Скромные жилища индейцев стояли в окружении небольших, тщательно возделанных участков земли, на которых произрастали табак, сахарный тростник, лимоны, арбузы, ананасы, маис и маниока, защищенные от вытаптывания великолепной изгородью из кактусов и алоэ.
Всякий раз восхищаясь буйной растительностью, Жак завидовал счастью обитателей этого тропического эдема, и ему все сильнее хотелось добраться наконец до своих владений в Жаккари-Мирим.
Временами причудливый облик невиданных цветов исторгал из его груди восторженные вопли.
Впрочем, даже самые хладнокровные путешественники не остались бы равнодушными при виде несравненной красоты Salvia fulgens с ее багровыми пламенеющими лепестками, изящной Sisyrinchium strie, гигантского Helianthus, нежной Mentzelia.
Там, где начинались каменистые почвы, унылый пейзаж скрашивали высоченные кактусы, огромные молочаи; смоковницы высотой двадцать метров, громадные агавы с их мясистыми серо-зелеными листьями, ощетинившимися грозными колючками. Здесь во всем своем величии произрастает драгоценная Maguey — американская агава, из которой делают пульке и мескаль, излюбленные напитки мексиканцев. Из волокон ее листьев получают прочную бумагу, на которой были написаны рукописи ацтеков, прекрасную солому для крыш, веревки и ткани. В этом растении все идет в дело, даже шипы, ибо из них изготовляют иголки и гвозди.
Напомним также, что существуют сорта агавы, выращиваемые специально для получения пульке. Это Four-craea seculaire, или Furcraea longaeva, достигающая своей зрелости значительно раньше, чем обычная агава, которой для этого требуется двенадцать — пятнадцать и даже двадцать лет. В момент, когда заканчивается единственное в ее жизни цветение, в середине цветоножки, или стебля, на котором расположен цветок, проделывают дырку, и та быстро заполняется растительным соком. Этот сок представляет из себя бесцветную жидкость, именуемую aquamiel. Ее собирают два или три раза в день на протяжении пяти месяцев. Количество получаемой жидкости равно восьми — десяти литрам в сутки. Потом выделение сока прекращается, и растение засыхает. Собранный сок бродит в тени в течение двенадцати часов, после чего образуется пенящийся напиток, хмельной и очень приятный на вкус.
Но вернемся снова к особенностям путешествия по Мексике. Представьте себе, что намеченное расстояние наконец пройдено, день близится к концу, пора размещаться на ночлег. Если повезет и вы до ночи доберетесь до венты, то заночуете в бамбуковой хижине — meson. Вы также сможете понаблюдать, как служанки — mozas — готовят тортильи, которые затем подадут вам к столу еще горячими. Смуглые красотки Соноры давят на metate — квадратном столе, состоящем из гранитной плиты, установленной на четырех низких ножках, — вареные кукурузные зерна, смешивают их в деревянных кадках с мукой, делают очень тонкий блин и жарят его на comal — круге из красноватой глины, согреваемом на маленькой печи из необожженного кирпича.
В такой точно обстановке отдыхали и наши друзья. По прибытии на постоялый двор Сапоте распрягал лошадей, отводил этих выносливых животных в конюшню и щедро наделял их ячменем и сеном. Потом переносил багаж в комнату, где на охапках свежей кукурузной соломы должны были ночевать или, точнее, располагаться лагерем на ночь его хозяева. Разложив туалетные принадлежности и развернув большие резиновые корыта, метис шел за водой с двумя брезентовыми ведрами, чтобы путники могли предаться омовению, особенно приятному после целого дня скачки по пыльной дороге и под палящим солнцем.
Туалетные принадлежности с самого начала вызывали восхищение Сапоте, а случай, произошедший с ними на третий день пути, окончательно укрепил его в мысли, что его новые хозяева — очень важные персоны. В Мексике непросто раздобыть воду. Наши путешественники устали и, как и их животные, умирали от жажды. До венты же Папагос, расположенной у подножия Сьерры-Сенойты, оставалось еще два часа пути. Неожиданно лошади и мулы, принюхавшись, обрели свою прежнюю рысь. Нет сомнений: где-то рядом была вода. Инстинкт не подвел животных. Через десять минут маленький отряд оказался возле источника. К несчастью, вода находилась на самом дне глубокой расщелины с отвесными стенами — barranea — и посему была недосягаема. Разочарованный Сапоте оглашал воздух жалобными воплями, кони нетерпеливо били копытами по каменистой почве. Тогда Жюльен приказал мексиканцу достать из чемодана два брезентовых ведра, похожих на ведра пожарников и вмещавших двенадцать литров жидкости. Бедный малый решил, что сейчас его пошлют на дно ущелья, и уже молитвенно сложил руки, когда Жюльен обратил его внимание на то, что ручка каждого из ведер была сделана из длинной, тонкой и просмоленной веревки, многократно пропущенной через два кольца из оцинкованного железа, прочно пришитых друг напротив друга к брезентовым стенкам. Длина веревки, если ее развернуть, достигала почти двадцати метров. Жюльен терпеливо размотал ее, убедился, что один конец прочно прикреплен к кольцу, и бросил ведро в расщелину. Оно шлепнулось прямо в середину источника и благодаря железным кольцам погрузилось в воду. Вытащить ведро и напоить всадников и коней теперь не составляло труда. Таким образом благодаря этому простому, но поистине гениальному приспособлению путники были избавлены от жестоких мук жажды.
Впрочем, это была единственная трудность, встретившаяся им за первые пять дней пути, когда они направлялись к венте Карбокенья, расположенной ровно в трехстах километрах от Аризоны и в сорока от Алтара.
Путешественники прибыли туда десятого июня. Последний переход был тяжел не столько из-за своей протяженности, сколько из-за жары и отвратительной дороги. И друзья, находясь вблизи Алтара, все-таки решили заночевать в Карбокенье, чтобы вволю поспать и дать отдохнуть лошадям.
Здесь они нашли больше комфорта, чем в предыдущих местах своих ночевок. Комнаты были просторные, с меньшим количеством насекомых и с довольно чистыми гамаками, которые, будучи приподнятыми от пола, становились недоступными для бесчисленного множества мелких тварей, которыми изобилует Мексика.
Съев с аппетитом великолепный ужин, наши герои, блаженно потягиваясь и покачиваясь в своих гамаках, наслаждались знаменитыми мексиканскими сигарами, не уступающими гаванским.
Они уже успели задремать, когда звонкий стук лошадиных копыт по мощеному двору вырвал их из объятий Морфея. В большом зале, где только что поужинали путешественники, раздался звучный голос, пытавшийся объясниться на ломаном английском и немецком языках.
— Наверное, это американские искатели приключений, подрядившиеся на строительство железной дороги, — зевая, произнес Жак, отнюдь не в восторге от того, что нарушили его сиесту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169