Ждем вас у задней двери женской раздевалки. – Золлнер проводил ее глазами до желтой двери. – Джентльмены, пожалуйста, идите за мной.
Мы вошли в мужскую раздевалку, отвратительное помещение оранжевого цвета. Служащий указал нам на открытые шкафчики и белые халаты. В пластиковом мешочке находились бумажное нижнее белье, носки и тапочки из хлопка.
– Пожалуйста, снимите с себя все, включая нижнее белье и драгоценности, – велел Золлнер.
Мы остались в чем мать родила, и мне было невтерпеж рассказать Бет, что Тед Нэш носил ствол тридцать восьмого калибра, который был длиннее его члена.
Увидев рану у меня на груди, Джордж Фостер заметил:
– Еще чуть-чуть и попало бы в самое сердце.
– У меня нет сердца. – Я защелкнул висячий замок на своем шкафчике и поправил нижнее белье.
Доктор Золлнер осмотрел нас и остался доволен:
– Вижу, все готовы. Тогда следуйте за мной, пожалуйста.
– Подождите, – сказал Макс, – разве не надо одевать маски и респираторы?
– Они понадобятся для второй зоны, мистер Максвелл. И возможно, для четвертой, если захотите зайти так далеко. Следуйте за мной.
Мы пошли к задней стенке раздевалки, и Золлнер открыл красную дверь со странным символом, предупреждающим о биологической опасности. Под символом шла надпись «Вторая зона». Я слышал, как вырывается струя воздуха, и Золлнер объясняет:
– Давление сбрасывается до уровня ниже атмосферного. Здесь внутри оно ниже атмосферного на один фунт на каждый квадратный дюйм, так что никакие патогены отсюда не вырвутся.
– Мне бы не хотелось, чтобы такое произошло.
– К тому же фильтры на крыше улавливают мельчайшие частицы из вытягиваемого отсюда воздуха.
Лицо Макса выражало упорный скептицизм, как у человека, который не желает, чтобы хорошие новости нарушали устоявшееся в его голове убеждение – остров Плам равнозначен Тримайлу и Чернобылю, вместе взятым.
Мы вошли в коридор бетонированного блока, Золлнер оглянулся и спросил:
– Где госпожа Пенроуз?
Я поинтересовался:
– Доктор, вы женаты?
– Понимаю. Конечно, ей требуется больше времени, чтобы переодеться.
Наконец из двери с надписью «Женская» вышла Бет, одетая в большой халат и тапочки. Тем не менее она выглядела привлекательно.
Она слышала, как вырывается воздух, и Золлнер объяснил все про давление, предупредив, чтобы все передвигались осторожно и не столкнулись с тележками и стеллажами, загруженными флаконами, бутылками со смертельными вирусами или химикатами.
Золлнер скомандовал:
– Ну что ж, следуйте за мной. Я познакомлю вас со здешним производством, и вы сможете передать друзьям и коллегам, что мы не производим бомбы, начиненные сибирской язвой. – Он рассмеялся. – Пятая зона запретная. Чтобы проникнуть туда, нужно пройти специальные вакцинации и поупражняться в одевании биозащитных костюмов и респираторов. Доступ в подвальный этаж также воспрещен.
– Почему? – спросил я.
– Потому что там мы прячем мертвых инопланетян и нацистских ученых. – Он снова рассмеялся.
Фостер попытался сострить:
– Я думал, что инопланетяне и нацисты находятся в подземных бункерах.
– Нет, мертвые инопланетяне лежат в маяке, – сказал Золлнер. – Мы переселили нацистов из бункеров, когда они начали жаловаться на вампиров.
Все рассмеялись. Юмор в биологически опасной зоне. Надо сочинить рассказ для «Ридерс дайджест».
Пока мы шли, Золлнер рассказывал:
– Появились новые вирусы, вызывающие болезни либо у животных, либо у людей, либо у тех и других. У нас и у животных высших видов нет иммунной реакции на многие из этих смертельных болезней. Сегодняшние антивирусные лекарства не очень эффективны, поэтому ключом к спасению будущих поколений от катастрофы являются вакцины, а ключ к новым вакцинам – генная инженерия.
– О какой катастрофе идет речь? – спросил Макс.
Золлнер продолжал бодро шагать и живо говорить, в то же время раздумывая, как ответить на вопрос.
– Что касается болезней животных, – сказал он, – то может вспыхнуть эпидемия ящура, который способен уничтожить наш скот и лишить миллионы людей средств к существованию. Тогда стоимость другого продовольствия, вероятно, возрастет в четыре раза. Вирус ящура, похоже, самый заразный и опасный, вот почему он привлекает внимание тех, кто занимается подготовкой биологической войны. Эти люди почувствуют себя на седьмом небе в тот день, когда их ученые сумеют генетически создать вирус ящура, заражающий людей. Хуже всего, что некоторые из этих вирусов изменяются без постороннего вмешательства и становятся опасными для человека.
Мы свернули в еще один из многочисленных и, казалось, бесконечных коридоров. Золлнер продолжал читать свою лекцию: – В тысяча девятьсот восемьдесят третьем году, например, в Ланкастере, что в штате Пенсильвания, вспыхнула очень заразная и смертельно опасная эпидемия гриппа. Она унесла семнадцать миллионов жизней. Я имею в виду цыплят. Домашнюю птицу. Но вы видите, куда я клоню. Последняя большая эпидемия гриппа, унесшая многие жизни, вспыхнула в тысяча девятьсот восемнадцатом году. Во всем мире умерло около двадцати миллионов человек, из них пятьсот тысяч в Соединенных Штатах. Вы можете себе представить себе такое сегодня? А вирус восемнадцатого года был не особенно опасный, и, разумеется, люди тогда путешествовали медленнее и не так часто. Сегодня инфекционный вирус может распространиться по всему миру в считанные дни. Хорошая сторона самых опасных вирусов, как эбола, например, состоит в том, что они убивают так быстро, что не успевают вырваться из какой-нибудь африканской деревни, поскольку все живое там исчезает.
– Отсюда отходит паром в час дня? – спросил я.
Золлнер рассмеялся.
– Уже нервничаете? Бояться здесь нечего. Мы очень осторожны. С большим уважением относимся к маленьким вирусам, живущим в этом здании.
Золлнер любил говорить, мое дело – слушать, так что пока все шло прекрасно.
Мы вошли в комнату, которую Золлнер назвал рентгеноскопической лабораторией кристаллографии, и я не собирался спорить с ним.
Женщина склонилась над микроскопом, Золлнер представил ее как доктора Чен, коллегу и хорошего друга Тома и Джуди. Ей было лет тридцать, довольно привлекательна, на мой взгляд, с хвостом перехваченных сзади длинных черных волос. Веди себя хорошо, Кори. Она ученый и намного умнее тебя.
Доктор Чен поздоровалась с нами, оставаясь серьезной. Возможно, она была просто расстроена гибелью своих друзей.
Снова Бет позаботилась о том, чтобы все поняли, что я друг Гордонов и именно по этой причине зарабатываю один доллар в неделю. Люди не любят, когда толпа полицейских засыпает их вопросами, но если один из них общий друг усопших, тогда у вас есть небольшое преимущество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Мы вошли в мужскую раздевалку, отвратительное помещение оранжевого цвета. Служащий указал нам на открытые шкафчики и белые халаты. В пластиковом мешочке находились бумажное нижнее белье, носки и тапочки из хлопка.
– Пожалуйста, снимите с себя все, включая нижнее белье и драгоценности, – велел Золлнер.
Мы остались в чем мать родила, и мне было невтерпеж рассказать Бет, что Тед Нэш носил ствол тридцать восьмого калибра, который был длиннее его члена.
Увидев рану у меня на груди, Джордж Фостер заметил:
– Еще чуть-чуть и попало бы в самое сердце.
– У меня нет сердца. – Я защелкнул висячий замок на своем шкафчике и поправил нижнее белье.
Доктор Золлнер осмотрел нас и остался доволен:
– Вижу, все готовы. Тогда следуйте за мной, пожалуйста.
– Подождите, – сказал Макс, – разве не надо одевать маски и респираторы?
– Они понадобятся для второй зоны, мистер Максвелл. И возможно, для четвертой, если захотите зайти так далеко. Следуйте за мной.
Мы пошли к задней стенке раздевалки, и Золлнер открыл красную дверь со странным символом, предупреждающим о биологической опасности. Под символом шла надпись «Вторая зона». Я слышал, как вырывается струя воздуха, и Золлнер объясняет:
– Давление сбрасывается до уровня ниже атмосферного. Здесь внутри оно ниже атмосферного на один фунт на каждый квадратный дюйм, так что никакие патогены отсюда не вырвутся.
– Мне бы не хотелось, чтобы такое произошло.
– К тому же фильтры на крыше улавливают мельчайшие частицы из вытягиваемого отсюда воздуха.
Лицо Макса выражало упорный скептицизм, как у человека, который не желает, чтобы хорошие новости нарушали устоявшееся в его голове убеждение – остров Плам равнозначен Тримайлу и Чернобылю, вместе взятым.
Мы вошли в коридор бетонированного блока, Золлнер оглянулся и спросил:
– Где госпожа Пенроуз?
Я поинтересовался:
– Доктор, вы женаты?
– Понимаю. Конечно, ей требуется больше времени, чтобы переодеться.
Наконец из двери с надписью «Женская» вышла Бет, одетая в большой халат и тапочки. Тем не менее она выглядела привлекательно.
Она слышала, как вырывается воздух, и Золлнер объяснил все про давление, предупредив, чтобы все передвигались осторожно и не столкнулись с тележками и стеллажами, загруженными флаконами, бутылками со смертельными вирусами или химикатами.
Золлнер скомандовал:
– Ну что ж, следуйте за мной. Я познакомлю вас со здешним производством, и вы сможете передать друзьям и коллегам, что мы не производим бомбы, начиненные сибирской язвой. – Он рассмеялся. – Пятая зона запретная. Чтобы проникнуть туда, нужно пройти специальные вакцинации и поупражняться в одевании биозащитных костюмов и респираторов. Доступ в подвальный этаж также воспрещен.
– Почему? – спросил я.
– Потому что там мы прячем мертвых инопланетян и нацистских ученых. – Он снова рассмеялся.
Фостер попытался сострить:
– Я думал, что инопланетяне и нацисты находятся в подземных бункерах.
– Нет, мертвые инопланетяне лежат в маяке, – сказал Золлнер. – Мы переселили нацистов из бункеров, когда они начали жаловаться на вампиров.
Все рассмеялись. Юмор в биологически опасной зоне. Надо сочинить рассказ для «Ридерс дайджест».
Пока мы шли, Золлнер рассказывал:
– Появились новые вирусы, вызывающие болезни либо у животных, либо у людей, либо у тех и других. У нас и у животных высших видов нет иммунной реакции на многие из этих смертельных болезней. Сегодняшние антивирусные лекарства не очень эффективны, поэтому ключом к спасению будущих поколений от катастрофы являются вакцины, а ключ к новым вакцинам – генная инженерия.
– О какой катастрофе идет речь? – спросил Макс.
Золлнер продолжал бодро шагать и живо говорить, в то же время раздумывая, как ответить на вопрос.
– Что касается болезней животных, – сказал он, – то может вспыхнуть эпидемия ящура, который способен уничтожить наш скот и лишить миллионы людей средств к существованию. Тогда стоимость другого продовольствия, вероятно, возрастет в четыре раза. Вирус ящура, похоже, самый заразный и опасный, вот почему он привлекает внимание тех, кто занимается подготовкой биологической войны. Эти люди почувствуют себя на седьмом небе в тот день, когда их ученые сумеют генетически создать вирус ящура, заражающий людей. Хуже всего, что некоторые из этих вирусов изменяются без постороннего вмешательства и становятся опасными для человека.
Мы свернули в еще один из многочисленных и, казалось, бесконечных коридоров. Золлнер продолжал читать свою лекцию: – В тысяча девятьсот восемьдесят третьем году, например, в Ланкастере, что в штате Пенсильвания, вспыхнула очень заразная и смертельно опасная эпидемия гриппа. Она унесла семнадцать миллионов жизней. Я имею в виду цыплят. Домашнюю птицу. Но вы видите, куда я клоню. Последняя большая эпидемия гриппа, унесшая многие жизни, вспыхнула в тысяча девятьсот восемнадцатом году. Во всем мире умерло около двадцати миллионов человек, из них пятьсот тысяч в Соединенных Штатах. Вы можете себе представить себе такое сегодня? А вирус восемнадцатого года был не особенно опасный, и, разумеется, люди тогда путешествовали медленнее и не так часто. Сегодня инфекционный вирус может распространиться по всему миру в считанные дни. Хорошая сторона самых опасных вирусов, как эбола, например, состоит в том, что они убивают так быстро, что не успевают вырваться из какой-нибудь африканской деревни, поскольку все живое там исчезает.
– Отсюда отходит паром в час дня? – спросил я.
Золлнер рассмеялся.
– Уже нервничаете? Бояться здесь нечего. Мы очень осторожны. С большим уважением относимся к маленьким вирусам, живущим в этом здании.
Золлнер любил говорить, мое дело – слушать, так что пока все шло прекрасно.
Мы вошли в комнату, которую Золлнер назвал рентгеноскопической лабораторией кристаллографии, и я не собирался спорить с ним.
Женщина склонилась над микроскопом, Золлнер представил ее как доктора Чен, коллегу и хорошего друга Тома и Джуди. Ей было лет тридцать, довольно привлекательна, на мой взгляд, с хвостом перехваченных сзади длинных черных волос. Веди себя хорошо, Кори. Она ученый и намного умнее тебя.
Доктор Чен поздоровалась с нами, оставаясь серьезной. Возможно, она была просто расстроена гибелью своих друзей.
Снова Бет позаботилась о том, чтобы все поняли, что я друг Гордонов и именно по этой причине зарабатываю один доллар в неделю. Люди не любят, когда толпа полицейских засыпает их вопросами, но если один из них общий друг усопших, тогда у вас есть небольшое преимущество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110