Таддеус присел с другой стороны кровати, и она перевела взгляд на него. Медленно лицо ее озарялось пониманием.
– Таддеус, – хрипло прошептала она.
– Ага. Я с вами рядом, я здесь. Хотите пить, мисс?
Брови ее слегка сдвинулись:
– Дядя…
– Нет, вашего дяди Дориана здесь нет, мисс. Он скончался, мисс Мерлин. Уже пять лет, как скончался, или больше.
Она закрыла глаза, но почти сразу же открыла их снова.
– Умер. Да, я… – Ее осипший голос сорвался. Взгляд из-под тяжелых век остановился на Рансоме. Она вновь разглядывала его.
Таддеус вытащил котелок, гревшийся на треноге в камине. Он перелил горячий бульон в чашку и, зачерпнув ложечку, проверил температуру тыльной стороной своей заскорузлой руки.
– Давайте-ка, мисс Мерлин. Открывайте ворота.
Она послушно пропустила жидкость в рот и проглотила, не отводя взгляда от Рансома. Тот улыбнулся:
– Вот молодчина.
Она продолжала просто смотреть на него.
Таддеус зачерпнул еще одну ложку. Она проглотила и ее, потом закрыла глаза. Казалось, она вновь погрузилась в забытье. Третья ложка Таддеуса беспомощно тыкалась ей в губы.
Рансом нахмурился.
– Мерлин! – резко приказал он. – Просыпайся. Немедленно!
Глаза ее вновь распахнулись. Взглянув на Таддеуса, она втянула бульон. Так они и продолжали: через каждые несколько глотков Мерлин теряла сознание, и Рансом, как мог, пытался привести ее в чувство – до тех пор, пока Таддеус не решил, что она получила достаточно пищи.
Еще некоторое время глаза ее оставались открытыми и были направлены на Рансома. Он улыбался ей. Между бровей ее пролегла маленькая складочка. Глаза девушки закрылись, и она глубоко и удовлетворенно вздохнула. Голова ее замерла на подушке.
– Мерлин! – настойчиво звал он, каждый раз опасаясь, что, однажды закрыв глаза, она уже больше не проснется от его слов.
От звука его голоса тело Мерлин дернулось, длинные ресницы взлетели вверх. Она смотрела на Рансома, как будто не понимая, что он здесь делает, а потом вновь перевела взгляд на Таддеуса.
– Встать… – прошептала она и начала двигаться, пытаясь опереться на руки и подняться.
Рансом и Таддеус кинулись к ней. Таддеус бережно положил руки на ее плечи, заставив снова лечь:
– Нет, мисс Мерлин, не сейчас. Вам слегка нездоровится, понимаете?
– Таддеус, мне надо… встать.
– Нравится вам или нет, но какое-то время вы не сможете сами ходить на горшок, – прямолинейно заметил старый слуга.
– Но я… – Взгляд ее снова перескочил на Рансома, и вновь она чуть нахмурилась.
– Да, понимаю. Его светлейшество не очень-то понимает намеки.
Рансом выпрямился, откашлялся и встал:
– Я подожду снаружи.
– Хорошая идея, – сказал Таддеус. – Ну и голова у вас на плечах!
– Прошу прощения. – Рансом поклонился, чувствуя нелепое смущение под грустным взглядом серых глаз Мерлин. – Я… я вернусь позже.
Он чувствовал, что она провожает его взглядом, открыл дверь и сделал шаг из комнаты, когда услышал за спиной ее слабый голос:
– Кто это, Таддеус? – устало спросила она. – Это был доктор?
– Она все еще плохо ориентируется, – сообщила герцогиня Мей упавшим духом близнецам. – Прежде чем вы навестите ее, нужно дать ей пару дней для выздоровления.
– Да, – добавил Вудроу, – дядя сказал, мы долж-ж-жны б-б-быть т-т-терпеливыми и в-в-вести себя очень т-т-т-тихо.
– Но я хочу подарить ей вот это! – воскликнула Августа, показав маленькое идеальной формы птичье гнездо.
– И еще вот это! – Ее сестричка порылась в кармане блузы и вытащила веточку шелковицы с изрядно помятым листом. – Няня хотела выкинуть ее в мусор, но я спасла ее для мисс Мерлин!
Рансом, сидя на стуле, отодвинулся от стола.
– Можно, я отнесу ей эти подарки и передам, что они от Августы и Аврелии?
Затаив дыхание, близнецы с благоговейным трепетом положили свои дары в протянутую руку.
– Подожди, п-п-п-пожалуйста, дядя… м-м-можно? У м-м-меня т-т-тоже кое-что есть.
– Разумеется.
Рансом откинулся на спинку, улыбаясь своей матери и Жаклин. Вудроу и девочки выбежали из комнаты. Через несколько секунд дверь отворилась снова. Вошел дворецкий и принес с собой небольшую шляпную коробку и огромный букет из желтых и розовых роз.
– Здесь то, что вы просили, ваша светлость. – С поклоном он водрузил их рядом с Рансомом на стол. Тот кивнул, надеясь, что женщины за столом не заметили ни того, как дернулся уголок рта дворецкого, ни того, что на щеках у Рансома вспыхнул румянец.
– Как мило, – невозмутимо сказала герцогиня Мей. – Розы.
– Прекрасно, – согласилась Жаклин. – Ты стал романтиком, герцог.
Рансом потер указательным пальцем переносицу.
– Чтобы порадовать нашу больную, – сказал он, стараясь, чтобы голос его звучал беззаботно.
Жаклин приоткрыла крышку коробки и отпустила ее. Крышка упала с мягким стуком. Жаклин удивленно разглядывала ее.
– Нет, – решительно сказала она. – Я не буду ни о чем спрашивать.
Дверь резко распахнулась, и влетел Вудроу:
– В-в-вот! Вот, я п-принес, дядя!
Он замер, увидев роскошные свежие розы, и смущенно опустил взгляд на поникший маленький букетик из фиалок и бессмертника, который держал в руке.
– Ой! У т-т-тебя уже есть цветы…
– Да, твоя бабушка захотела поставить розы в Годолфинском салоне, – сказал Рансом. – А эти ты собрал для мисс Ламберн?
Обрадовавшись, Вудроу кивнул.
– Очень милый поступок. Давай поставим их в вазу, и я отнесу.
Вудроу просиял.
Итак, полчаса спустя Рансом вошел в комнату к Мерлин, неся с собой птичье гнездо, помятый листок шелковицы, букет наполовину увядших полевых цветов и ежика в шляпной коробке. Его охватило странное ощущение робкого волнения и восторга – подобных чувств он не испытывал уже много лет.
Мерлин сидела в кровати. Рансом не ожидал, что это случится так скоро, и помедлил у двери.
С тех пор как она пришла в сознание, прошло всего шесть часов. Однако за это время в ее состоянии произошли разительные перемены. Веки ее уже не были готовы в любой момент безвольно сомкнуться, руки больше не лежали на одеяле неподвижно, как неживые. Мерлин сидела, держа дымящуюся чашку, и доедала последнюю поджаренную булочку с подноса, лежавшего у нее на коленях.
Она подняла на него глаза, и Рансом улыбнулся.
– Я так рад, что ты снова хорошо выглядишь, – сказал он. – Как ты себя чувствуешь?
Она поставила чашку и вежливо улыбнулась в ответ.
– Кажется, лучше. Спасибо. – Взглянув на Рансома, она с неуверенностью перевела взгляд на Таддеуса. Старик нагнулся к ней и забрал поднос.
– Это герцог, – не поднимая глаз, сказал он и отвернулся.
– Ах, так. – Мерлин вновь посмотрела на Рансома. – Тогда вы, наверное, все мне расскажете.
Он поймал себя на том, что начинает хмуриться, и сделал усилие, расслабляя мышцы лица.
– А что бы ты хотела узнать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
– Таддеус, – хрипло прошептала она.
– Ага. Я с вами рядом, я здесь. Хотите пить, мисс?
Брови ее слегка сдвинулись:
– Дядя…
– Нет, вашего дяди Дориана здесь нет, мисс. Он скончался, мисс Мерлин. Уже пять лет, как скончался, или больше.
Она закрыла глаза, но почти сразу же открыла их снова.
– Умер. Да, я… – Ее осипший голос сорвался. Взгляд из-под тяжелых век остановился на Рансоме. Она вновь разглядывала его.
Таддеус вытащил котелок, гревшийся на треноге в камине. Он перелил горячий бульон в чашку и, зачерпнув ложечку, проверил температуру тыльной стороной своей заскорузлой руки.
– Давайте-ка, мисс Мерлин. Открывайте ворота.
Она послушно пропустила жидкость в рот и проглотила, не отводя взгляда от Рансома. Тот улыбнулся:
– Вот молодчина.
Она продолжала просто смотреть на него.
Таддеус зачерпнул еще одну ложку. Она проглотила и ее, потом закрыла глаза. Казалось, она вновь погрузилась в забытье. Третья ложка Таддеуса беспомощно тыкалась ей в губы.
Рансом нахмурился.
– Мерлин! – резко приказал он. – Просыпайся. Немедленно!
Глаза ее вновь распахнулись. Взглянув на Таддеуса, она втянула бульон. Так они и продолжали: через каждые несколько глотков Мерлин теряла сознание, и Рансом, как мог, пытался привести ее в чувство – до тех пор, пока Таддеус не решил, что она получила достаточно пищи.
Еще некоторое время глаза ее оставались открытыми и были направлены на Рансома. Он улыбался ей. Между бровей ее пролегла маленькая складочка. Глаза девушки закрылись, и она глубоко и удовлетворенно вздохнула. Голова ее замерла на подушке.
– Мерлин! – настойчиво звал он, каждый раз опасаясь, что, однажды закрыв глаза, она уже больше не проснется от его слов.
От звука его голоса тело Мерлин дернулось, длинные ресницы взлетели вверх. Она смотрела на Рансома, как будто не понимая, что он здесь делает, а потом вновь перевела взгляд на Таддеуса.
– Встать… – прошептала она и начала двигаться, пытаясь опереться на руки и подняться.
Рансом и Таддеус кинулись к ней. Таддеус бережно положил руки на ее плечи, заставив снова лечь:
– Нет, мисс Мерлин, не сейчас. Вам слегка нездоровится, понимаете?
– Таддеус, мне надо… встать.
– Нравится вам или нет, но какое-то время вы не сможете сами ходить на горшок, – прямолинейно заметил старый слуга.
– Но я… – Взгляд ее снова перескочил на Рансома, и вновь она чуть нахмурилась.
– Да, понимаю. Его светлейшество не очень-то понимает намеки.
Рансом выпрямился, откашлялся и встал:
– Я подожду снаружи.
– Хорошая идея, – сказал Таддеус. – Ну и голова у вас на плечах!
– Прошу прощения. – Рансом поклонился, чувствуя нелепое смущение под грустным взглядом серых глаз Мерлин. – Я… я вернусь позже.
Он чувствовал, что она провожает его взглядом, открыл дверь и сделал шаг из комнаты, когда услышал за спиной ее слабый голос:
– Кто это, Таддеус? – устало спросила она. – Это был доктор?
– Она все еще плохо ориентируется, – сообщила герцогиня Мей упавшим духом близнецам. – Прежде чем вы навестите ее, нужно дать ей пару дней для выздоровления.
– Да, – добавил Вудроу, – дядя сказал, мы долж-ж-жны б-б-быть т-т-терпеливыми и в-в-вести себя очень т-т-т-тихо.
– Но я хочу подарить ей вот это! – воскликнула Августа, показав маленькое идеальной формы птичье гнездо.
– И еще вот это! – Ее сестричка порылась в кармане блузы и вытащила веточку шелковицы с изрядно помятым листом. – Няня хотела выкинуть ее в мусор, но я спасла ее для мисс Мерлин!
Рансом, сидя на стуле, отодвинулся от стола.
– Можно, я отнесу ей эти подарки и передам, что они от Августы и Аврелии?
Затаив дыхание, близнецы с благоговейным трепетом положили свои дары в протянутую руку.
– Подожди, п-п-п-пожалуйста, дядя… м-м-можно? У м-м-меня т-т-тоже кое-что есть.
– Разумеется.
Рансом откинулся на спинку, улыбаясь своей матери и Жаклин. Вудроу и девочки выбежали из комнаты. Через несколько секунд дверь отворилась снова. Вошел дворецкий и принес с собой небольшую шляпную коробку и огромный букет из желтых и розовых роз.
– Здесь то, что вы просили, ваша светлость. – С поклоном он водрузил их рядом с Рансомом на стол. Тот кивнул, надеясь, что женщины за столом не заметили ни того, как дернулся уголок рта дворецкого, ни того, что на щеках у Рансома вспыхнул румянец.
– Как мило, – невозмутимо сказала герцогиня Мей. – Розы.
– Прекрасно, – согласилась Жаклин. – Ты стал романтиком, герцог.
Рансом потер указательным пальцем переносицу.
– Чтобы порадовать нашу больную, – сказал он, стараясь, чтобы голос его звучал беззаботно.
Жаклин приоткрыла крышку коробки и отпустила ее. Крышка упала с мягким стуком. Жаклин удивленно разглядывала ее.
– Нет, – решительно сказала она. – Я не буду ни о чем спрашивать.
Дверь резко распахнулась, и влетел Вудроу:
– В-в-вот! Вот, я п-принес, дядя!
Он замер, увидев роскошные свежие розы, и смущенно опустил взгляд на поникший маленький букетик из фиалок и бессмертника, который держал в руке.
– Ой! У т-т-тебя уже есть цветы…
– Да, твоя бабушка захотела поставить розы в Годолфинском салоне, – сказал Рансом. – А эти ты собрал для мисс Ламберн?
Обрадовавшись, Вудроу кивнул.
– Очень милый поступок. Давай поставим их в вазу, и я отнесу.
Вудроу просиял.
Итак, полчаса спустя Рансом вошел в комнату к Мерлин, неся с собой птичье гнездо, помятый листок шелковицы, букет наполовину увядших полевых цветов и ежика в шляпной коробке. Его охватило странное ощущение робкого волнения и восторга – подобных чувств он не испытывал уже много лет.
Мерлин сидела в кровати. Рансом не ожидал, что это случится так скоро, и помедлил у двери.
С тех пор как она пришла в сознание, прошло всего шесть часов. Однако за это время в ее состоянии произошли разительные перемены. Веки ее уже не были готовы в любой момент безвольно сомкнуться, руки больше не лежали на одеяле неподвижно, как неживые. Мерлин сидела, держа дымящуюся чашку, и доедала последнюю поджаренную булочку с подноса, лежавшего у нее на коленях.
Она подняла на него глаза, и Рансом улыбнулся.
– Я так рад, что ты снова хорошо выглядишь, – сказал он. – Как ты себя чувствуешь?
Она поставила чашку и вежливо улыбнулась в ответ.
– Кажется, лучше. Спасибо. – Взглянув на Рансома, она с неуверенностью перевела взгляд на Таддеуса. Старик нагнулся к ней и забрал поднос.
– Это герцог, – не поднимая глаз, сказал он и отвернулся.
– Ах, так. – Мерлин вновь посмотрела на Рансома. – Тогда вы, наверное, все мне расскажете.
Он поймал себя на том, что начинает хмуриться, и сделал усилие, расслабляя мышцы лица.
– А что бы ты хотела узнать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102