И это убеждает в достигнутых чилийцами успехах сильнее всяких слов.
Ну а что касается причин, приведших к процветанию страны, то отметим: «trabajo ё cordura» — старый девиз. Здравый смысл диктовал всемерно добиваться достижения повсеместной всеобщей грамотности и развивать систему народного образования, а работа, в которую была вовлечена вся нация, позволила основать и содержать тысячу триста школ для девяноста тысяч учащихся обоих полов. Расходуя на образование восемь миллионов франков в год, Чили довольствуется армией в 3500 человек и милицией в 22 тысячи человек, содержание которых не стоит ни су. Так же решительно граждане этой республики отказались от галунов и султанов, коими так красуются Перу и Боливия, поощряя это пышное, но разорительное разноцветье. И наконец, национальный долг Чили погашен полностью, в то время как ее соседи не знают, как покончить с внешней задолженностью.
И нет ничего удивительного в том, что такое процветание вызвало у вышеупомянутых соседей чувство зависти и неприязни, достаточное для того, чтобы, как только представится подходящий случай, вспыхнула война между Перу и Боливией, с одной стороны, и Чили — с другой. Нищета — плохой советчик, и именно она привела к кровавой схватке.
В течение многих лет границы между Чили и Боливией не были четко определены. Мало что значила и нейтральная зона, представлявшая собой лишь ужасную безводную пустынную местность, которую никто не осмеливался использовать в своих интересах вплоть до 1863 года. А в означенный год туда пришли отважные чилийцы и ценой неимоверно тяжкого труда, подвергаясь неслыханным опасностям, обнаружили там залежи гуано, меди и селитры. Вскоре вслед за первыми землепроходцами в пустыню Атакама прибыли промышленники и рабочие-чилийцы. Они заселили еще недавно бывший безлюдным район, в котором отныне воцарилось благоденствие.
Вот тогда-то Боливии и пришло на ум предъявить свои претензии на эти земли, заявив, что, согласно uti possidetis 1810 года, они входят в состав ее территории! Десятого августа 1866 года, после весьма жестких переговоров, во время которых дело несколько раз едва не дошло до пушек, стороны пришли к следующему: Чили ограничивала свое влияние на землях, находящихся на 24° южной широты, продукт же разработок ценных залежей и пошлина, взимаемая на таможне с вывозимых за рубеж минералов и органических удобрений, добытых на территории между 23° и 25°, должны были распределяться поровну между правительствами обеих стран, обязанными, в свою очередь, также поровну возместить частным лицам нанесенный им ущерб, оцененный в 80 тысяч пиастров (400 тысяч франков).
До 1873 года Чили неукоснительно соблюдала договор, Боливия же довольствовалась тем, что клала в свой карман всю причитавшуюся ей сумму дохода, не выделяя при этом соседнему государству ни единого су в счет возмещения ущерба, причиненного частным лицам, и — вещь еще более неслыханная! — не позволяя второй договаривающейся стороне проверять счета межгосударственных платежей. Чили неоднократно вступала в переговоры с Боливией, настаивала на соблюдении ею условий соглашения, но все было тщетно. Мало-помалу обстановка становилась невыносимой для чилийцев — как рабочих, так и предпринимателей.
В 1866 и 1868 годах двое граждан Чили открыли в этих же местах новые и весьма богатые месторождения селитры и буры. Они добились от боливийского правительства концессии на разработку разведанных ими залежей при условии, что будут отчислять ему ежегодно 50 тысяч франков, сооружат за счет своих доходов мол у тогда еще пустынного берега Антофагасты, проложат в осваиваемом ими районе двадцать пять лье благоустроенных дорог и откроют там постоялые дворы и стоянки с водой для путешественников. Созданное в Чили соответствующее акционерное общество не только скрупулезно выполнило все эти условия, но и проложило вместо грунтовой железную дорогу, израсходовав в общей сложности на строительные нужды 30 миллионов франков. Результатом подобной созидательной деятельности и явилось появление на тихоокеанском побережье Южной Америки нового порта Антофагаста.
Между тем еще один чилиец обнаружил в другом районе той же пустыни богатую серебряную жилу. Сколько же сокровищ хранила эта безлюдная земля, о существовании которых ненасытная Боливия даже не подозревала!
В любой иной стране эти бесстрашные труженики, занимавшиеся столь тяжелым трудом, чувствовали бы себя в безопасности. Но прежнее боливийское правительство было низвергнуто, новое же, придя к власти, не пожелало соблюдать достигнутую ранее договоренность о защите прав предпринимателей и произвольно обложило налогом чилийские компании, повысило арендную плату за эксплуатируемые ими месторождения и подняло сумму обязательных отчислений в свою казну до фантастических размеров.
Представитель Чили воззвал к совести соседей. Но боливийское правительство ничего не хотело слышать и в ответ на требование чилийской стороны придерживаться условий договора приняло решение о конфискации чилийской собственности на спорных землях. Это означало крах для чилийской промышленности, которая разом лишалась имущества общей стоимостью в сорок миллионов франков, явившегося плодом двенадцатилетних беспрерывных усилий. Кроме того, тысячи рабочих оказывались не только без хлеба, но и без крова, ибо за указом о конфискации немедленно последовал изданный четырнадцатого февраля 1879 года указ о выселении чилийцев с освоенных ими земель.
Тогда Чили решила принять свои меры — силой помешать грабителям претворить в жизнь их недостойные планы.
Аналогичным образом складывались и отношения между Чили и Перу. В Сантьяго и Вальпараисо образовалось множество финансово-промышленных компаний по разработке перуанских месторождений селитры в Тарапаке. Как и на подконтрольной Боливии территории, ум и энергия чилийских тружеников в соединении с доверием, завоеванным предпринимателями мужественной маленькой республики на рынках двух частей света, привели к процветанию и освоенный чилийцами район в Перу.
Хотя граждане Чили понесли внушительные расходы, работа шла отлично, и их усилия окупались. Однако Перу, стоявшая, как мы уже говорили, на грани банкротства и вконец обнищавшая, — а нищета, еще раз отметим, — плохой советчик, — последовала примеру Боливии. Презрев прошлые договоры с компаниями-концессионерами, она обрушила на производство селитры несколько ударов. Обложив промышленников непомерными налогами, государство, оказавшись на грани развала, не удовлетворилось этим и возымело намерение монополизировать эту индустрию и объявить себя единственным негоциантом, распоряжающимся в стране внешней торговлей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169
Ну а что касается причин, приведших к процветанию страны, то отметим: «trabajo ё cordura» — старый девиз. Здравый смысл диктовал всемерно добиваться достижения повсеместной всеобщей грамотности и развивать систему народного образования, а работа, в которую была вовлечена вся нация, позволила основать и содержать тысячу триста школ для девяноста тысяч учащихся обоих полов. Расходуя на образование восемь миллионов франков в год, Чили довольствуется армией в 3500 человек и милицией в 22 тысячи человек, содержание которых не стоит ни су. Так же решительно граждане этой республики отказались от галунов и султанов, коими так красуются Перу и Боливия, поощряя это пышное, но разорительное разноцветье. И наконец, национальный долг Чили погашен полностью, в то время как ее соседи не знают, как покончить с внешней задолженностью.
И нет ничего удивительного в том, что такое процветание вызвало у вышеупомянутых соседей чувство зависти и неприязни, достаточное для того, чтобы, как только представится подходящий случай, вспыхнула война между Перу и Боливией, с одной стороны, и Чили — с другой. Нищета — плохой советчик, и именно она привела к кровавой схватке.
В течение многих лет границы между Чили и Боливией не были четко определены. Мало что значила и нейтральная зона, представлявшая собой лишь ужасную безводную пустынную местность, которую никто не осмеливался использовать в своих интересах вплоть до 1863 года. А в означенный год туда пришли отважные чилийцы и ценой неимоверно тяжкого труда, подвергаясь неслыханным опасностям, обнаружили там залежи гуано, меди и селитры. Вскоре вслед за первыми землепроходцами в пустыню Атакама прибыли промышленники и рабочие-чилийцы. Они заселили еще недавно бывший безлюдным район, в котором отныне воцарилось благоденствие.
Вот тогда-то Боливии и пришло на ум предъявить свои претензии на эти земли, заявив, что, согласно uti possidetis 1810 года, они входят в состав ее территории! Десятого августа 1866 года, после весьма жестких переговоров, во время которых дело несколько раз едва не дошло до пушек, стороны пришли к следующему: Чили ограничивала свое влияние на землях, находящихся на 24° южной широты, продукт же разработок ценных залежей и пошлина, взимаемая на таможне с вывозимых за рубеж минералов и органических удобрений, добытых на территории между 23° и 25°, должны были распределяться поровну между правительствами обеих стран, обязанными, в свою очередь, также поровну возместить частным лицам нанесенный им ущерб, оцененный в 80 тысяч пиастров (400 тысяч франков).
До 1873 года Чили неукоснительно соблюдала договор, Боливия же довольствовалась тем, что клала в свой карман всю причитавшуюся ей сумму дохода, не выделяя при этом соседнему государству ни единого су в счет возмещения ущерба, причиненного частным лицам, и — вещь еще более неслыханная! — не позволяя второй договаривающейся стороне проверять счета межгосударственных платежей. Чили неоднократно вступала в переговоры с Боливией, настаивала на соблюдении ею условий соглашения, но все было тщетно. Мало-помалу обстановка становилась невыносимой для чилийцев — как рабочих, так и предпринимателей.
В 1866 и 1868 годах двое граждан Чили открыли в этих же местах новые и весьма богатые месторождения селитры и буры. Они добились от боливийского правительства концессии на разработку разведанных ими залежей при условии, что будут отчислять ему ежегодно 50 тысяч франков, сооружат за счет своих доходов мол у тогда еще пустынного берега Антофагасты, проложат в осваиваемом ими районе двадцать пять лье благоустроенных дорог и откроют там постоялые дворы и стоянки с водой для путешественников. Созданное в Чили соответствующее акционерное общество не только скрупулезно выполнило все эти условия, но и проложило вместо грунтовой железную дорогу, израсходовав в общей сложности на строительные нужды 30 миллионов франков. Результатом подобной созидательной деятельности и явилось появление на тихоокеанском побережье Южной Америки нового порта Антофагаста.
Между тем еще один чилиец обнаружил в другом районе той же пустыни богатую серебряную жилу. Сколько же сокровищ хранила эта безлюдная земля, о существовании которых ненасытная Боливия даже не подозревала!
В любой иной стране эти бесстрашные труженики, занимавшиеся столь тяжелым трудом, чувствовали бы себя в безопасности. Но прежнее боливийское правительство было низвергнуто, новое же, придя к власти, не пожелало соблюдать достигнутую ранее договоренность о защите прав предпринимателей и произвольно обложило налогом чилийские компании, повысило арендную плату за эксплуатируемые ими месторождения и подняло сумму обязательных отчислений в свою казну до фантастических размеров.
Представитель Чили воззвал к совести соседей. Но боливийское правительство ничего не хотело слышать и в ответ на требование чилийской стороны придерживаться условий договора приняло решение о конфискации чилийской собственности на спорных землях. Это означало крах для чилийской промышленности, которая разом лишалась имущества общей стоимостью в сорок миллионов франков, явившегося плодом двенадцатилетних беспрерывных усилий. Кроме того, тысячи рабочих оказывались не только без хлеба, но и без крова, ибо за указом о конфискации немедленно последовал изданный четырнадцатого февраля 1879 года указ о выселении чилийцев с освоенных ими земель.
Тогда Чили решила принять свои меры — силой помешать грабителям претворить в жизнь их недостойные планы.
Аналогичным образом складывались и отношения между Чили и Перу. В Сантьяго и Вальпараисо образовалось множество финансово-промышленных компаний по разработке перуанских месторождений селитры в Тарапаке. Как и на подконтрольной Боливии территории, ум и энергия чилийских тружеников в соединении с доверием, завоеванным предпринимателями мужественной маленькой республики на рынках двух частей света, привели к процветанию и освоенный чилийцами район в Перу.
Хотя граждане Чили понесли внушительные расходы, работа шла отлично, и их усилия окупались. Однако Перу, стоявшая, как мы уже говорили, на грани банкротства и вконец обнищавшая, — а нищета, еще раз отметим, — плохой советчик, — последовала примеру Боливии. Презрев прошлые договоры с компаниями-концессионерами, она обрушила на производство селитры несколько ударов. Обложив промышленников непомерными налогами, государство, оказавшись на грани развала, не удовлетворилось этим и возымело намерение монополизировать эту индустрию и объявить себя единственным негоциантом, распоряжающимся в стране внешней торговлей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169