Оно займет не больше месяца. После этого мы уедем.
— И что же вас здесь держит?
— Я обещала лорду Вэру знамя. Я не смогу уехать, пока не закончу.
— Месяц, как мне кажется, слишком маленький срок, для того — чтобы вышить знамя.
— Я справлюсь. Если я чем-то серьезно занимаюсь, то работаю очень сосредоточенно.
— Это я успел хорошо узнать, — произнес он с задумчивым выражением лица. — Но почему Дамаск? Разве нет другого подходящего места для вашего дела?
Она покачала головой.
— Я все обдумала и перебрала много городов, прежде чем остановилась на Дамаске. Это место хорошо известно в купеческом мире, и искусные вышивальщицы высоко там ценятся. Наш шелковый дом не будет иметь такого успеха ни в одном другом городе. Нет, это обязательно должен быть Дамаск.
— Понимаю. — Он молчал, пока она не направилась к другому дереву. — Возможно, Вэр решит, что Дамаск не безопасен для вас.
— Я слышала, Дамаск — огромный город. Не думаю, что двум женщинам будет сложно затеряться в таком месте. Я рискну.
— Но захочет ли рисковать Вэр?
— Я теперь свободная женщина и останусь ею. И я сама собираюсь принимать решения.
— Нет смысла спорить об этом в данную минуту. Вам еще предстоит создать знамя. Скажите мне, что вы хотите изобразить на нем? Дракона, изрыгающего пламя? Или, быть может, буйвола как символ упрямства? Оба очень бы подошли для нашего друга Вэра.
— Он сказал, что ему все равно. Когда я сяду за пяльцы, какой-нибудь образ обязательно придет ко мне. Так всегда бывало.
— Образ, посланный небесами? — съехидничал он.
Она не улыбнулась.
— Я не знаю, откуда это приходит, но это так. Моя мама однажды слышала, что так случается с настоящими художниками. Я сижу с пером в руке и вбираю в себя тихий шепот, подсказывающий мне, что нарисовать, а потом что-то двигает моей иголкой.
— Шепот?
— Может, это что-то, возникающее у меня в голове… — Она беспомощно пожала плечами, осознав, что говорит бессмыслицу. — Или в моем сердце. Я не знаю… Это просто появляется, оно несет красоту. Разве не это самое важное?
— Я не могу представить себе ничего более серьезного, — мягко сказал Кадар. — Мне не терпится увидеть это знамя. — Он поклонился. — Ну а сейчас я должен пойти к Вэру. У нас почти не было возможности поговорить прошлой ночью. Вы присоединитесь к нам за обедом?
Получив в ответ ее утвердительный кивок, Кадар направился по тропинке к замку.
Она глядела ему вслед, испытывая чувство неловкости и какой-то тревоги. Его вопросы возбудили в ней сомнения в том, что казалось ей совершенно ясным и определенным. Но, впрочем, это так похоже на Кадара — спрашивать всех и обо всем. Ее же переполняли новые ощущения и эмоции, и она не могла ясно и трезво думать о чем-либо, кроме Вэра.
Все это уже неважно. Деревья прижились и останутся здесь расти. Теперь это забота лорда, пусть делает с ними все, что захочет. Завтра она передаст их под опеку Жасмин, а сама займется знаменем для Вэра.
Это будет мужественное, прекрасное знамя, оно будет воодушевлять сердце и сохранит память о…
Память о ней? Неужели она так тщеславна, что использует свой дар для такой цели? Она сама себе противна от таких мыслей. Память хранится в сердце, а не в куске шелка. Ей не понадобится знамя, чтобы помнить о Вэре. Всю свою жизнь она…
Боже, отреши ее от этих воспоминаний. Оставь нежность и позволь сожалениям исчезнуть.
Но Вэр будет страдать. Она бы сразу почувствовала, возникни в ней новая жизнь. Один-единственный дар нужен Вэру, и она не могла ему его дать. Но она преподнесет ему свой талант и свой труд. Она освободит свое сердце для всего, кроме того шепота, о котором говорила Кадару, и кроме Вэра, но она даст ему самое славное и гордое из всех знамен, которые знал мир.
Вэр стоял возле окна, когда Кадар вошел в Большой зал.
— Ты брал Tea в свою постель? — спросил Кадар без всяких предисловий.
Вэр взглянул на него, затем вновь уставился на двор замка.
— Она тебе это сказала?
— Она ничего мне не говорила, но ее лицо… Так как?
Вэр повернулся и вновь взглянул на него.
— А ты что ожидал? Ты ведь знаешь, что я из себя представляю. Ты попросил ее составить мне компанию, заботиться обо мне, не оставлять одного.
— Но я не просил ее становиться твоей шлюхой.
— Она не шлюха! Я не желаю, чтобы ты… — Он оборвал себя и пожал плечами. — Это кончилось. Я не собираюсь просить ее возвращаться ко мне в постель.
— А что, если она уже носит ребенка?
— Тогда я найду способ оберечь и ее и ребенка. — Он яростно взглянул на Кадара. — Неужели ты думаешь, что я настолько безответствен, что не учитывал этого?
— А что, если она не позволит тебе защищать ее?
— У нее не будет выбора.
Кадар покачал головой.
— У человека с сильным характером всегда есть выбор. — Он помолчал. — Ты не говорил еще, что ей нельзя ехать в Дамаск?
— Скажу, когда придет время.
— Если ты не отправишь ее туда, она все равно сама доберется. Она верит, что сможет затеряться в большом городе.
— Только не от Вадена. Ей понадобится четыре стены и целая армия, чтобы защититься от него. — Он тихо выругался. — И даже этого может быть недостаточно.
— Четыре стены и армия, — повторил Кадар. — Это звучит очень неприятно, слишком похоже на тюрьму. Ей не вынести еще одного заточения. — Его взгляд буравил лицо Вэра, затем он тихо присвистнул. — Так ты и имел это в виду.
— Они должны выжить.
— И поэтому ты перенес сюда шелковичные деревья. Ты соорудил для нее клетку. Уютную, безопасную за каменными стенами. Ты попытался обеспечить ее всем, что ей нужно, чтобы соблазнить ее остаться. Вот почему ты послал меня за Селин. Это стал бы ее собственный маленький мир.
— Почему бы и нет? Ей здесь очень удобно.
— А что, если бы ее выбор оказался другим — не оставаться?
Вэр встретил его взгляд и повторил:
— Ей было бы очень удобно здесь.
— Ради всего святого, — Кадар удивленно покачал головой. — Я, оказывается, недооценивал тебя, мой друг. И никак не предполагал, что ты способен на подобные хитроумные махинации, — Я больше не хочу невинной крови на своих руках.
— И поэтому ты пытаешься защитить свой собственный внутренний мир. — Он покачал головой. — А как со мной? Ты и меня тоже хотел заточить в своем замке?
Вэр не ответил.
Кадар рассмеялся.
— А ты ведь собирался это сделать. Я просто не могу в это поверить.
— Я не дурак. Я надеялся убедить тебя оставить меня, а если бы ты не… — он пожал плечами. — Я сказал Абдулу, что отныне и постоянно четыре человека будут тебя защищать.
— Таким образом, ты сажаешь меня за стены из стражников вместо камней.
— Пока я не сумею убедить тебя, что жизнь в далеких странах будет для тебя и безопаснее и удобнее.
— Но не такой интересной. Я не хочу пропустить такое захватывающее событие, как твою попытку оставить Tea пленницей в Дандрагоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
— И что же вас здесь держит?
— Я обещала лорду Вэру знамя. Я не смогу уехать, пока не закончу.
— Месяц, как мне кажется, слишком маленький срок, для того — чтобы вышить знамя.
— Я справлюсь. Если я чем-то серьезно занимаюсь, то работаю очень сосредоточенно.
— Это я успел хорошо узнать, — произнес он с задумчивым выражением лица. — Но почему Дамаск? Разве нет другого подходящего места для вашего дела?
Она покачала головой.
— Я все обдумала и перебрала много городов, прежде чем остановилась на Дамаске. Это место хорошо известно в купеческом мире, и искусные вышивальщицы высоко там ценятся. Наш шелковый дом не будет иметь такого успеха ни в одном другом городе. Нет, это обязательно должен быть Дамаск.
— Понимаю. — Он молчал, пока она не направилась к другому дереву. — Возможно, Вэр решит, что Дамаск не безопасен для вас.
— Я слышала, Дамаск — огромный город. Не думаю, что двум женщинам будет сложно затеряться в таком месте. Я рискну.
— Но захочет ли рисковать Вэр?
— Я теперь свободная женщина и останусь ею. И я сама собираюсь принимать решения.
— Нет смысла спорить об этом в данную минуту. Вам еще предстоит создать знамя. Скажите мне, что вы хотите изобразить на нем? Дракона, изрыгающего пламя? Или, быть может, буйвола как символ упрямства? Оба очень бы подошли для нашего друга Вэра.
— Он сказал, что ему все равно. Когда я сяду за пяльцы, какой-нибудь образ обязательно придет ко мне. Так всегда бывало.
— Образ, посланный небесами? — съехидничал он.
Она не улыбнулась.
— Я не знаю, откуда это приходит, но это так. Моя мама однажды слышала, что так случается с настоящими художниками. Я сижу с пером в руке и вбираю в себя тихий шепот, подсказывающий мне, что нарисовать, а потом что-то двигает моей иголкой.
— Шепот?
— Может, это что-то, возникающее у меня в голове… — Она беспомощно пожала плечами, осознав, что говорит бессмыслицу. — Или в моем сердце. Я не знаю… Это просто появляется, оно несет красоту. Разве не это самое важное?
— Я не могу представить себе ничего более серьезного, — мягко сказал Кадар. — Мне не терпится увидеть это знамя. — Он поклонился. — Ну а сейчас я должен пойти к Вэру. У нас почти не было возможности поговорить прошлой ночью. Вы присоединитесь к нам за обедом?
Получив в ответ ее утвердительный кивок, Кадар направился по тропинке к замку.
Она глядела ему вслед, испытывая чувство неловкости и какой-то тревоги. Его вопросы возбудили в ней сомнения в том, что казалось ей совершенно ясным и определенным. Но, впрочем, это так похоже на Кадара — спрашивать всех и обо всем. Ее же переполняли новые ощущения и эмоции, и она не могла ясно и трезво думать о чем-либо, кроме Вэра.
Все это уже неважно. Деревья прижились и останутся здесь расти. Теперь это забота лорда, пусть делает с ними все, что захочет. Завтра она передаст их под опеку Жасмин, а сама займется знаменем для Вэра.
Это будет мужественное, прекрасное знамя, оно будет воодушевлять сердце и сохранит память о…
Память о ней? Неужели она так тщеславна, что использует свой дар для такой цели? Она сама себе противна от таких мыслей. Память хранится в сердце, а не в куске шелка. Ей не понадобится знамя, чтобы помнить о Вэре. Всю свою жизнь она…
Боже, отреши ее от этих воспоминаний. Оставь нежность и позволь сожалениям исчезнуть.
Но Вэр будет страдать. Она бы сразу почувствовала, возникни в ней новая жизнь. Один-единственный дар нужен Вэру, и она не могла ему его дать. Но она преподнесет ему свой талант и свой труд. Она освободит свое сердце для всего, кроме того шепота, о котором говорила Кадару, и кроме Вэра, но она даст ему самое славное и гордое из всех знамен, которые знал мир.
Вэр стоял возле окна, когда Кадар вошел в Большой зал.
— Ты брал Tea в свою постель? — спросил Кадар без всяких предисловий.
Вэр взглянул на него, затем вновь уставился на двор замка.
— Она тебе это сказала?
— Она ничего мне не говорила, но ее лицо… Так как?
Вэр повернулся и вновь взглянул на него.
— А ты что ожидал? Ты ведь знаешь, что я из себя представляю. Ты попросил ее составить мне компанию, заботиться обо мне, не оставлять одного.
— Но я не просил ее становиться твоей шлюхой.
— Она не шлюха! Я не желаю, чтобы ты… — Он оборвал себя и пожал плечами. — Это кончилось. Я не собираюсь просить ее возвращаться ко мне в постель.
— А что, если она уже носит ребенка?
— Тогда я найду способ оберечь и ее и ребенка. — Он яростно взглянул на Кадара. — Неужели ты думаешь, что я настолько безответствен, что не учитывал этого?
— А что, если она не позволит тебе защищать ее?
— У нее не будет выбора.
Кадар покачал головой.
— У человека с сильным характером всегда есть выбор. — Он помолчал. — Ты не говорил еще, что ей нельзя ехать в Дамаск?
— Скажу, когда придет время.
— Если ты не отправишь ее туда, она все равно сама доберется. Она верит, что сможет затеряться в большом городе.
— Только не от Вадена. Ей понадобится четыре стены и целая армия, чтобы защититься от него. — Он тихо выругался. — И даже этого может быть недостаточно.
— Четыре стены и армия, — повторил Кадар. — Это звучит очень неприятно, слишком похоже на тюрьму. Ей не вынести еще одного заточения. — Его взгляд буравил лицо Вэра, затем он тихо присвистнул. — Так ты и имел это в виду.
— Они должны выжить.
— И поэтому ты перенес сюда шелковичные деревья. Ты соорудил для нее клетку. Уютную, безопасную за каменными стенами. Ты попытался обеспечить ее всем, что ей нужно, чтобы соблазнить ее остаться. Вот почему ты послал меня за Селин. Это стал бы ее собственный маленький мир.
— Почему бы и нет? Ей здесь очень удобно.
— А что, если бы ее выбор оказался другим — не оставаться?
Вэр встретил его взгляд и повторил:
— Ей было бы очень удобно здесь.
— Ради всего святого, — Кадар удивленно покачал головой. — Я, оказывается, недооценивал тебя, мой друг. И никак не предполагал, что ты способен на подобные хитроумные махинации, — Я больше не хочу невинной крови на своих руках.
— И поэтому ты пытаешься защитить свой собственный внутренний мир. — Он покачал головой. — А как со мной? Ты и меня тоже хотел заточить в своем замке?
Вэр не ответил.
Кадар рассмеялся.
— А ты ведь собирался это сделать. Я просто не могу в это поверить.
— Я не дурак. Я надеялся убедить тебя оставить меня, а если бы ты не… — он пожал плечами. — Я сказал Абдулу, что отныне и постоянно четыре человека будут тебя защищать.
— Таким образом, ты сажаешь меня за стены из стражников вместо камней.
— Пока я не сумею убедить тебя, что жизнь в далеких странах будет для тебя и безопаснее и удобнее.
— Но не такой интересной. Я не хочу пропустить такое захватывающее событие, как твою попытку оставить Tea пленницей в Дандрагоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101