Что за дурацкое происшествие?» — подумал я. Помню, что небо было затянуто облаками. Но погода ведь должна быть хорошая. Может, холодно, потому что вот-вот пойдет дождь? Я до сих пор ни разу не болел, поэтому никак не мог понять, отчего так резко ухудшилось самочувствие.
Вокруг вас были другие упавшие люди?
Я этого не знаю, потому что заснул. Кто-то меня спросил: у вас все в порядке? Дайте немного поспать, — ответил я. Это нельзя, сказали мне и затолкали меня в машину. В обычную, которую эти люди остановили на дороге и сажали туда упавших людей. Некоторых сажали даже в грузовик. Я попросил, чтобы мне дали немного отдохнуть, но мне сказали, что это нельзя и я должен сесть в машину. Я весь дрожал от холода и был покрыт потом.
После того как меня усадили в машину, водитель спросил, куда ехать. В Цукидзи, ответил я, все еще намереваясь попасть на работу. В машине были и другие люди, но я об этом и не подозревал, а думал только о себе. В голове только и было: надо немедленно ехать в фирму.
Когда я сказал, что плохо себя чувствую, водитель попросил немного подождать, достал из багажника полотенце и передал мне. Я сразу приложил его ко рту, чтобы не запачкать машину. Но пот по-прежнему лил ручьем. В машину село три человека. Помимо меня — еще один мужчина и одна женщина. Женщина сидела на переднем сиденье, я мы, двое мужчин, сзади.
Всего я не помню, но у станции Хаттёбори мы остановились, и меня перевели в машину «скорой помощи». Выйдя из машины, я попросил, чтобы подождали, пока меня снова не вырвет. Затем меня несколько раз вырвало. Хотя харкать уже было нечем, меня продолжало тошнить. По-моему, меня и кровью рвало. Мне было очень плохо, и я буквально повалился на зеленое сиденье «скорой помощи».
Тем не менее сознания я не терял. Врачи «скорой помощи» несколько раз спрашивали у меня имя, адрес и номер телефона — видимо, чтобы убедиться, что я в сознании. А я в то время думал: почему они заставляют меня говорить одно и то же, хотя я плохо себя чувствую?
Мне было настолько плохо, что ничего не помню. Что творилось вокруг? Других людей я не видел, был поглощен только собой. Выдыхать я мог, но не мог вдыхать, как будто что-то мешало. Воздух не попадал внутрь, поэтому было тяжело, и все время лил пот.
Привезли меня в больницу «Кёбаси», где я оказался зариновым пациентом № 1. На меня сразу надели кислородную маску и поставили три капельницы. Весь день до вечера меня продолжало тошнить, даже под капельницами.
Ночью никак не мог уснуть, поэтому был вынужден читать. Всю ночь читал детектив.
Вы всю ночь читали? А глаза при этом не болели?
Нет, не болели. Зрение у меня плохое, и обычно мелкие иероглифы мне трудно читать. Но в тот момент — сам не знаю, почему — все хорошо было видно. При этом почти всегда я немного почитаю, и сразу тянет ко сну, а в ту ночь, сколько бы ни читал, заснуть так и не смог.
В больнице я провел четыре ночи, много спал. Голова не болела, слегка побаливало горло. Однако глаза превратились в точки и не вернулись в прежнее состояние.
После инцидента определенно пропала концентрация. Часто пытаюсь что-нибудь начать делать, и сразу теряю интерес, а раньше я умел хорошо сосредоточиваться. В последнее время внимание значительно ослабло. Одно и то же место в книге прочитываю несколько раз, а в голове не укладывается. Резко усилилась забывчивость. Если что-то сразу не запишу, то порой забываю. Но я думаю, что это может быть и возраст. В гольфе стал быстро уставать. Приятели на фирме насмехаются: постарел же ты. Раньше я любил спорт и гордился своей выносливостью. В последнее время быстро утомляюсь. Определенно, это все — зарин. С возрастом такое происходит естественно, а сейчас сам не понимаю причины.
Далее следуют интервью с пассажирами поезда A 738S(станция отправления Такэ-но-Дзука).
Избитому человеку больно, а на самом деле
душа болит у того, кто избил.
Такаси Исихара (58 лет)
Беря интервью у пострадавших от зарина в метро, я обнаружил, что среди них больше всего уроженцев северной и восточной части района Канто. Уроженцев западных и южных районов можно пересчитать по пальцам. Это, по всей видимости, связано с расположением линий метрополитена. Крайне мало было выходцев из района Кансай. Поэтому мне как коренному кансайцу было особенно приятно беседовать с уроженцем города Осака г-ном Исихара. И дело тут было не в кансайском диалекте, а в самой тональности беседы, которая в своей основе соответствовала духу жителей этого района.
Этого человека хорошо помнят многие, кто в больнице лежал в одной с ним палате. По одной причине: он очень громко храпел. Об этом он и сам знает. «Ничего не поделаешь, я очень громко храплю, и этим доставляю много неприятностей другим людям», — улыбаясь, говорит он. Своим характером он чем-то выделяется среди прочих.
Ему уже почти 60 лет, но внешне он выглядит молодо и энергично. Он относится к тому типу людей, которые, если что-то делают, то делают это с энтузиазмом, отдавая все свои силы. У него много увлечений. В гольфе его лучший результат был 77. В работе на фирме он никому не уступит в выполнении обязанностей, и, хотя об этом не говорит вслух, чувствуется: он высокого мнения о себе. После инцидента был вынужден глубоко задуматься о человеческой жизни.
На работе стал поклонником Кореи и сейчас с увлечением изучает корейский язык. Когда речь заходит о корейском языке, его лицо расплывается в улыбке. Видимо, он все еще молод душой.
Окончив Киотоский университет, я сразу поступил в свою нынешнюю фирму — это крупный производитель текстиля. Я технический специалист, поэтому не связан с главной конторой. После годичной стажировки меня направили на завод в городе Токусима. Университет я окончил в 1959 году, когда была очень благоприятная конъюнктура для текстильной промышленности, которая чуть ли не стала основной отраслью промышленности Японии. В университете я специализировался в производстве тканей химическим путем, то есть — искусственных, а как раз в то время появились тетрон, нейлон и другие ткани. На заводе в Токусима я занимался научными разработками, и это было очень интересно. Про дела фирмы я не могу вам подробно рассказывать, но могу сказать, что многие научные разработки мы превращали в товар.
В Токусима я провел половину жизни. Жену там же «принял на службу» (смеется). Наша семья состоит из четырех человек, и все, кроме меня, родились там. Затем все уехали в Токио, только дочь вышла замуж за мужчину из Токусима и вернулась. Токусима — действительно хорошее место, люди там тепло относятся друг к другу. Хотя, с другой стороны, — слишком спокойные. Совсем не как в столице. Когда я жил там, построили шоссе № 11, и если по нему проедет одна машина, вторую можно увидеть только минут через десять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Вокруг вас были другие упавшие люди?
Я этого не знаю, потому что заснул. Кто-то меня спросил: у вас все в порядке? Дайте немного поспать, — ответил я. Это нельзя, сказали мне и затолкали меня в машину. В обычную, которую эти люди остановили на дороге и сажали туда упавших людей. Некоторых сажали даже в грузовик. Я попросил, чтобы мне дали немного отдохнуть, но мне сказали, что это нельзя и я должен сесть в машину. Я весь дрожал от холода и был покрыт потом.
После того как меня усадили в машину, водитель спросил, куда ехать. В Цукидзи, ответил я, все еще намереваясь попасть на работу. В машине были и другие люди, но я об этом и не подозревал, а думал только о себе. В голове только и было: надо немедленно ехать в фирму.
Когда я сказал, что плохо себя чувствую, водитель попросил немного подождать, достал из багажника полотенце и передал мне. Я сразу приложил его ко рту, чтобы не запачкать машину. Но пот по-прежнему лил ручьем. В машину село три человека. Помимо меня — еще один мужчина и одна женщина. Женщина сидела на переднем сиденье, я мы, двое мужчин, сзади.
Всего я не помню, но у станции Хаттёбори мы остановились, и меня перевели в машину «скорой помощи». Выйдя из машины, я попросил, чтобы подождали, пока меня снова не вырвет. Затем меня несколько раз вырвало. Хотя харкать уже было нечем, меня продолжало тошнить. По-моему, меня и кровью рвало. Мне было очень плохо, и я буквально повалился на зеленое сиденье «скорой помощи».
Тем не менее сознания я не терял. Врачи «скорой помощи» несколько раз спрашивали у меня имя, адрес и номер телефона — видимо, чтобы убедиться, что я в сознании. А я в то время думал: почему они заставляют меня говорить одно и то же, хотя я плохо себя чувствую?
Мне было настолько плохо, что ничего не помню. Что творилось вокруг? Других людей я не видел, был поглощен только собой. Выдыхать я мог, но не мог вдыхать, как будто что-то мешало. Воздух не попадал внутрь, поэтому было тяжело, и все время лил пот.
Привезли меня в больницу «Кёбаси», где я оказался зариновым пациентом № 1. На меня сразу надели кислородную маску и поставили три капельницы. Весь день до вечера меня продолжало тошнить, даже под капельницами.
Ночью никак не мог уснуть, поэтому был вынужден читать. Всю ночь читал детектив.
Вы всю ночь читали? А глаза при этом не болели?
Нет, не болели. Зрение у меня плохое, и обычно мелкие иероглифы мне трудно читать. Но в тот момент — сам не знаю, почему — все хорошо было видно. При этом почти всегда я немного почитаю, и сразу тянет ко сну, а в ту ночь, сколько бы ни читал, заснуть так и не смог.
В больнице я провел четыре ночи, много спал. Голова не болела, слегка побаливало горло. Однако глаза превратились в точки и не вернулись в прежнее состояние.
После инцидента определенно пропала концентрация. Часто пытаюсь что-нибудь начать делать, и сразу теряю интерес, а раньше я умел хорошо сосредоточиваться. В последнее время внимание значительно ослабло. Одно и то же место в книге прочитываю несколько раз, а в голове не укладывается. Резко усилилась забывчивость. Если что-то сразу не запишу, то порой забываю. Но я думаю, что это может быть и возраст. В гольфе стал быстро уставать. Приятели на фирме насмехаются: постарел же ты. Раньше я любил спорт и гордился своей выносливостью. В последнее время быстро утомляюсь. Определенно, это все — зарин. С возрастом такое происходит естественно, а сейчас сам не понимаю причины.
Далее следуют интервью с пассажирами поезда A 738S(станция отправления Такэ-но-Дзука).
Избитому человеку больно, а на самом деле
душа болит у того, кто избил.
Такаси Исихара (58 лет)
Беря интервью у пострадавших от зарина в метро, я обнаружил, что среди них больше всего уроженцев северной и восточной части района Канто. Уроженцев западных и южных районов можно пересчитать по пальцам. Это, по всей видимости, связано с расположением линий метрополитена. Крайне мало было выходцев из района Кансай. Поэтому мне как коренному кансайцу было особенно приятно беседовать с уроженцем города Осака г-ном Исихара. И дело тут было не в кансайском диалекте, а в самой тональности беседы, которая в своей основе соответствовала духу жителей этого района.
Этого человека хорошо помнят многие, кто в больнице лежал в одной с ним палате. По одной причине: он очень громко храпел. Об этом он и сам знает. «Ничего не поделаешь, я очень громко храплю, и этим доставляю много неприятностей другим людям», — улыбаясь, говорит он. Своим характером он чем-то выделяется среди прочих.
Ему уже почти 60 лет, но внешне он выглядит молодо и энергично. Он относится к тому типу людей, которые, если что-то делают, то делают это с энтузиазмом, отдавая все свои силы. У него много увлечений. В гольфе его лучший результат был 77. В работе на фирме он никому не уступит в выполнении обязанностей, и, хотя об этом не говорит вслух, чувствуется: он высокого мнения о себе. После инцидента был вынужден глубоко задуматься о человеческой жизни.
На работе стал поклонником Кореи и сейчас с увлечением изучает корейский язык. Когда речь заходит о корейском языке, его лицо расплывается в улыбке. Видимо, он все еще молод душой.
Окончив Киотоский университет, я сразу поступил в свою нынешнюю фирму — это крупный производитель текстиля. Я технический специалист, поэтому не связан с главной конторой. После годичной стажировки меня направили на завод в городе Токусима. Университет я окончил в 1959 году, когда была очень благоприятная конъюнктура для текстильной промышленности, которая чуть ли не стала основной отраслью промышленности Японии. В университете я специализировался в производстве тканей химическим путем, то есть — искусственных, а как раз в то время появились тетрон, нейлон и другие ткани. На заводе в Токусима я занимался научными разработками, и это было очень интересно. Про дела фирмы я не могу вам подробно рассказывать, но могу сказать, что многие научные разработки мы превращали в товар.
В Токусима я провел половину жизни. Жену там же «принял на службу» (смеется). Наша семья состоит из четырех человек, и все, кроме меня, родились там. Затем все уехали в Токио, только дочь вышла замуж за мужчину из Токусима и вернулась. Токусима — действительно хорошее место, люди там тепло относятся друг к другу. Хотя, с другой стороны, — слишком спокойные. Совсем не как в столице. Когда я жил там, построили шоссе № 11, и если по нему проедет одна машина, вторую можно увидеть только минут через десять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131