Эвелина и Анжелина играли в куклы, а Лизетта, как всегда, занималась рукоделием. Обожженные руки Селии были пока непригодны для какой-либо работы, она сидела с Рафом на коленях и читала газету на английском языке. Время от времени она произносила вслух какое-нибудь слово, чтобы проверить, правильно ли понимает его смысл, и Лизетта переводила ей всю фразу на французский язык. Стрелки на позолоченных каминных часах двигались мучительно медленно. Наконец прибыл Максимилиан.
– Любимый! – воскликнула Лизетта, вскакивая с места. Макс обнял ее и поцеловал.
Селия не могла подняться, потому что на ее плече спал Раф, но она не сводила глаз с Макса.
– Макс, немедленно рассказывай нам все по порядку, – потребовала Лизетта, снимая с него пальто и усаживая в кресло.
Макс уселся, вытянул длинные ноги. Судя по всему, он был весьма доволен собой.
– Сегодня вечером я встречаюсь с губернатором Вильерэ. Мне сказали, что помощь, оказанная Жюстином, заставила Вильерэ рассмотреть вопрос о его помиловании.
Селия, не выдержав, вскочила с места, так крепко прижав малыша к себе, что он проснулся и захныкал.
– Боже мой, я боюсь даже надеяться! – сказала она, судорожно вздыхая.
Лизетта осыпала Макса поцелуями и похвалами. Эвелина и Анжелина, хотя и не понимали причины веселого возбуждения взрослых, тоже бросились к нему, радостно хохоча, и на какое-то мгновение Макс совершенно исчез в вихре рыжих волос.
Раф, которого так невежливо разбудили, не пожелал успокоиться, пока его не взяла на руки Лизетта. Рассерженно сопя, малыш положил голову ей на плечо и засунул в рот кулачок. Селия заставила себя снова сесть на диван. – Как себя чувствует Жюстин? – спросила она, подавшись вперед.
– Он здоров. Его осмотрел доктор. К счастью, оказалось, что ребра у него не сломаны. По моему настоянию Жюстину принесли горячую воду, выдали свежую одежду. – Макс усмехнулся. – По правде говоря, я бы предпочел, чтобы с ним поменьше носились.
– Поменьше носились? – в недоумении повторила Селия.
Макс печально покачал головой:
– Именно так. Я был поражен реакцией общества на арест Жюстина.
– Что вы имеете в виду?
– Судя по всему, в Новом Орлеане Жюстина считают отважным морским волком. Романтической фигурой. В кофейнях и на городской площади без конца рассказывают истории о его подвигах, беззастенчиво смешивая быль с небылицами. Как бы смешно это ни звучало, но весь город, кажется, от него без ума.
– Что значит «без ума»? – подозрительно спросила Селия.
– Это означает, что возле Кабильдо стала лагерем огромная толпа его почитателей. К нему посетителей не пускают – кроме меня, разумеется, – но многие горожанки проявляют непрошеную заботу о его благополучии. Передают в тюрьму продукты и бутылки вина, большую часть которых Жюстин отдает своим тюремщикам и сокамерникам.
– Какая глупость! – воскликнула Селия.
– Это еще не все. Мне сегодня рассказали, что он, как утверждают, успел соблазнить трех женщин – одну за другой – на балу у Дюкеснов!
Эвелина с любопытством взглянула на него:
– Папа, что значит «соблазнить»?
Лизетта, нахмурив брови, укоризненно взглянула на Макса.
– Замолчи, Эви. Это плохое слово, хорошие девочки не должны его произносить.
– Какая глупость! – повторила Селия, заливаясь краской.
Жюстин принадлежит только ей. И нечего всяким безмозглым женщинам, вообразившим, что они влюблены в опасного пирата, превращать ее Жюстина в предмет обожания! А Жюстин, должно быть, наслаждается всеобщим вниманием! Он там, видимо, веселится вовсю, тогда как она извелась от беспокойства за него.
– Он спрашивал обо мне? – не выдержав, выпалила Селия.
Насмешливая ухмылка Макса пропала.
– По правде говоря, – сказал он тихо, – ни о ком другом он и говорить не хотел.
Возмущение Селии сразу же улетучилось, она опустила глаза, затосковав.
– Что он говорил?
– Большую часть сказанного, я уверен, он повторит тебе с глазу на глаз. Но мой сын, по-видимому, надеется, что, пока он находится в заключении, ты решишь все проблемы.
– Вот как? – рассердилась вдруг Селия. – Он, наверное, думает, что это просто. Наверное, он ждет, что после пяти месяцев разлуки я просто подойду к Филиппу и скажу…
Она замолчала, увидев в дверях Филиппа. Он был в длинном домашнем халате, темные волосы гладко зачесаны, синие глаза смотрели на нее.
– Скажешь мне что? – мрачно спросил он.
Селия утратила дар речи. Она покраснела и вдруг почувствовала, что в комнате все замолчали. И все смотрят на нее.
Лизетта первая нарушила неловкое молчание.
– Филипп, – тихо предложила она, – почему бы вам с Селией не пройти в малую гостиную? Вы оба еще не ели. Я прикажу Ноэлайн принести вам кофе. Там вы сможете поговорить спокойно, никто вам не помешает.
Селия отхлебнула глоток сладкого черного кофе из тонкой фарфоровой чашечки, а Филипп разломил булочку и намазал кусок маслом. Она настороженно поглядывала на него, ожидая, когда он начнет разговор, но наконец, не выдержав затянувшегося молчания, заговорила сама.
– Филипп, – сказала Селия, поставив чашку на блюдце, – нам нужно поговорить… о нашем браке.
Тонкое лицо Филиппа отразило целый калейдоскоп эмоций: удивление, волнение и, наконец, решимость.
– Я думал об этом. Все так непросто.
– Понимаю, – согласилась Селия. – Едва ли можно назвать это простым вопросом.
– В некотором смысле так и есть.
Не вполне поняв его, Селия нахмурила брови.
– Филипп, я знаю, тебе не хочется говорить о том, что произошло. Это причиняет тебе боль… но кое о чем я все-таки должна тебе рассказать.
– О Жюстине? – с горечью спросил он.
– Обо мне, Филипп… – Селия взяла его за руку. – В течение нескольких месяцев я считала, что тебя нет в живых. Я будто была заперта в тюремной камере. Я не страдала физически, но горе мое было так велико, что мне хотелось умереть.
Филипп, не выпуская ее руки, задумчиво смотрел на нее.
– Селия…
– Мне казалось, что я уже никогда и ничему не смогу радоваться, – продолжала она. – Не буду смеяться, не буду счастлива. Я была уверена, что навсегда останусь одна и никогда больше не полюблю. А потом… я смирилась с твоей смертью, Филипп.
– Но я не умер, – напряженно произнес он.
– Да, только я-то об этом не знала. Потом сюда привезли Жюстина. Все мы думали, что он не проживет и до утра. Он был так не похож на тебя… циничный, грубый, вспыльчивый. Сначала я его терпеть не могла. Но я помогала выхаживать его и вскоре поняла, что для меня очень важно, чтобы он выжил. И неожиданно… – Селия замолчала и беспомощно взглянула на Филиппа. Он крепко держал ее за руку. – Неожиданно у меня появилась потребность быть с ним все время. Когда мы бывали вместе, я чувствовала прилив сил. Наверное, я понимала, что он полюбил меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76