Это мое предположение.
Мы продаем несколько десятков тысяч разных видов болтов. Ведем складской учет, а, получив заказ из провинции, отправляем товар. Занимается этой работой торговый центр фирмы, по сути — единый склад нашего предприятия. Представляете, сколько всего нужно держать в голове. Это очень скрупулезная работа. От новичков первое время толку нет. Ответственный за этот склад — мой старый приятель, это он меня попросил еще поработать. Выйдя в шестьдесят на пенсию, я спокойно жил в Цукубе, но приятелю отказать не смог и опять вышел на работу. До пенсии я работал не здесь, а в головном офисе на Тамати. Там тоже мне предлагали остаться, но я отказался. Уже подумываю, как бы оставить и эту работу (смеется).
После школы я работал на разных работах. Сначала в Токийском боулинг-центре. В 1952-53 годах это был единственный во всем Токио боулинг. Подавляющее большинство посетителей — живущие в стране американцы, военные. В те времена одна игра стоила 250-300 иен, и простые японцы не могли себе такого позволить. Можно сказать, атмосфера там была специфичная. Я сидел сзади и управлял механизмом. Это сейчас все автоматизировано, а тогда кегли выставляли вручную. Эта должность именовалась «мальчик на кеглях».
Платили неплохо. Когда набирали на работу, выстроилась длинная очередь желающих. Сейчас этого здания уже нет, а стояло рядом с полем регби в парке Гайэн. Вот перед ним очередь и змеилась. Дополнительный заработок? Иногда иностранцы засовывали в отверстие для пальцев шара мелкую купюру. Нечто вроде чаевых. Но это случалось редко. Тогдашняя Япония была еще бедной.
Поработав там два года, я ушел, надеясь открыть свое дело. Занялся разведением кур в Сагамия. В те годы там были сплошные поля, и заниматься курами не представляло никакого труда. Я окончил старшую сельхозшколу, и мечтал заняться птицеводством. Держал около двухсот птиц, землю арендовал у одного старшего товарища, с которым и вел совместное хозяйство. Мы продавали яйца, но так и не разбогатели (смеется). Двести птиц — это было ничто. Тогда как минимум нужно было держать около тысячи кур. Через год я бросил и эту работу. Оставшихся птиц пустил на мясо.
Затем по знакомству дядьки поступил в эту фирму. Раньше в фирме был свой завод (сейчас его нет), и дядька был его директором. Сколько мне тогда было? 23 или 24. Пока холост. Женился я в 29. В фирме в основном занимался коммерцией. Объезжал на машине клиентов.
Пока работал, жил в квартире микрорайона города Токородзава. Купил в Цукубе землю, построил там дом, и после выхода на пенсию перебрался в новое жилье. У меня двое детей. Оба выросли, создали семьи и теперь живут отдельно. Но на момент инцидента дочь еще жила с нами. У жены в Токио оставалась должность, она хотела еще поработать, и осталась с дочерью в Токородзаве. Тем временем я жил один в Цукубе. Если в доме не жить, он постепенно запустевает. Было ощущение, будто я в командировке. Жена приезжала в Цукубу по выходным, наводила порядок и стирала на всю неделю. Обедал я на работе, ужинал, где придется, и лишь завтрак умудрялся делать сам. В пятницу я ехал с работы в Токородзаву, ночевал там, а в субботу вез жену на машине в Цукубу. В воскресенье отвозил ее обратно. В понедельник ехал из Токородзавы на работу до Хироо. Вот в таком аномальном режиме некоторое время длилась наша жизнь. В мае прошлого года жена наконец-то перебралась в Цукубу.
В день происшествия я поехал на работу из квартиры в Токородзаве. 20 марта — единственный рабочий день среди вереницы выходных. Можно было и отдохнуть. Я бы не отказался провести его в Цукубе. Но так как я ездил из Токородзавы в Цукубу через работу, то решил и в тот день выйти. Жена, узнав об этом, возмутилась. Мол, мог бы и пропустить. Но особой разницы нет, поэтому я решил вернуться в Цукубу после работы.
Привычный маршрут: на линии Сэйбу до Икэбукуро, на Маруноути до Касумигасэки, и на Хибия до Хироо. На подъезде к Касумигасэки в вагоне раздалось сообщение: на линии Хибия происшествие с использованием химикатов. Все поезда стоят. Они однозначно сказали «химикаты», но какие именно, никто не знал.
Выйдя на Касумигасэки, я увидел, что многие звонят по телефону. Некоторые сообщали на работу, что опаздывают, другие выясняли, как лучше добираться дальше. Время — полдевятого. Особого столпотворения или паники нет. Все думали, как ехать дальше, раз линия Хибия встала.
Я тоже позвонил, говорю: дальше ехать не могу, поэтому сегодня на работу не приду. На что услышал: раз доехал до Касумигасэки, придумай, как добраться до офиса. Спросил у работника станции, тот говорит: линия Тиёда пока движется. Выходит, по линии Тиёда до станции Хибия, оттуда на линию Мита до Тамати, и дальше на городском автобусе. Работник станции выдал мне пересадочный талон.
По пути на платформу Тиёда нужно от начала и до конца пройти платформу линии Хибия. Я спускался на платформу Хибия вместе со специалистами из Управления полиции. Всего их было четверо или пятеро. Напряженности не чувствовалось. Ничем не напоминало серьезное происшествие. Полицейские шли, непринужденно болтая между собой. Они были в рабочих комбинезонах с темно-синими повязками на рукавах, даже без противогазов.
На платформе в направлении Кита-Сэндзю стоял пустой состав. Эксперты вошли в первый вагон. Пассажиров на платформе уже не было, но киоск по-прежнему работал, и в его окошке виднелась фигура продавщицы. Больше на этой платформе я никого не видел. Двери вагонов были распахнуты. Я быстро шел к платформе Тиёда.
Там тоже никакой сумятицы не наблюдалось. Поезда, как обычно, прибывали и отправлялись, людей почти не было. Только помню, что поезд до Ёёги-Уэхара на Касумигасэки не остановился. Не сбрасывая скорости, проследовал мимо. В другую сторону поезд остановился, и я сел в вагон.
В конечном итоге, я приехал на работу в десять тридцать. К тому времени из носа текли сопли. Я работал и пошучивал: неужели и у меня началась аллергия на пыльцу? Март — самый разгар сезона пыльцы. Вскоре я перестал видеть предметы на полках. То, что всегда различалось отчетливо, стало видно с трудом. Ну вот, теперь заболели глаза, не могу различить маркировку. Затем вышел на улицу — а вокруг все темное. Обращаюсь к коллегам: что, говорю, погода испортилась? — а они мне: с чего ты взял, погода прекрасная. Тут я понял, что-то не так.
В обеденный перерыв включил телевизор, и из новостей узнал обо всей шумихе. По совету коллег пошел в больницу Хироо. Как минимум насморк не унимается, сопли текут, не переставая, ручьем. Пока шел в больницу, все по дороге выглядело в пастельных тонах.
Работу пришлось на месяц оставить. В больнице я провел лишь одну ночь. Показатели вернулись в норму, и мне разрешили выписаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Мы продаем несколько десятков тысяч разных видов болтов. Ведем складской учет, а, получив заказ из провинции, отправляем товар. Занимается этой работой торговый центр фирмы, по сути — единый склад нашего предприятия. Представляете, сколько всего нужно держать в голове. Это очень скрупулезная работа. От новичков первое время толку нет. Ответственный за этот склад — мой старый приятель, это он меня попросил еще поработать. Выйдя в шестьдесят на пенсию, я спокойно жил в Цукубе, но приятелю отказать не смог и опять вышел на работу. До пенсии я работал не здесь, а в головном офисе на Тамати. Там тоже мне предлагали остаться, но я отказался. Уже подумываю, как бы оставить и эту работу (смеется).
После школы я работал на разных работах. Сначала в Токийском боулинг-центре. В 1952-53 годах это был единственный во всем Токио боулинг. Подавляющее большинство посетителей — живущие в стране американцы, военные. В те времена одна игра стоила 250-300 иен, и простые японцы не могли себе такого позволить. Можно сказать, атмосфера там была специфичная. Я сидел сзади и управлял механизмом. Это сейчас все автоматизировано, а тогда кегли выставляли вручную. Эта должность именовалась «мальчик на кеглях».
Платили неплохо. Когда набирали на работу, выстроилась длинная очередь желающих. Сейчас этого здания уже нет, а стояло рядом с полем регби в парке Гайэн. Вот перед ним очередь и змеилась. Дополнительный заработок? Иногда иностранцы засовывали в отверстие для пальцев шара мелкую купюру. Нечто вроде чаевых. Но это случалось редко. Тогдашняя Япония была еще бедной.
Поработав там два года, я ушел, надеясь открыть свое дело. Занялся разведением кур в Сагамия. В те годы там были сплошные поля, и заниматься курами не представляло никакого труда. Я окончил старшую сельхозшколу, и мечтал заняться птицеводством. Держал около двухсот птиц, землю арендовал у одного старшего товарища, с которым и вел совместное хозяйство. Мы продавали яйца, но так и не разбогатели (смеется). Двести птиц — это было ничто. Тогда как минимум нужно было держать около тысячи кур. Через год я бросил и эту работу. Оставшихся птиц пустил на мясо.
Затем по знакомству дядьки поступил в эту фирму. Раньше в фирме был свой завод (сейчас его нет), и дядька был его директором. Сколько мне тогда было? 23 или 24. Пока холост. Женился я в 29. В фирме в основном занимался коммерцией. Объезжал на машине клиентов.
Пока работал, жил в квартире микрорайона города Токородзава. Купил в Цукубе землю, построил там дом, и после выхода на пенсию перебрался в новое жилье. У меня двое детей. Оба выросли, создали семьи и теперь живут отдельно. Но на момент инцидента дочь еще жила с нами. У жены в Токио оставалась должность, она хотела еще поработать, и осталась с дочерью в Токородзаве. Тем временем я жил один в Цукубе. Если в доме не жить, он постепенно запустевает. Было ощущение, будто я в командировке. Жена приезжала в Цукубу по выходным, наводила порядок и стирала на всю неделю. Обедал я на работе, ужинал, где придется, и лишь завтрак умудрялся делать сам. В пятницу я ехал с работы в Токородзаву, ночевал там, а в субботу вез жену на машине в Цукубу. В воскресенье отвозил ее обратно. В понедельник ехал из Токородзавы на работу до Хироо. Вот в таком аномальном режиме некоторое время длилась наша жизнь. В мае прошлого года жена наконец-то перебралась в Цукубу.
В день происшествия я поехал на работу из квартиры в Токородзаве. 20 марта — единственный рабочий день среди вереницы выходных. Можно было и отдохнуть. Я бы не отказался провести его в Цукубе. Но так как я ездил из Токородзавы в Цукубу через работу, то решил и в тот день выйти. Жена, узнав об этом, возмутилась. Мол, мог бы и пропустить. Но особой разницы нет, поэтому я решил вернуться в Цукубу после работы.
Привычный маршрут: на линии Сэйбу до Икэбукуро, на Маруноути до Касумигасэки, и на Хибия до Хироо. На подъезде к Касумигасэки в вагоне раздалось сообщение: на линии Хибия происшествие с использованием химикатов. Все поезда стоят. Они однозначно сказали «химикаты», но какие именно, никто не знал.
Выйдя на Касумигасэки, я увидел, что многие звонят по телефону. Некоторые сообщали на работу, что опаздывают, другие выясняли, как лучше добираться дальше. Время — полдевятого. Особого столпотворения или паники нет. Все думали, как ехать дальше, раз линия Хибия встала.
Я тоже позвонил, говорю: дальше ехать не могу, поэтому сегодня на работу не приду. На что услышал: раз доехал до Касумигасэки, придумай, как добраться до офиса. Спросил у работника станции, тот говорит: линия Тиёда пока движется. Выходит, по линии Тиёда до станции Хибия, оттуда на линию Мита до Тамати, и дальше на городском автобусе. Работник станции выдал мне пересадочный талон.
По пути на платформу Тиёда нужно от начала и до конца пройти платформу линии Хибия. Я спускался на платформу Хибия вместе со специалистами из Управления полиции. Всего их было четверо или пятеро. Напряженности не чувствовалось. Ничем не напоминало серьезное происшествие. Полицейские шли, непринужденно болтая между собой. Они были в рабочих комбинезонах с темно-синими повязками на рукавах, даже без противогазов.
На платформе в направлении Кита-Сэндзю стоял пустой состав. Эксперты вошли в первый вагон. Пассажиров на платформе уже не было, но киоск по-прежнему работал, и в его окошке виднелась фигура продавщицы. Больше на этой платформе я никого не видел. Двери вагонов были распахнуты. Я быстро шел к платформе Тиёда.
Там тоже никакой сумятицы не наблюдалось. Поезда, как обычно, прибывали и отправлялись, людей почти не было. Только помню, что поезд до Ёёги-Уэхара на Касумигасэки не остановился. Не сбрасывая скорости, проследовал мимо. В другую сторону поезд остановился, и я сел в вагон.
В конечном итоге, я приехал на работу в десять тридцать. К тому времени из носа текли сопли. Я работал и пошучивал: неужели и у меня началась аллергия на пыльцу? Март — самый разгар сезона пыльцы. Вскоре я перестал видеть предметы на полках. То, что всегда различалось отчетливо, стало видно с трудом. Ну вот, теперь заболели глаза, не могу различить маркировку. Затем вышел на улицу — а вокруг все темное. Обращаюсь к коллегам: что, говорю, погода испортилась? — а они мне: с чего ты взял, погода прекрасная. Тут я понял, что-то не так.
В обеденный перерыв включил телевизор, и из новостей узнал обо всей шумихе. По совету коллег пошел в больницу Хироо. Как минимум насморк не унимается, сопли текут, не переставая, ручьем. Пока шел в больницу, все по дороге выглядело в пастельных тонах.
Работу пришлось на месяц оставить. В больнице я провел лишь одну ночь. Показатели вернулись в норму, и мне разрешили выписаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131