– Тогда не убивай Патрокла, – сказал я.
– Что?
– Патрокл – друг Ахилла. Если ты убьешь его, Пелид рассвирепеет, и тогда вам всем конец. В частности, тебе, Приамид.
– Ты слишком много знаешь, – сказал Гектор. – Ты уверен, что ты не пророк?
– Вполне.
– А что ты не бог? – спросил Эней.
– Тоже уверен.
– Тогда откуда твои знания?
– Это долгая история, – сказал я.
– Город падет? – спросил Гектор.
– Перестань выводить войско в поле, – сказал я. – Стены города неприступны, и ты это знаешь. А в поле вас просто перемалывают на жерновах Агамемнона.
– Отец хочет…
– Твой отец хочет, чтобы нас всех убили, – сказал Эней.
– Он не желает прослыть трусом, – сказал Гектор.
– Но каждый день убивают не его, – сказал Эней. – Он наблюдает за боями с безопасных стен.
– Он стар и прожил жизнь, – сказал Гектор. – Жизнь, в которой было множество войн.
– Так пусть он даст жить другим, – сказал Эней.
– Он – правитель города. Я не могу пойти против его воли.
Дурак, подумал я. Знал бы он…
А если бы знал? Могло ли это хоть что-нибудь изменить?
Была не была, подумал я. Сделав один шаг, надо делать и второй. А расскажу-ка я Гектору правду.
– Прекрасно, доблестный Гектор, сын Приама, троянский лавагет, проигрывающий главную для его народа войну, – сказал я. Если он не хочет внимать голосу разума по-хорошему, я выложу ему все. И пусть Дэн, мистер Картрайт и мистер Мур попытаются достать меня здесь или где бы то ни было еще. – Тебя интересуют мои знания, так сейчас я расскажу тебе еще кое-что из того, что знаю. Если ты будешь продолжать строить из себя героя и не прислушаешься к моим словам, Ахилл тебя убьет. И не просто убьет. Он привяжет твой труп к своей колеснице и будет кататься вокруг Трои, волоча его за собой, а твоя жена, твой отец, твои братья и сестры будут на это смотреть. Но и это еще не все. Твой отец явится к Ахиллу и будет умолять его о том, чтобы он отдал ему твое тело для достойного погребения. Это что касается тебя, Гектор. Теперь о глобальном. Война будет долгой, но вы ее проиграете. Уже после твоей смерти, разумеется, так что тут тебе повезло, и ты не увидишь, что случится с твоим городом и с теми, кто тебе дорог. Но ты не умрешь в неведении, потому что я тебе расскажу. Сын Ахилла, Неоптолем (ты пока не видел его, но все еще впереди), размозжит голову твоему сыну и сбросит его со стены. Он изнасилует твою Андромаху и увезет ее в рабство в Ахайю. Твой отец будет убит. Парис будет убит, позже тебя, но раньше падения города. Твою сестру Кассандру изнасилуют прямо в храме Афины. Твой город будет разрушен и сожжен дотла. А Елена вернется к Менелаю.
По мере того как мои слова проникали в разум Приамида, лицо лавагета темнело, а руки начали трястись.
Ярость?
Надеюсь.
Он верит мне.
Но изменит ли это хоть что-нибудь?
– А я? – спросил Эней, когда я замолчал. Точнее, набрал воздуху в грудь для нового пророчества. – Что будет со мной?
– С тобой будет чуть получше, – сказал я. – Ты выживешь. И даже спасешь своего отца. Правда, всю свою жизнь ты проведешь в скитаниях и умрешь на чужбине.
Лучшая ложь – это часть правды. О том, что Энею припишут основание могущественной империи, по сравнению с которой их любимая Троя кажется лишь маленьким провинциальным городком, я счел уместным не говорить. Кто знает, а вдруг Энея Основателя устроит и такой вариант?
Прошлое не изменить, сказал мне когда-то Дэн. Все было, как было, и будет, как будет.
Но за то время, что я провел здесь, Троянская война стала моим настоящим.
Дэн
Вот так.
Он стоял и выбалтывал Домоседу с Итальянцем всю подноготную. Всю правду, по крайней мере, по версии историков.
Зачем?
И почему они его слушают?
Никто пока не знает, что вообще происходит. Внимание всей бригады приковано к изюминке сегодняшнего дня, дуэли Парис – Менелай. Схватка рогоносца с тем, кто ему эти рога наставил.
Но мне почему-то казалось, что наблюдать за полковником Трэвисом будет куда интереснее, и я следил за ним, а не за очередной порцией насилия. Сеанс записи прервался на том, как Алекс напророчил Итальянцу смерть на чужбине, которая по новой версии ему уже не грозит. Смерть ждет Энея здесь, в Троаде.
Но об этом новоявленный пророк знать не может.
Интересно, а что он им еще расскажет?
Первым моим порывом было спрятать эту запись потому что я тайно симпатизировал Алексу и троянцам. Но это было глупо. Допуск к первичным материалам есть у очень немногих, зато очень многих заинтересует, чем таким важным был занят троянский лавагет, что не пошел смотреть на бой с участием своего младшего брата.
Хотя у него этих братьев… Папа Приам был очень плодовитым царем.
Запись увидят. У Алекса будут большие неприятности по возвращении. Невмешательство – вот было главное Условие его контракта.
И вообще я не понимаю, почему его там до сих пор держат.
Теперь-то уж известно, почему мы не можем вести съемки в зоне Олимпа и откуда у Ахилла эти нечеловеческие замашки.
И, что самое странное, зрители воспринимают древнегреческих богов как должное. И обывателя совсем не удивляет сам факт их существования.
Может быть, народ так до конца и не поверил, что это реалити-шоу?
Макс рассказал, что, когда он в последний раз ехал в такси – а было это не так давно, – таксист обронил интересную фразу. Пробок сегодня нет, хвала Зевсу, сказал он. Макс поинтересовался, с какого боку тут Зевс в частности и олимпийские боги вообще, и если уж от них что-то и зависело в нашем мире, например, отсутствие пробок, то благодарить за это следовало бы скорее Гермеса, бога путников. Водитель удивленно посмотрел на Макса, объяснил, что услышанная в телевизоре фраза просто пришлась к слову, а потом задумался.
И до конца поездки слова из него было не вытянуть.
Я дорого бы дал за то, чтобы узнать, о чем он думал. Надеюсь, не о том, чтобы в следующий раз вознести хвалу Гермию Психопомпу.
Я закурил сигарету, и тут вошел академик.
Вид у него был довольно растрепанный. Глаза красные, серое лицо, щеки впали так, будто человек не ел уже пару недель. Волосы стояли если и не дыбом, то очень близко к тому, в руках он машинально вертел какую-то штуковину, предназначение которой мне было абсолютно неизвестно. Конечно, мы с этим проектом все зашиваемся, но чтоб до такой степени…
– Что стряслось? – спросил я.
– А с чего вы взяли, что что-то стряслось? – спросил он.
– Посмотрите в зеркало.
Он принялся озираться по сторонам, рассматривая стены.
– Фигурально выражаясь, – поправился я. – А то у меня нет зеркала.
– Мы, ученые, Данил, фигурально не выражаемся, – наставительно произнес он, присаживаясь. – Мы оперируем фактами и точными понятиями, и, если кто-то советует посмотреть в зеркало, значит, зеркало должно иметь место.
– Извините, – сказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86