее накажут. Ничто так не грело сердце арамантца, как публичное унижение соседа. Аира посмотрела в их печальные, пустые глаза, и что-то в ней перевернулось. Кровь далеких предков нежданно взяла свое, и уста женщины заговорили сами собой.
— О, пропащий народ! — воскликнула она. — Завтра горе грядет! Но еще одна ночь унесет слезы прочь! Готовьтесь к разноцветной жизни!
И зашагала, высоко подняв голову. Душа Аиры пела от счастья. До сих пор ей нравилось быть супругой и мамой, но, оказалось, роль пророчицы таила в себе еще большие радости.
Вот и площадь перед Императорским дворцом. Похоже, всякий, кто шатался без дела, влился в толпу зевак. Строго говоря, праздных людей в Араманте не было и быть не могло, ибо власти заботились о том, чтобы каждый имел разумное занятие. Теперь вы понимаете, почему правителей не обрадовало, когда под самым окном Коллегии экзаменаторов прошаркала, шушукаясь, целая группа людей, которая тянулась вслед за ярко-полосатой дамой и маленьким ребенком.
А госпожа Хаз торжественно прошествовала между белыми колоннадами на городскую площадь, и спустилась по девяти ярусам (толпа неотрывно тянулась за ней, предвкушая потеху), и встала у подножия Поющей башни. Здесь она с важным видом подняла свою ношу на деревянную платформу. Затем подсадила малышку. Потом залезла сама. Достала из корзины одеяло, расстелила его на досках и устроилась вместе с дочерью поудобнее. Под конец извлекла на свет бутылку лимонада и пакет со сдобными булочками.
Зрители оторопело смотрели, ожидая следующей выходки.
— О, пропащий народ! — возгласила пророчица. — Настало время присесть и покушать!
Сказано — сделано.
Зрители терпеливо топтались внизу: что же дальше? А дальше явился Старший экзаменатор — весь в белом и в сопровождении четверки громадных городовых. Внушительный вид стражей порядка, нисходящих по ступеням арены, заставил ротозеев злорадно заулыбаться.
— Мадам, — пронзительным, холодным голосом начал доктор Грис, — здесь не цирк, а вы не клоунесса. Сейчас же спускайтесь и переоденьтесь подобающим образом.
— И не подумаю, — откликнулась женщина. Экзаменатор отрывисто кивнул городовым.
— Снять ее!
Аира Хаз поднялась во весь рост и возвысила свой пророческий голос:
— О, пропащий народ! Воззрите, нет воли в Араманте!
— Как это — нет воли? — поперхнулся страж порядка.
— Я — Аира Хаз, прямая наследница Аиры Мантха, и послана к народу с пророчеством!
Доктор Грис подал городовым знак подождать.
— Мадам, — произнес он во всеуслышание, — не порите чушь. Вам повезло родиться в истинно свободном обществе, единственном в своем роде. Только в Араманте женщины уравнены в правах с мужчинами, и каждый имеет возможность подняться на высшую ступень. Здесь нет ни бедности, ни преступлений, ни войн. И наш народ не нуждается в прорицателях.
— Тогда чего вы боитесь? — воскликнула госпожа Хаз. «Хитрая бестия, — мелькнуло в голове Старшего экзаменатора. — Тут надо поосторожнее».
— Вы заблуждаетесь, мадам. Какие страхи? Мы просто считаем, что вы могли бы не поднимать столько шума.
Толпа засмеялась. Доктор Грис перевел дух. Пожалуй, не стоит применять силу, иначе простаки возьмутся жалеть эту несчастную. Пусть посидит на жестких досках: надоест — сама слезет.
А пока не мешало бы разогнать зевак, чтоб не забывали, кто здесь главный.
— Что у вас, работы нет? — гаркнул он. — Марш за дело! Даме охота чесать языком, а вы и развесили уши!
Запертый, точно в тюрьме, на городских Курсах Обучения, Анно Хаз не сразу прослышал о мятеже своей супруги. Но когда настало время обеда, девицы из столовой, разливая по тарелкам кандидатов горячий суп, принялись судачить о какой-то сумасшедшей, что вырядилась клоуном, уселась на Поющей башне и обзывает всех пропащими. Трудно было не признать манеру милой Аиры. Перепуганный, хотя и гордый Анно решил выпытать подробности. Власти, конечно, увели дикарку прочь?
— Что вы, — откликнулась девица, которая накладывала рисовый пудинг. — Посмеялись, как и все остальные.
Эти слова не только успокоили отца близнецов, но и утвердили в его решении. До Великого экзамена оставалось два дня. Мало-помалу кандидаты соглашались присоединиться к небольшому восстанию господина Хаза. Один лишь уборщик по имени Скуч не позволял себя уговорить. Зато со временем настроение на Курсах переменилось как по волшебству. Те, кто поначалу тупо листал непонятные книги и со страхом в глазах внимал каждому изречению лектора, теперь горячо взялись за работу.
Господин Пиллиш довольно потирал руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59