— Жасмин сказала, что он очнулся и говорил с вами. Я просил сообщить мне, когда он проснется.
— А зачем мне это делать? Ведь Жасмин бегает к вам с любыми, даже самыми мелкими новостями.
Его внимательный взгляд остановился на лице мальчика.
— Я хочу поговорить с ним.
— Нет. — Она, защищая его, придвинулась ближе. — Он сейчас снова заснул. Я не позволю его тревожить.
— Я не собираюсь трясти его, чтобы разбудить. — Он сел в кресло. — Я подожду.
Она не хотела, чтобы он здесь сидел. Его холодное безразличие разъедало ее самообладание, как соль рану. Прошлой ночью для стольких людей мир перестал существовать, а его это словно и не касалось.
— Это может быть долго. Несколько часов.
— Я подожду.
Он здесь хозяин, она не имела права выгнать его. Но она постаралась его не замечать.
Это оказалось не нужным. Он не проявил никакого интереса к ее присутствию в комнате. Он просто сидел, уставившись в одну точку.
Гарун открыл глаза три часа спустя. Его взгляд немедленно остановился на Вэре.
— Мой господин? — прошептал он.
Вэр наклонился вперед.
— Мне нужно кое-что от тебя, парень. Как ты чувствуешь себя? Сможешь мне помочь?
Гарун кивнул, затем чуть вздрогнул.
— Но я не смогу сражаться с ними… пока.
— Нет, у меня достаточно солдат. Мне необходимо, чтобы ты кое-что рассказал мне, вспомнил о том, как напали на деревню.
— Нет! — воспротивилась Tea.
Но он не слушал ее.
— Ты сможешь сделать это для меня, Гарун?
Он кивнул и закрыл глаза.
— Они напали на закате. Я пошел к колодцу, принести воды для ужина. Мама стояла возле двери. — Он замолчал. — Когда они въехали в деревню, она пыталась броситься ко мне. А они… стрелой…
— Прекратите сейчас же! — Tea яростно взглянула на Вэра. — В этой жестокости нет необходимости.
— Помолчи. — Его взгляд не отрывался от лица мальчика. — Мне вовсе не нужно, чтобы ты рассказывал о своей матери, Гарун. Кто были эти люди, что напали на деревню? Это бандиты?
Он покачал головой.
— Нет… не думаю. Это были франки, но у них не гладкие лица, как у многих франков. Бороды… красные кресты на плащах. — Он открыл мокрые от слез глаза. — Этого достаточно, мой господин?
— Да. — Вэр поднялся на ноги. — Ты хорошо держался. Ты вел себя как настоящий солдат, парень. А теперь поспи. Мы снова поговорим, когда тебе станет лучше. — Он пошел к двери и, открыв ее, оглянулся на Tea. — Найдите кого-нибудь, кто бы посидел с ним, и приходите в Большой зал. Я должен поговорить с вами.
Она тоже хотела поговорить с ним, швырнуть ему в лицо грязные слова погонщиков верблюдов. Она хотела бы сбросить его с крепостной стены!
— Я… хорошо держался, — прошептал Гарун. — Вы слышали, что он сказал?
— Я слышала. — Она попыталась сдержать свой гнев, чтобы мальчик не заметил, как дрожит ее голос. — А теперь спи. Когда ты проснешься, я принесу тебе поесть.
— Я… хорошо держался… — шептал он, проваливаясь в сон.
Когда она решительным шагом вошла в зал, Вэр стоял у окна и глядел на горы.
— Это жестоко и совершенно ненужно, — выпалила она. — Мальчик только что потерял мать. Неужели вы не могли подождать, пока он немного окрепнет?
— Нет. Если бы на деревню напали разбойники, мы бы стали их преследовать и отомстили бы им.
— Чтобы погибли еще люди?
Он не обернулся, отвечая ей:
— Да. Это война.
— И это ничего не значит для вас, не так ли? Все эти мужчины, и женщины, и дети…
— Все когда-нибудь умирают.
— Но не так! — Она пересекла зал и подошла к нему. — Эти дети… — Она замолчала, ее голос предательски дрогнул. — Только не дети. Такого не должно было случиться.
— Нет.
— Но тогда почему это все же произошло?
— По моей вине, — сказал он едва слышно.
— Что?
— По моей вине. Я думал, что только те, кто живет в Дандрагоне, подвергаются опасности. Вот почему я никому, кроме моих солдат, не разрешал здесь слишком долго задерживаться. Для жителей деревни не было никакого риска. — Внезапно вся сдержанность слетела с него, и он с силой стукнул кулаком по оконной раме. — Проклятие! Они не должны были их трогать!
Она подошла на несколько шагов ближе.
— Но я не понимаю… — И тогда она увидела его лицо.
Искаженное смертельной мукой, с глазами, полными отчаяния и боли. Она никогда раньше не видела ни на чьем лице такого страдания.
— Они убили их всех ради того, чтобы показать, что им все подвластно и им ничего не стоит добраться и до меня.
— Рыцари-тамплиеры? Но ведь они служители Господа. Я не могу представить, что они способны на такое!
— Вы можете думать что угодно. — Он глубоко и резко вздохнул, и она вновь увидела на его лице непроницаемую маску.
— Но я должен быть уверен, что этого больше не случится. Никогда. Я этого не вынесу… Я должен защитить… — Он повернулся к ней лицом. — И я начну с вас.
Она невольно отступила на шаг, пораженная неистовой яростью, вспыхнувшей на его лице.
— С меня?
— Они знают, кто приходит в Дандрагон. И они скоро узнают, что вы здесь.
— Но я не имею к вам никакого отношения. И скоро уеду отсюда.
— Гарун тоже не имел ко мне никакого отношения. Он пробыл здесь всего несколько дней. И вот его мать мертва… вся деревня мертва. — Его руки легли на ее плечи. — Я не собираюсь стоять в стороне и наблюдать, как еще кто-нибудь погибнет по моей вине. Я хочу знать, кто вы и кого они могут достать через вас.
— Я не ничего не собиралась говорить Кадару. — Она облизала губы. — И вам я тоже ничего не скажу.
— Я не Кадар. — Он с силой сжал ее плечи. — Я не мягкий и не добрый, как он. Я эгоистичен и зол сейчас, и я предпочту скорее бросить вас в подземелье, чем видеть, как вы или кто-то из ваших близких погибает из-за меня. Я должен все узнать о вас. И я узнаю.
— Вы делаете мне больно.
— Вам пора было бы уже узнать меня. Я не только приношу боль, я еще и убиваю и… — Он замолчал, на мгновение закрыл глаза, затем продолжил, но уже другим тоном, чуть запинаясь: — У вас доброе сердце, и я уверен, где-то есть люди, которые вам дороги. Скажите мне, кто они, чтобы я смог защитить их.
Селин. Но Селин не имеет к этому никакого отношения.
— Она в Константинополе. Она вне опасности.
— Рыцари-тамплиеры есть везде. Они могут проникнуть в любой дом, любой дворец христианского мира и сделать все, что им захочется.
— Я не верю…
— Даже если вы не верите, вы готовы рисковать?
Она не знала, что ей делать. Она не могла подвергнуть угрозе жизнь Селин. И все же, если она откроет ему все, не станет ли опасность больше для них обеих?
— Вы уверены, что это рыцари-тамплиеры?
— Они носят кресты на мантиях, и, когда вступают в Орден, их заставляют отрастить бороды. — Он скривил губы. — Уж не думаете ли вы, что я стремлюсь к тому, чтобы однажды Гарун бросил мне, что я — виновник гибели его деревни?
— Если я скажу вам…
— Вы мне непременно скажете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101