Tea теперь в безопасности.
Глаза Вадена впились в его лицо.
— Она слишком много для тебя значит. Тебе не стоило показывать мне своей слабости. У меня может возникнуть искушение использовать твою соблазнительницу в качестве приманки.
— Только не у тебя. Ты не решишься на это. Что бы ты там ни говорил о себе, но ты человек чести.
— А что такое честь? Мы оба хорошо знаем, что большинство людей используют это понятие в своих собственных целях. — Он погасил свою легкомысленную улыбку. — Кроме тебя. Когда я впервые встретил тебя, то подумал, ты ничем не отличаешься от остальных. Такой же грубый, грязный на язык солдат, стремящийся добыть себе богатство. Я почти жалею, что ты не такой. Мне тогда было бы легче.
— А я и есть грубый, грязный солдат. Правила Ордена всегда были тяжелы для меня, Вэр.
— И все же ты никогда не нарушал своих клятв. Ты напоминал мне восторженного ребенка, готового всех прижать к своей груди. Мы все были для тебя братьями. — Он иронически усмехнулся. — Я был весьма смущен, когда оказался объектом такой восторженной привязанности. Я пытался образумить тебя, но ты упорно держался своих иллюзий. Тогда я решил, что будет проще стать твоим другом, чем продолжать эту борьбу.
Внезапно Вэр лукаво улыбнулся.
— Хочешь знать, что я подумал о тебе, когда мы впервые встретились? Что ты состоял в любовниках какого-нибудь могущественного монаха или священника, возможно, даже кардинала.
Ваден широко раскрыл глаза.
— Ты думал, что я содомит?
— Что не исключалось. Я не мог найти другой причины, по которой тамплиеры нарушили все свои правила, чтобы принять тебя в свой Орден. Могущественный любовник мог без боязни отправить тебя туда, потому что всем известно, что тамплиеры не развращены в этом смысле. — Он наклонил голову, оценивающе глядя на Вадена. — И ты достаточно миловиден, чтобы привлечь чье-нибудь благосклонное внимание.
— Благодарю тебя. — В голосе Вадена не было и намека на доброжелательность. — Но я, уж во всяком случае, не содомит.
Губы Вэра дрогнули. Он понял, что задел больное место.
— Ну, это ведь было только первое впечатление.
— И очень глупое притом. — И он сухо добавил: — Однако это проливает новый свет на то, почему ты с такой настойчивостью пытался включить меня в круг твоих привязанностей. Возможно, я заблуждался, когда считал, что ты относишься ко мне с чисто братской любовью.
Как обычно, Ваден все извратил. Он никогда не оставался в долгу. Это одна из черт характера Вадена, которая очень привлекала в нем Вэра.
— Нет, ты не заблуждался. Я и родного брата не любил бы сильнее. — Он прикусил язык. Боже, еще немного, и он распустит сопли, как младенец. — Но тогда я был всего лишь мальчишка, который почти не разбирался в отношениях. Сейчас я бы уже не стал навязывать свою дружбу тому, кто этого не хочет.
— Я не сказал, что ты навязывался. — Прежде чем Вэр ответил, Ваден поднялся на ноги. — А теперь я говорю тебе прощай. И больше не приходи ко мне с белым флагом. Я не чту правила.
— Думаю, это не так, — сказал Вэр, глядя на огонь.
— Ты все еще пребываешь во власти ложных предположений, что я человек чести. Это может стоить тебе жизни. Я на самом деле намерен убить тебя, Вэр.
— И, возможно, когда-нибудь убьешь. — Он потянулся и постучал по горящим поленьям палкой. — Но тебе, должно быть, что-то мешает сделать это. За все это время тебе наверняка представлялись благоприятные возможности для выполнения своей задачи. Я знаю по крайней мере одну, которую я сам тебе предоставил.
— У меня были причины, чтобы удержать руку.
— Ты терпеливый человек. — Он взглянул в лицо Вадена. — Но только не в таких случаях. Я часто задаю себе вопрос, о чем ты думаешь, сидя здесь ночью у костра.
Ваден насмешливо улыбнулся.
— Не следует льстить себе, ты не моя единственная забота. Конечно, ты являешься главной моей целью, но Великий Магистр использует мой меч, когда ему надо. Например, завтра я отправляюсь на битву за Акру.
— А потом вернешься к своей главной обязанности здесь?
— Я размышляю, читаю свитки ученых мужей. — Ваден помолчал. — Я жду.
— Это не та жизнь, которую бы ты выбрал. Я полагал, ты бы предпочел поскорее разделаться со своей задачей. Быть может, у тебя возникли сомнения?
— Я избавляюсь от всяких сомнений, когда берусь за дело. Ты должен бы это помнить, Вэр. Разве когда-нибудь я колебался?
— Я не видел. Но это еще не значит, что этого никогда не было.
Ваден погасил улыбку.
— В задании убить тебя я не могу колебаться. Не делай ошибки, думая, что я смягчился, только потому что откладываю окончание своей миссии до того момента, когда пойму, что время пришло. Предупреждаю тебя, женщина останется жить лишь до тех пор, пока я не посчитаю, что она стала опасна.
— А ты не проживешь и дня, если я услышу, что ты расправился с ней.
— Ах, Вэр, и ты меня уверял, что она всего лишь твоя обязанность? — Ваден покачал головой. — Возможно, я оказался не прав. Может быть, именно эта женщина, а не я, приведет тебя к смерти.
Он шагнул за круг света и растаял в темноте.
Тишина повисла в ночном воздухе. Только потрескивали поленья в пламени костра.
Одиночество.
Но видит Бог, он и вправду сумасшедший. Однако его не переполняют ненависть и чувство мести. Теперь Ваден его враг, время их дружбы безвозвратно ушло. Когда же он наконец поймет, что Ваден имел в виду именно то, что он говорил, когда же заставит себя забыть все, что было между ними прежде?
Сегодня ночью. Отныне он будет думать о нем, как об одном из своих врагов. Иначе он подвергнет опасности и Дандрагон и Tea. Он должен отбросить это чувство потери и вести себя более разумно.
Он ощутил опустошенность в душе. Смирившись с мыслью, что Ваден стал его врагом, он не почувствовал себя менее одиноким.
Напротив, ноша, лежавшая на его плечах, стала еще тяжелее.
Кадар наведывался в Эль Санан четыре раза за полгода, проведенные Tea и Селин в заточении. В первые два визита она отказалась принимать его; на третий раз Tea согласилась встретиться с ним только затем, чтобы приказать ему пополнить ее запас шелковых ниток. Во время четвертого визита он решил проявить настойчивость и получил резкий отпор за беспокойство.
— Как она? — спросил Вэр у Кадара, едва тот вернулся с очередной поездки в Эль Санан.
— В полном здравии. И в очень плохом настроении.
— Хорошо ли Кемал обращается с ними?
— Исключительно хорошо. Кемал балует нашу Tea, словно она принцесса. — Он спешился. — Он не хочет, чтобы что-нибудь случилось с ее волшебными пальчиками.
Вэр нахмурился.
— О чем ты говоришь?
— Tea убедила его, что она колдунья.
— Ты шутишь.
Губы Кадара дрогнули, но отвечал он совершенно серьезно.
— Нет, это правда. Он думает, что она может вплетать заклинания в свои вышивки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Глаза Вадена впились в его лицо.
— Она слишком много для тебя значит. Тебе не стоило показывать мне своей слабости. У меня может возникнуть искушение использовать твою соблазнительницу в качестве приманки.
— Только не у тебя. Ты не решишься на это. Что бы ты там ни говорил о себе, но ты человек чести.
— А что такое честь? Мы оба хорошо знаем, что большинство людей используют это понятие в своих собственных целях. — Он погасил свою легкомысленную улыбку. — Кроме тебя. Когда я впервые встретил тебя, то подумал, ты ничем не отличаешься от остальных. Такой же грубый, грязный на язык солдат, стремящийся добыть себе богатство. Я почти жалею, что ты не такой. Мне тогда было бы легче.
— А я и есть грубый, грязный солдат. Правила Ордена всегда были тяжелы для меня, Вэр.
— И все же ты никогда не нарушал своих клятв. Ты напоминал мне восторженного ребенка, готового всех прижать к своей груди. Мы все были для тебя братьями. — Он иронически усмехнулся. — Я был весьма смущен, когда оказался объектом такой восторженной привязанности. Я пытался образумить тебя, но ты упорно держался своих иллюзий. Тогда я решил, что будет проще стать твоим другом, чем продолжать эту борьбу.
Внезапно Вэр лукаво улыбнулся.
— Хочешь знать, что я подумал о тебе, когда мы впервые встретились? Что ты состоял в любовниках какого-нибудь могущественного монаха или священника, возможно, даже кардинала.
Ваден широко раскрыл глаза.
— Ты думал, что я содомит?
— Что не исключалось. Я не мог найти другой причины, по которой тамплиеры нарушили все свои правила, чтобы принять тебя в свой Орден. Могущественный любовник мог без боязни отправить тебя туда, потому что всем известно, что тамплиеры не развращены в этом смысле. — Он наклонил голову, оценивающе глядя на Вадена. — И ты достаточно миловиден, чтобы привлечь чье-нибудь благосклонное внимание.
— Благодарю тебя. — В голосе Вадена не было и намека на доброжелательность. — Но я, уж во всяком случае, не содомит.
Губы Вэра дрогнули. Он понял, что задел больное место.
— Ну, это ведь было только первое впечатление.
— И очень глупое притом. — И он сухо добавил: — Однако это проливает новый свет на то, почему ты с такой настойчивостью пытался включить меня в круг твоих привязанностей. Возможно, я заблуждался, когда считал, что ты относишься ко мне с чисто братской любовью.
Как обычно, Ваден все извратил. Он никогда не оставался в долгу. Это одна из черт характера Вадена, которая очень привлекала в нем Вэра.
— Нет, ты не заблуждался. Я и родного брата не любил бы сильнее. — Он прикусил язык. Боже, еще немного, и он распустит сопли, как младенец. — Но тогда я был всего лишь мальчишка, который почти не разбирался в отношениях. Сейчас я бы уже не стал навязывать свою дружбу тому, кто этого не хочет.
— Я не сказал, что ты навязывался. — Прежде чем Вэр ответил, Ваден поднялся на ноги. — А теперь я говорю тебе прощай. И больше не приходи ко мне с белым флагом. Я не чту правила.
— Думаю, это не так, — сказал Вэр, глядя на огонь.
— Ты все еще пребываешь во власти ложных предположений, что я человек чести. Это может стоить тебе жизни. Я на самом деле намерен убить тебя, Вэр.
— И, возможно, когда-нибудь убьешь. — Он потянулся и постучал по горящим поленьям палкой. — Но тебе, должно быть, что-то мешает сделать это. За все это время тебе наверняка представлялись благоприятные возможности для выполнения своей задачи. Я знаю по крайней мере одну, которую я сам тебе предоставил.
— У меня были причины, чтобы удержать руку.
— Ты терпеливый человек. — Он взглянул в лицо Вадена. — Но только не в таких случаях. Я часто задаю себе вопрос, о чем ты думаешь, сидя здесь ночью у костра.
Ваден насмешливо улыбнулся.
— Не следует льстить себе, ты не моя единственная забота. Конечно, ты являешься главной моей целью, но Великий Магистр использует мой меч, когда ему надо. Например, завтра я отправляюсь на битву за Акру.
— А потом вернешься к своей главной обязанности здесь?
— Я размышляю, читаю свитки ученых мужей. — Ваден помолчал. — Я жду.
— Это не та жизнь, которую бы ты выбрал. Я полагал, ты бы предпочел поскорее разделаться со своей задачей. Быть может, у тебя возникли сомнения?
— Я избавляюсь от всяких сомнений, когда берусь за дело. Ты должен бы это помнить, Вэр. Разве когда-нибудь я колебался?
— Я не видел. Но это еще не значит, что этого никогда не было.
Ваден погасил улыбку.
— В задании убить тебя я не могу колебаться. Не делай ошибки, думая, что я смягчился, только потому что откладываю окончание своей миссии до того момента, когда пойму, что время пришло. Предупреждаю тебя, женщина останется жить лишь до тех пор, пока я не посчитаю, что она стала опасна.
— А ты не проживешь и дня, если я услышу, что ты расправился с ней.
— Ах, Вэр, и ты меня уверял, что она всего лишь твоя обязанность? — Ваден покачал головой. — Возможно, я оказался не прав. Может быть, именно эта женщина, а не я, приведет тебя к смерти.
Он шагнул за круг света и растаял в темноте.
Тишина повисла в ночном воздухе. Только потрескивали поленья в пламени костра.
Одиночество.
Но видит Бог, он и вправду сумасшедший. Однако его не переполняют ненависть и чувство мести. Теперь Ваден его враг, время их дружбы безвозвратно ушло. Когда же он наконец поймет, что Ваден имел в виду именно то, что он говорил, когда же заставит себя забыть все, что было между ними прежде?
Сегодня ночью. Отныне он будет думать о нем, как об одном из своих врагов. Иначе он подвергнет опасности и Дандрагон и Tea. Он должен отбросить это чувство потери и вести себя более разумно.
Он ощутил опустошенность в душе. Смирившись с мыслью, что Ваден стал его врагом, он не почувствовал себя менее одиноким.
Напротив, ноша, лежавшая на его плечах, стала еще тяжелее.
Кадар наведывался в Эль Санан четыре раза за полгода, проведенные Tea и Селин в заточении. В первые два визита она отказалась принимать его; на третий раз Tea согласилась встретиться с ним только затем, чтобы приказать ему пополнить ее запас шелковых ниток. Во время четвертого визита он решил проявить настойчивость и получил резкий отпор за беспокойство.
— Как она? — спросил Вэр у Кадара, едва тот вернулся с очередной поездки в Эль Санан.
— В полном здравии. И в очень плохом настроении.
— Хорошо ли Кемал обращается с ними?
— Исключительно хорошо. Кемал балует нашу Tea, словно она принцесса. — Он спешился. — Он не хочет, чтобы что-нибудь случилось с ее волшебными пальчиками.
Вэр нахмурился.
— О чем ты говоришь?
— Tea убедила его, что она колдунья.
— Ты шутишь.
Губы Кадара дрогнули, но отвечал он совершенно серьезно.
— Нет, это правда. Он думает, что она может вплетать заклинания в свои вышивки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101