Тот не решился действовать без приказа свыше, из Коллегии экзаменаторов. Наконец оттуда пришел короткий ответ: «Отослать преступницу домой. С ней разберутся позже».
Спускаясь по мраморной лестнице, мальчик негромко спросил:
— Что они с ней сделают?
— Не знаю, — покачал головой Анно.
— Говорят, мы потеряем кучу баллов.
— Наверное.
— Она сказала «помпапрун на императора». И даже будто его вообще нет.
— Неужели? — тихо усмехнулся отец.
— Пап, а его правда нет?
— Об этом трудно судить. Лично я никогда не видел императора. Как и не встречал людей, которые видели. Может, верховный правитель — просто еще одна выдумка, полезная для общества?
— Ты ведь не злишься на Кесс?
— Что ты, конечно нет. Но лучше бы она этого не делала.
У подножия Поющей башни отец поднял голову и закричал, обращаясь к дочери, которая свернулась калачиком посреди кожаных черпаков:
— Кестрель! Слезай оттуда, милая. — Девочка выглянула через край и увидела папу.
— Ты сердишься, да? — спросила она тоненьким голоском.
— Нет, — ласково прокричал Анно. — Я люблю тебя.
Маленькая мятежница спустилась. На земле остатки храбрости покинули ее, и девочка зарыдала, дрожа всем телом. Анно Хаз подхватил дочку на руки, присел вместе с ней на белую лестницу и прижал к себе: пусть выплачет свой гнев и унижение на родном плече.
— Я знаю, я знаю, — только и повторял он без конца. Бомен сидел рядом, ожидая, пока сестра успокоится. Его трясло, как от озноба, и мальчику тоже захотелось прижаться к отцу. Придвинувшись ближе, Бомен положил голову на милую, крепкую, волосатую руку. И вдруг подумал: «Папа нам не поможет. Он хотел бы, да не в силах». Впервые в жизни мальчика посетила подобная мысль, такая простая и ясная. Он поделился ею с Кестрель:
Папа нам не поможет.
Знаю, — ответила девочка. — Зато он любит нас.
Близняшек охватило горячее, нежное чувство, и они, не сговариваясь, принялись целовать отца в уши, глаза и колючие щеки.
— Так-то лучше, — сказал Анно. — Узнаю своих милых пичужек.
Домой они шли молча, рука в руке, и никто не посмел остановить их. Аира Хаз ожидала семью на пороге, качая на руках Пинпин.
— Что с вами приключилось?
Ей коротко рассказали.
— О, как жаль, что я этого не слышала! — воскликнула мама.
Родители ни единым словом не упрекнули Кестрель. Хотя все, конечно, догадывались, что рано или поздно им придется платить за ее поступок.
— Нам будет плохо, пап? — спросила девочка, глядя ему в глаза.
— Да, наверное, — вздохнул тот. — Уж как-нибудь накажут, чтобы другим неповадно было.
— Нас переселят в Коричневый округ?
— Думаю, переселят. Разве что я потрясу мир своей гениальностью на Великом экзамене.
— Ты и есть гений, пап. Ты умнее всех на свете.
— Спасибо, родная. Скажи это проверяльщикам.
Анно скорчил потешную мину. Контрольные он терпеть не мог, и близкие отлично знали это.
Наступил вечер, а городовые все не являлись. Хазы поужинали, потом, как обычно, выкупали Пинпин. Однако прежде чем уложить ее в кроватку, в закатный час, когда в небесах повисла пыльная розовая пелена, семья собралась вместе — обняться и загадать желание. Они всегда так делали. Анно Хаз опустился на колени, раскинув руки в стороны, чтобы ласково обхватить прильнувших к нему Бо и Кестрель. Крошка Пинпин подошла к папе, уткнулась носиком ему в грудь и крепко обняла. Потом и мама встала на колени за спиной малышки, прижала к себе близняшек, и получился тесный, неразрывный круг. Все склонили головы, легонько стукнувшись макушками, и по очереди пожелали себе чего-нибудь перед сном. Очень часто это были забавные глупости. Раз, например, мама придумала, чтобы семейка Блешей пять ночей кряду носилась вприпрыжку вокруг дома, пока у них пятки не намозолятся. Только сегодня никого не тянуло на шутки.
— Хочу, чтобы никогда больше не было экзаменов, — промолвила Кесс.
— Хочу, чтобы с моей сестрой не случилось ничего плохого, — проговорил Бомен.
— Хочу, чтобы мои милые дети жили счастливо и безопасно, — сказала Аира.
В трудные для Хазов дни она всегда желала чего-нибудь подобного. А папа вдруг прибавил:
— Хочу, чтобы Поющая башня снова запела.
Бо легонько подтолкнул Пинпин, и девочка прощебетала: — Хочу, хочу!
После этого все расцеловались, смешно ударяясь носами, потому что никакого раз и навсегда заведенного порядка для поцелуев не было.
— Думаешь, это когда-нибудь случится, пап? — спросил Бомен, когда малышку Пинпин уложили в постель. — Думаешь, Поющая башня еще подаст голос?
— Это всего лишь легенда, — ответил отец. — Никто в нее больше не верит.
— А я верю, — вмешалась Кестрель.
— Так не бывает, — возразил брат. — И ты знаешь столько же, сколько и другие.
— Я верю, потому что другие — нет, — заметила девочка. Папа улыбнулся и развел руками.
— Со мной примерно та же история.
Дети помнили древнюю легенду почти наизусть, но в этот вечер Кестрель вздумалось послушать ее опять. Чтобы хоть как-то утешить дочку, Анно еще раз поведал о давным-давно минувших днях, когда башня пела на ветру и ее песни наполняли сердца людей счастьем.
И вот однажды их чистая радость разгневала властительницу духов, ужасную Морах.
— Морах — это выдумка, — рассудительно вставил Бомен.
— Да, — согласился отец. — Сегодня в нее тоже никто не верит.
— А я верю, — промолвила девочка.
Предание гласило, что Морах послала на жителей Араманта страшную, непобедимую армию — армию заров. Убоявшись за свой город, люди собственными руками вынули голос Поющей башни и отдали властительнице духов. Морах приняла жертву, и великая армия ушла из-под стен Араманта. Но и чудесных песен город уже никогда не слышал.
Нужно ли говорить, насколько разволновали Кесс папины слова?
— Так и есть! — с жаром воскликнула она. — Я была там, я видела щель для голоса на горле Поющей башни!
— Я тоже, — кивнул отец.
— Значит, легенда не врет.
— Кто же знает? — негромко откликнулся Анно. — Кто знает?
Замечание Кестрель напомнило всем о ее сегодняшнем бунте, и семья печально умолкла.
— А может, они просто забудут? — произнесла с надеждой Аира.
— Нет, — покачал головой папа. — Они ни за что не забудут.
— Подумаешь, ну и переедем, — подал голос Бомен. — Ничего страшного.
— Да, но квартиры в Коричневом такие тесные. Ведь нам придется спать в одной комнате.
— Вот и хорошо, — сказал мальчик. — Я всегда мечтал об этом.
Сестра благодарно посмотрела на него, а мама улыбнулась, поцеловав сына в лоб.
— Родной ты наш. Только знаешь, твой папа громко храпит.
— В самом деле? — удивился Анно.
— Я уже привыкла, — пожала плечами Аира. — А вот дети, пожалуй, станут просыпаться.
— Тогда почему бы не попробовать? — спросил Бо. — Прямо сегодня ночью?
И вот Хазы перетащили матрасы близняшек в родительскую спальню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Спускаясь по мраморной лестнице, мальчик негромко спросил:
— Что они с ней сделают?
— Не знаю, — покачал головой Анно.
— Говорят, мы потеряем кучу баллов.
— Наверное.
— Она сказала «помпапрун на императора». И даже будто его вообще нет.
— Неужели? — тихо усмехнулся отец.
— Пап, а его правда нет?
— Об этом трудно судить. Лично я никогда не видел императора. Как и не встречал людей, которые видели. Может, верховный правитель — просто еще одна выдумка, полезная для общества?
— Ты ведь не злишься на Кесс?
— Что ты, конечно нет. Но лучше бы она этого не делала.
У подножия Поющей башни отец поднял голову и закричал, обращаясь к дочери, которая свернулась калачиком посреди кожаных черпаков:
— Кестрель! Слезай оттуда, милая. — Девочка выглянула через край и увидела папу.
— Ты сердишься, да? — спросила она тоненьким голоском.
— Нет, — ласково прокричал Анно. — Я люблю тебя.
Маленькая мятежница спустилась. На земле остатки храбрости покинули ее, и девочка зарыдала, дрожа всем телом. Анно Хаз подхватил дочку на руки, присел вместе с ней на белую лестницу и прижал к себе: пусть выплачет свой гнев и унижение на родном плече.
— Я знаю, я знаю, — только и повторял он без конца. Бомен сидел рядом, ожидая, пока сестра успокоится. Его трясло, как от озноба, и мальчику тоже захотелось прижаться к отцу. Придвинувшись ближе, Бомен положил голову на милую, крепкую, волосатую руку. И вдруг подумал: «Папа нам не поможет. Он хотел бы, да не в силах». Впервые в жизни мальчика посетила подобная мысль, такая простая и ясная. Он поделился ею с Кестрель:
Папа нам не поможет.
Знаю, — ответила девочка. — Зато он любит нас.
Близняшек охватило горячее, нежное чувство, и они, не сговариваясь, принялись целовать отца в уши, глаза и колючие щеки.
— Так-то лучше, — сказал Анно. — Узнаю своих милых пичужек.
Домой они шли молча, рука в руке, и никто не посмел остановить их. Аира Хаз ожидала семью на пороге, качая на руках Пинпин.
— Что с вами приключилось?
Ей коротко рассказали.
— О, как жаль, что я этого не слышала! — воскликнула мама.
Родители ни единым словом не упрекнули Кестрель. Хотя все, конечно, догадывались, что рано или поздно им придется платить за ее поступок.
— Нам будет плохо, пап? — спросила девочка, глядя ему в глаза.
— Да, наверное, — вздохнул тот. — Уж как-нибудь накажут, чтобы другим неповадно было.
— Нас переселят в Коричневый округ?
— Думаю, переселят. Разве что я потрясу мир своей гениальностью на Великом экзамене.
— Ты и есть гений, пап. Ты умнее всех на свете.
— Спасибо, родная. Скажи это проверяльщикам.
Анно скорчил потешную мину. Контрольные он терпеть не мог, и близкие отлично знали это.
Наступил вечер, а городовые все не являлись. Хазы поужинали, потом, как обычно, выкупали Пинпин. Однако прежде чем уложить ее в кроватку, в закатный час, когда в небесах повисла пыльная розовая пелена, семья собралась вместе — обняться и загадать желание. Они всегда так делали. Анно Хаз опустился на колени, раскинув руки в стороны, чтобы ласково обхватить прильнувших к нему Бо и Кестрель. Крошка Пинпин подошла к папе, уткнулась носиком ему в грудь и крепко обняла. Потом и мама встала на колени за спиной малышки, прижала к себе близняшек, и получился тесный, неразрывный круг. Все склонили головы, легонько стукнувшись макушками, и по очереди пожелали себе чего-нибудь перед сном. Очень часто это были забавные глупости. Раз, например, мама придумала, чтобы семейка Блешей пять ночей кряду носилась вприпрыжку вокруг дома, пока у них пятки не намозолятся. Только сегодня никого не тянуло на шутки.
— Хочу, чтобы никогда больше не было экзаменов, — промолвила Кесс.
— Хочу, чтобы с моей сестрой не случилось ничего плохого, — проговорил Бомен.
— Хочу, чтобы мои милые дети жили счастливо и безопасно, — сказала Аира.
В трудные для Хазов дни она всегда желала чего-нибудь подобного. А папа вдруг прибавил:
— Хочу, чтобы Поющая башня снова запела.
Бо легонько подтолкнул Пинпин, и девочка прощебетала: — Хочу, хочу!
После этого все расцеловались, смешно ударяясь носами, потому что никакого раз и навсегда заведенного порядка для поцелуев не было.
— Думаешь, это когда-нибудь случится, пап? — спросил Бомен, когда малышку Пинпин уложили в постель. — Думаешь, Поющая башня еще подаст голос?
— Это всего лишь легенда, — ответил отец. — Никто в нее больше не верит.
— А я верю, — вмешалась Кестрель.
— Так не бывает, — возразил брат. — И ты знаешь столько же, сколько и другие.
— Я верю, потому что другие — нет, — заметила девочка. Папа улыбнулся и развел руками.
— Со мной примерно та же история.
Дети помнили древнюю легенду почти наизусть, но в этот вечер Кестрель вздумалось послушать ее опять. Чтобы хоть как-то утешить дочку, Анно еще раз поведал о давным-давно минувших днях, когда башня пела на ветру и ее песни наполняли сердца людей счастьем.
И вот однажды их чистая радость разгневала властительницу духов, ужасную Морах.
— Морах — это выдумка, — рассудительно вставил Бомен.
— Да, — согласился отец. — Сегодня в нее тоже никто не верит.
— А я верю, — промолвила девочка.
Предание гласило, что Морах послала на жителей Араманта страшную, непобедимую армию — армию заров. Убоявшись за свой город, люди собственными руками вынули голос Поющей башни и отдали властительнице духов. Морах приняла жертву, и великая армия ушла из-под стен Араманта. Но и чудесных песен город уже никогда не слышал.
Нужно ли говорить, насколько разволновали Кесс папины слова?
— Так и есть! — с жаром воскликнула она. — Я была там, я видела щель для голоса на горле Поющей башни!
— Я тоже, — кивнул отец.
— Значит, легенда не врет.
— Кто же знает? — негромко откликнулся Анно. — Кто знает?
Замечание Кестрель напомнило всем о ее сегодняшнем бунте, и семья печально умолкла.
— А может, они просто забудут? — произнесла с надеждой Аира.
— Нет, — покачал головой папа. — Они ни за что не забудут.
— Подумаешь, ну и переедем, — подал голос Бомен. — Ничего страшного.
— Да, но квартиры в Коричневом такие тесные. Ведь нам придется спать в одной комнате.
— Вот и хорошо, — сказал мальчик. — Я всегда мечтал об этом.
Сестра благодарно посмотрела на него, а мама улыбнулась, поцеловав сына в лоб.
— Родной ты наш. Только знаешь, твой папа громко храпит.
— В самом деле? — удивился Анно.
— Я уже привыкла, — пожала плечами Аира. — А вот дети, пожалуй, станут просыпаться.
— Тогда почему бы не попробовать? — спросил Бо. — Прямо сегодня ночью?
И вот Хазы перетащили матрасы близняшек в родительскую спальню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59