Однако, в отличие от лагерей в Сибири, условия там были лучше. В конце концов, через восемь лет после окончания войны, он вернулся — в 1953 году. В 1950-м мы получили от него одно письмо, а до этого даже не знали, жив он или умер. Потому я и не мог уйти из дому.
Развозить молоко мне не нравилось. К тому времени я уже достиг половой зрелости, и все лицо у меня было в прыщах. Поэтому когда я встречал знакомых школьниц, приходилось со стыдом от них прятаться.
Узнав в 1950 году, что старший брат жив, отец успокоился и сказал, что я могу уходить, куда вздумается. В общем, раз старший брат вернулся, я больше не нужен. Я сразу уехал в Токио. Это было в 1951 году.
В Токио я поехал отнюдь не потому, что у меня там были какие-то связи. Просто у меня такой характер, что я глубоко не задумываюсь о том, что впереди. Из-за этого часто терплю неудачи. Что-нибудь задумываю — и сразу делаю. Так я и в Токио приехал. Здесь познакомился с земляком, который работал на фирме по изготовлению полотенец. Приходи к нам, сказал он, и так я нашел работу.
Когда я приехал в Токио, об этом стыдно говорить, но у меня было с собой 3000 иен, которые я присвоил, когда собирал плату за молоко (смеется). В то время 3000 иен были вполне приличные деньги. Например, билет на поезд из Фукуи до Уэно стоил 800 иен. Это были деньги, собранные с 12-13 покупателей нашего молока, и я, положив их в карман, ушел из дому.
В конце концов я проработал 33 года на этой фирме по производству полотенец и вышел по возрасту на пенсию в марте 1984 года. Моя работа в основном состояла в том, чтобы собирать заказы у клиентов на поставку больших партий полотенец.
Когда женился? Женился я, когда потухли красные фонари… Это вроде было в 1959-м?
Я что-то я не понял, о чем вы (смеется).
Похоже, что так. Фусао Итикава-сан неразумно провел в парламенте этот законопроект. Это было, кажется, 10 марта 1958 года, в День армии. В тот день я и женился. Когда я приехал погостить в свою деревню, старушка-соседка, увидев меня, сказала: есть тут одна девочка. Может, женишься? — Хорошо, коротко ответил я. Я тогда тоже подумал, что надо заводить семью, как и все люди. Уже на следующий день устроили смотрины.
Услышав об этом, отец сильно рассердился: он знал, что это в моем характере — неожиданно принимать решения, не думая о последствиях. Разве можно, ни разу не встретившись, так просто жениться? — возмущался он. Это же касается не только тебя. Здесь замешана репутация нашей семьи. В общем произошла большая ссора. Однако сейчас я считаю, что отец был тогда прав. Став отцом, я сам так же думал, когда выдавал замуж дочь.
Тем не менее на следующий день состоялись смотрины. Невеста вышла только один раз, чтобы поздороваться, так что я даже не рассмотрел ее лицо. Никакого разговора, конечно, не состоялось. Говорили только ее родители, а с нашей стороны был я один. Дальше подали саке, и мы только и пили. Понравилась или не понравилась — об этом и речи не могло быть. По сравнению с тем, как сейчас, — гораздо худее. Думаю, мне она показалась тогда красивой. Во всяком случае я сразу решил жениться. Однако из-за ссоры с отцом фактическая брачная церемония состоялась лишь полгода спустя.
Эту землю я купил в 1962 году. Да, точно — в 1962 году, когда умер отец. Женившись, некоторое время снимал небольшую, как спичечный коробок, квартирку около ипподрома Накаяма в префектуре Тиба. Один наш клиент сказал, что в этом районе есть дешевая земля и посоветовал купить. Я уже сам подумывал, что надо построить собственный дом: первый ребенок уже пошел в школу, жена ждала второго. Земля здесь действительно была еще очень дешевой, и я решил купить. Вокруг, кроме крестьянских домов, ничего не было, и все выглядело очень уныло. Даже перед станцией Танидзука не было ни одного магазина. Зато люди вокруг были с доброй душой и относились к нам очень дружелюбно.
Участок составлял 75 цубо по цене 20 тысяч иен за цубо. В то время это было очень дешево. Недостающие деньги — один миллион иен — я занял у своей семьи. Купив землю, построил двухэтажный дом в 38 цубо. Нет, нынешний дом — не тот, который я тогда построил. Это уже позже перестраивали. Моя мать дала мне миллион иен, сказав при этом: вернешь, когда сможешь. Проценты не надо. В то время моя зарплата составляла 48 тысяч иен, и мне потребовалось пять лет, чтобы вернуть эти деньги.
Теперь об инциденте.
В тот день от станции Такэ-Но-Дзука до Кита-Сэндзю поезд шел дольше обычного, тащился медленно. В чем дело? — ломал я себе голову. Наверное, что-то случилось с предыдущим поездом. Когда доехали до Кита-Сэндзю, по внутреннему радио сообщили: на станции Цукидзи произошел взрыв. Когда возобновится движение поезда, неизвестно. Тем, кто спешит, предлагаем воспользоваться имеющимися альтернативными видами транспорта. Но я особенно не волновался — у меня еще было время, а пересадка — дело довольно канительное. Поэтому я остался сидеть в вагоне. Простояв 10-20 минут на Кита-Сэндзю, поезд начал медленно двигаться, но все время останавливался. Так мы добрались до станций Минами-Сэндзю и Минова, где каждый раз поезд некоторое время стоял у платформы с открытыми дверями. По пути было объявлено, что на станции Касумигасэки произошла поломка вагона.
На Уэно поезд стоял довольно долго, и опять прозвучало объявление: ввиду того, что неизвестно, когда возобновится движение, спешащим пассажирам предлагаем сделать пересадку на этой станции. К этому времени вагон был почти пустой — многие пассажиры уже сошли. Кое-как мы добрались до Акихабара, где объявили, что поезд дальше не пойдет. Времени было 8:30 или 8:40.
Я решил дальше идти пешком. До Нингётё было всего две остановки, а это совсем близко. Однако, проходя мимо Кодэмматё, я увидел там машины «скорой помощи» и много людей, лежавших прямо на тротуаре. «Что же случилось?» — подумал я и заглянул в метро, спустившись от входа на две-три ступеньки. И там я увидел людей, лежавших головами прямо на ступеньках; некоторые корчились в судорогах. Служащий станции, сбросив фуражку, держал руку у горла и кричал: больно, больно! Мужчина, по виду служащий, повторял: «Глазам больно! Ну, сделайте что-нибудь!» — Я совершенно не понимал, что происходит.
Выйдя наружу, рядом со зданием крупного банка «Санва Гинко» я увидел лежавшего на земле мужчину и молодую женщину, которая пыталась ему помочь. Подошли две-три машины «скорой помощи», но санитары не успевали переносить всех лежавших тут и там людей. Некоторых тошнило. Молодая женщина, которую тошнило, пыталась достать платок, чтобы прикрыть рот, но не могла, и, стыдясь, спрятала лицо.
Что же все-таки случилось? — думал я. Определенно какая-то авария. Все лежат и страдают. Я несколько раз пытался узнать, в чем дело, но бесполезно. Санитары с носилками сновали туда и сюда, и у них не было время для разговоров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Развозить молоко мне не нравилось. К тому времени я уже достиг половой зрелости, и все лицо у меня было в прыщах. Поэтому когда я встречал знакомых школьниц, приходилось со стыдом от них прятаться.
Узнав в 1950 году, что старший брат жив, отец успокоился и сказал, что я могу уходить, куда вздумается. В общем, раз старший брат вернулся, я больше не нужен. Я сразу уехал в Токио. Это было в 1951 году.
В Токио я поехал отнюдь не потому, что у меня там были какие-то связи. Просто у меня такой характер, что я глубоко не задумываюсь о том, что впереди. Из-за этого часто терплю неудачи. Что-нибудь задумываю — и сразу делаю. Так я и в Токио приехал. Здесь познакомился с земляком, который работал на фирме по изготовлению полотенец. Приходи к нам, сказал он, и так я нашел работу.
Когда я приехал в Токио, об этом стыдно говорить, но у меня было с собой 3000 иен, которые я присвоил, когда собирал плату за молоко (смеется). В то время 3000 иен были вполне приличные деньги. Например, билет на поезд из Фукуи до Уэно стоил 800 иен. Это были деньги, собранные с 12-13 покупателей нашего молока, и я, положив их в карман, ушел из дому.
В конце концов я проработал 33 года на этой фирме по производству полотенец и вышел по возрасту на пенсию в марте 1984 года. Моя работа в основном состояла в том, чтобы собирать заказы у клиентов на поставку больших партий полотенец.
Когда женился? Женился я, когда потухли красные фонари… Это вроде было в 1959-м?
Я что-то я не понял, о чем вы (смеется).
Похоже, что так. Фусао Итикава-сан неразумно провел в парламенте этот законопроект. Это было, кажется, 10 марта 1958 года, в День армии. В тот день я и женился. Когда я приехал погостить в свою деревню, старушка-соседка, увидев меня, сказала: есть тут одна девочка. Может, женишься? — Хорошо, коротко ответил я. Я тогда тоже подумал, что надо заводить семью, как и все люди. Уже на следующий день устроили смотрины.
Услышав об этом, отец сильно рассердился: он знал, что это в моем характере — неожиданно принимать решения, не думая о последствиях. Разве можно, ни разу не встретившись, так просто жениться? — возмущался он. Это же касается не только тебя. Здесь замешана репутация нашей семьи. В общем произошла большая ссора. Однако сейчас я считаю, что отец был тогда прав. Став отцом, я сам так же думал, когда выдавал замуж дочь.
Тем не менее на следующий день состоялись смотрины. Невеста вышла только один раз, чтобы поздороваться, так что я даже не рассмотрел ее лицо. Никакого разговора, конечно, не состоялось. Говорили только ее родители, а с нашей стороны был я один. Дальше подали саке, и мы только и пили. Понравилась или не понравилась — об этом и речи не могло быть. По сравнению с тем, как сейчас, — гораздо худее. Думаю, мне она показалась тогда красивой. Во всяком случае я сразу решил жениться. Однако из-за ссоры с отцом фактическая брачная церемония состоялась лишь полгода спустя.
Эту землю я купил в 1962 году. Да, точно — в 1962 году, когда умер отец. Женившись, некоторое время снимал небольшую, как спичечный коробок, квартирку около ипподрома Накаяма в префектуре Тиба. Один наш клиент сказал, что в этом районе есть дешевая земля и посоветовал купить. Я уже сам подумывал, что надо построить собственный дом: первый ребенок уже пошел в школу, жена ждала второго. Земля здесь действительно была еще очень дешевой, и я решил купить. Вокруг, кроме крестьянских домов, ничего не было, и все выглядело очень уныло. Даже перед станцией Танидзука не было ни одного магазина. Зато люди вокруг были с доброй душой и относились к нам очень дружелюбно.
Участок составлял 75 цубо по цене 20 тысяч иен за цубо. В то время это было очень дешево. Недостающие деньги — один миллион иен — я занял у своей семьи. Купив землю, построил двухэтажный дом в 38 цубо. Нет, нынешний дом — не тот, который я тогда построил. Это уже позже перестраивали. Моя мать дала мне миллион иен, сказав при этом: вернешь, когда сможешь. Проценты не надо. В то время моя зарплата составляла 48 тысяч иен, и мне потребовалось пять лет, чтобы вернуть эти деньги.
Теперь об инциденте.
В тот день от станции Такэ-Но-Дзука до Кита-Сэндзю поезд шел дольше обычного, тащился медленно. В чем дело? — ломал я себе голову. Наверное, что-то случилось с предыдущим поездом. Когда доехали до Кита-Сэндзю, по внутреннему радио сообщили: на станции Цукидзи произошел взрыв. Когда возобновится движение поезда, неизвестно. Тем, кто спешит, предлагаем воспользоваться имеющимися альтернативными видами транспорта. Но я особенно не волновался — у меня еще было время, а пересадка — дело довольно канительное. Поэтому я остался сидеть в вагоне. Простояв 10-20 минут на Кита-Сэндзю, поезд начал медленно двигаться, но все время останавливался. Так мы добрались до станций Минами-Сэндзю и Минова, где каждый раз поезд некоторое время стоял у платформы с открытыми дверями. По пути было объявлено, что на станции Касумигасэки произошла поломка вагона.
На Уэно поезд стоял довольно долго, и опять прозвучало объявление: ввиду того, что неизвестно, когда возобновится движение, спешащим пассажирам предлагаем сделать пересадку на этой станции. К этому времени вагон был почти пустой — многие пассажиры уже сошли. Кое-как мы добрались до Акихабара, где объявили, что поезд дальше не пойдет. Времени было 8:30 или 8:40.
Я решил дальше идти пешком. До Нингётё было всего две остановки, а это совсем близко. Однако, проходя мимо Кодэмматё, я увидел там машины «скорой помощи» и много людей, лежавших прямо на тротуаре. «Что же случилось?» — подумал я и заглянул в метро, спустившись от входа на две-три ступеньки. И там я увидел людей, лежавших головами прямо на ступеньках; некоторые корчились в судорогах. Служащий станции, сбросив фуражку, держал руку у горла и кричал: больно, больно! Мужчина, по виду служащий, повторял: «Глазам больно! Ну, сделайте что-нибудь!» — Я совершенно не понимал, что происходит.
Выйдя наружу, рядом со зданием крупного банка «Санва Гинко» я увидел лежавшего на земле мужчину и молодую женщину, которая пыталась ему помочь. Подошли две-три машины «скорой помощи», но санитары не успевали переносить всех лежавших тут и там людей. Некоторых тошнило. Молодая женщина, которую тошнило, пыталась достать платок, чтобы прикрыть рот, но не могла, и, стыдясь, спрятала лицо.
Что же все-таки случилось? — думал я. Определенно какая-то авария. Все лежат и страдают. Я несколько раз пытался узнать, в чем дело, но бесполезно. Санитары с носилками сновали туда и сюда, и у них не было время для разговоров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131