– Вы сами это понимаете?
– В принципе понимаю.
– Еще никогда человечество не было так близко к объединению, как сегодня.
– И объединяет его ваше шоу?
– Наше шоу, – сказал он, нажимая на слово «наше». – Наше шоу, мистер Громов. Неужели вы считаете, что стоите в стороне?
– Мой вклад столь мизерный, что его можно и не считать. По большому счету я только смотрю записи.
– Вы не просто смотрите. Вы анализируете, делаете выводы. И я никогда не поверю, что во время просмотра вы остаетесь равнодушным. Признайтесь, что это не так.
– Признаюсь.
– И на чьей же стороне ваши симпатии?
– Э…
– Дайте, я сам угадаю. Ваши симпатии на стороне проигрывающих. На стороне обреченных. Вы хотите, чтобы победила Троя.
– Почему вы так думаете?
– Вы же русский. А русских во все времена тянуло на сторону сирых и убогих. Защитить слабого, поставить на место зарвавшегося наглеца…
– Допустим. И что с того?
– Я хочу, чтобы Троя победила. Более того, я не просто хочу этого, я намереваюсь этому поспособствовать. У нас ведь в прошлом находится первоклассный специалист, которому мы платим хорошее жалованье и который фактически ничего не делает. Я говорю о полковнике Трэвисе.
Можно подумать, у нас там несколько специалистов. Или их действительно несколько? Нет, не может быть. Я бы знал.
– Подумайте, что он может сделать, чтобы поспособствовать победе троянцев? Убить Диомеда? Одиссея? Аякса?
– Вряд ли он будет в восторге, получив такое задание, – сказал я.
– Меня не интересует, будет он в восторге или нет Меня интересует лишь результат.
– Э… Не говоря об этической стороне данного вопроса, не считаете ли вы опасным вмешательство в наше прошлое? Эффект бабочки и все такое.
– Бросьте, мистер Громов. Не надо мне этих фантастических рассказов. Это было слишком давно и слишком далеко от нас. Даже если какие-то изменения возможны, на нас они вряд ли отразятся.
Расскажи это папе римскому, подумал я. Впрочем, я сам подарил боссу эту отмазку.
– Могу я задать вам один вопрос?
– Конечно. Вы хотите знать, зачем мне победа троянцев?
– По правде говоря, нет. Я хотел спросить: что вы думаете о богах? Об этих парнях с Олимпа? Ведь теперь мы точно знаем, что они существуют.
Вопрос застал босса врасплох. Он не стал сразу отвечать, а снова занялся своей сигарой.
– Это сложный вопрос, мистер Громов. Я всю жизнь был атеистом и не верю в сверхъестественную сущность этих, как вы выразились, парней с Олимпа. Но они, вне всякого сомнения, существуют. А что касается истинной природы их нечеловеческих способностей, я думаю, это вы мне объясните.
У меня, конечно, было свое объяснение, но я полагал, что оно не понравится боссу, а потому озвучивать его не стал.
– Увы, – сказал я. – С точки зрения современной науки этого я объяснить не могу. А все-таки зачем вам победа троянцев?
– Разве это непонятно? Троянцы ведут более справедливую, освободительную войну, противостоят ордам захватчиков. Не ищите тут какую-то корысть или умысел с моей стороны. Это просто душевный порыв.
Неужели он провел опрос населения и решил сделать шоу интерактивным? В душевные порывы человека, которому душу заменяет толстый бумажник, я не поверю никогда. Равно как и в его бескорыстие.
– Понимаю, что вы не можете ничего мне посоветовать, не подумав, – сказал мистер Картрайт, и я понял, что аудиенция подошла к концу. – Но не позднее завтрашнего вечера я хочу услышать от вас, что должен сделать полковник Трэвис, чтобы троянцы отстояли свой город и победили в этой войне.
Когда я выходил из кабинета начальства, в приемной сидел тип из бара, тот самый, что вел странные разговоры и назвался Гремлином. Вот и его удостоил личным вниманием босс.
Полковник Трэвис
– Так что мы будем теперь делать, Тидид?
После поединка Диомед впервые остался со мной и Одиссеем наедине. Несколько часов он принимал всевозможные делегации вождей, пророков и просто героев, клявшихся ему в своей верности. Друга он оставил напоследок. А я просочился вместе с Лаэртидом, и Диомед против моего присутствия не возражал.
– Тартар его знает, – пробурчал Диомед. – С одной стороны, Атридов больше нет, как и формального повода для войны. Гектор оказал нам услугу, избавив нас от Менелая, и преподнес нам дар, поистине достойный самих богов, прикончив этого выродка Ахиллеса. С другой стороны, Агамемнон был не дурак, и я нахожу, что в чем-то он был частично прав. Эллада должна быть единой, иначе она не устоит перед нашествием варваров – дорийцев.
– Тем более что верховодит дорийцами Гераклид, отпрыск великого героя и бога.
– Неважно, кто ими верховодит. Важно только то, что их много и они хотят завоевать наши земли. Хотя тебя Лаэртид, это и не должно волновать. Флота у них пока нет, а даже если бы и был, найти твой остров в море – задача не из легких.
– Зато у хеттов есть флот.
– У хеттов есть, – согласился Диомед. – Вот я и думаю, что нам теперь делать.
– А ты не мог подумать об этом до того, как вызвал на бой Агамемнона?
– Воевать под его командованием мне надоело, – сказал Диомед. – К тому же он обозвал меня трусом.
– Иными словами, ты вызвал его на поединок под влиянием гнева, и ничего более. И четкого плана у тебя нет.
– Кто из нас тут преисполненный?
– Троя – данник Хеттийского царства. Они не будут вмешиваться в войну, пока. Если троянцы победят, все останется, как есть. Но если мы возьмем Трою, то через неделю, самое большее через две, нас вышвырнут с этих земель. У хеттов войско вдвое больше, чем у нас, и оно не измотано сражениями.
– Неделя? Пограбить мы вполне успеем. И сжечь Трою тоже.
– Но какой в этом смысл? – спросил Одиссей. – Война только ради трофеев? Убивать за серебро, золото и наложниц?
– А что ты молчишь, Алекс, сын Виктора? Что ты нам посоветуешь в данной ситуации?
– Ничего, – сказал я. – Нет у меня морального права вам что-то советовать. Это ваш мир, герои. Я тут чужой.
– Тем не менее ты сражался. И с Гектором, и с Аполлоном.
– Сражался. Но я все равно не понимаю, чего я хочу. Скажу откровенно, Тидид. Я не хочу видеть вашу гибель под Троей. Но я не хочу видеть и Трою, подожженную вашими факелами. И Гектор мне симпатичнее многих ваших вождей.
– Приамид – хороший человек, – согласился Диомед. – Но мы сейчас по разные стороны. Боги желают, чтобы мы бились с ним.
– А чего желаешь ты сам?
– Если б я знал, – вздохнул Диомед. – В последнее время я чувствовал себя чужим в Аргосе. Я слишком многим там мешаю, включая и мою собственную супругу. Вот уж кто поистине богоравен! Я чувствовал, что против меня назревает заговор, мне уже казалось, что я слышу шаги наемных убийц в тайных проходах дворца. И война Агамемнона была для меня единственным шансом покинуть Аргос не изгнанником или беженцем, а командиром армии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
– В принципе понимаю.
– Еще никогда человечество не было так близко к объединению, как сегодня.
– И объединяет его ваше шоу?
– Наше шоу, – сказал он, нажимая на слово «наше». – Наше шоу, мистер Громов. Неужели вы считаете, что стоите в стороне?
– Мой вклад столь мизерный, что его можно и не считать. По большому счету я только смотрю записи.
– Вы не просто смотрите. Вы анализируете, делаете выводы. И я никогда не поверю, что во время просмотра вы остаетесь равнодушным. Признайтесь, что это не так.
– Признаюсь.
– И на чьей же стороне ваши симпатии?
– Э…
– Дайте, я сам угадаю. Ваши симпатии на стороне проигрывающих. На стороне обреченных. Вы хотите, чтобы победила Троя.
– Почему вы так думаете?
– Вы же русский. А русских во все времена тянуло на сторону сирых и убогих. Защитить слабого, поставить на место зарвавшегося наглеца…
– Допустим. И что с того?
– Я хочу, чтобы Троя победила. Более того, я не просто хочу этого, я намереваюсь этому поспособствовать. У нас ведь в прошлом находится первоклассный специалист, которому мы платим хорошее жалованье и который фактически ничего не делает. Я говорю о полковнике Трэвисе.
Можно подумать, у нас там несколько специалистов. Или их действительно несколько? Нет, не может быть. Я бы знал.
– Подумайте, что он может сделать, чтобы поспособствовать победе троянцев? Убить Диомеда? Одиссея? Аякса?
– Вряд ли он будет в восторге, получив такое задание, – сказал я.
– Меня не интересует, будет он в восторге или нет Меня интересует лишь результат.
– Э… Не говоря об этической стороне данного вопроса, не считаете ли вы опасным вмешательство в наше прошлое? Эффект бабочки и все такое.
– Бросьте, мистер Громов. Не надо мне этих фантастических рассказов. Это было слишком давно и слишком далеко от нас. Даже если какие-то изменения возможны, на нас они вряд ли отразятся.
Расскажи это папе римскому, подумал я. Впрочем, я сам подарил боссу эту отмазку.
– Могу я задать вам один вопрос?
– Конечно. Вы хотите знать, зачем мне победа троянцев?
– По правде говоря, нет. Я хотел спросить: что вы думаете о богах? Об этих парнях с Олимпа? Ведь теперь мы точно знаем, что они существуют.
Вопрос застал босса врасплох. Он не стал сразу отвечать, а снова занялся своей сигарой.
– Это сложный вопрос, мистер Громов. Я всю жизнь был атеистом и не верю в сверхъестественную сущность этих, как вы выразились, парней с Олимпа. Но они, вне всякого сомнения, существуют. А что касается истинной природы их нечеловеческих способностей, я думаю, это вы мне объясните.
У меня, конечно, было свое объяснение, но я полагал, что оно не понравится боссу, а потому озвучивать его не стал.
– Увы, – сказал я. – С точки зрения современной науки этого я объяснить не могу. А все-таки зачем вам победа троянцев?
– Разве это непонятно? Троянцы ведут более справедливую, освободительную войну, противостоят ордам захватчиков. Не ищите тут какую-то корысть или умысел с моей стороны. Это просто душевный порыв.
Неужели он провел опрос населения и решил сделать шоу интерактивным? В душевные порывы человека, которому душу заменяет толстый бумажник, я не поверю никогда. Равно как и в его бескорыстие.
– Понимаю, что вы не можете ничего мне посоветовать, не подумав, – сказал мистер Картрайт, и я понял, что аудиенция подошла к концу. – Но не позднее завтрашнего вечера я хочу услышать от вас, что должен сделать полковник Трэвис, чтобы троянцы отстояли свой город и победили в этой войне.
Когда я выходил из кабинета начальства, в приемной сидел тип из бара, тот самый, что вел странные разговоры и назвался Гремлином. Вот и его удостоил личным вниманием босс.
Полковник Трэвис
– Так что мы будем теперь делать, Тидид?
После поединка Диомед впервые остался со мной и Одиссеем наедине. Несколько часов он принимал всевозможные делегации вождей, пророков и просто героев, клявшихся ему в своей верности. Друга он оставил напоследок. А я просочился вместе с Лаэртидом, и Диомед против моего присутствия не возражал.
– Тартар его знает, – пробурчал Диомед. – С одной стороны, Атридов больше нет, как и формального повода для войны. Гектор оказал нам услугу, избавив нас от Менелая, и преподнес нам дар, поистине достойный самих богов, прикончив этого выродка Ахиллеса. С другой стороны, Агамемнон был не дурак, и я нахожу, что в чем-то он был частично прав. Эллада должна быть единой, иначе она не устоит перед нашествием варваров – дорийцев.
– Тем более что верховодит дорийцами Гераклид, отпрыск великого героя и бога.
– Неважно, кто ими верховодит. Важно только то, что их много и они хотят завоевать наши земли. Хотя тебя Лаэртид, это и не должно волновать. Флота у них пока нет, а даже если бы и был, найти твой остров в море – задача не из легких.
– Зато у хеттов есть флот.
– У хеттов есть, – согласился Диомед. – Вот я и думаю, что нам теперь делать.
– А ты не мог подумать об этом до того, как вызвал на бой Агамемнона?
– Воевать под его командованием мне надоело, – сказал Диомед. – К тому же он обозвал меня трусом.
– Иными словами, ты вызвал его на поединок под влиянием гнева, и ничего более. И четкого плана у тебя нет.
– Кто из нас тут преисполненный?
– Троя – данник Хеттийского царства. Они не будут вмешиваться в войну, пока. Если троянцы победят, все останется, как есть. Но если мы возьмем Трою, то через неделю, самое большее через две, нас вышвырнут с этих земель. У хеттов войско вдвое больше, чем у нас, и оно не измотано сражениями.
– Неделя? Пограбить мы вполне успеем. И сжечь Трою тоже.
– Но какой в этом смысл? – спросил Одиссей. – Война только ради трофеев? Убивать за серебро, золото и наложниц?
– А что ты молчишь, Алекс, сын Виктора? Что ты нам посоветуешь в данной ситуации?
– Ничего, – сказал я. – Нет у меня морального права вам что-то советовать. Это ваш мир, герои. Я тут чужой.
– Тем не менее ты сражался. И с Гектором, и с Аполлоном.
– Сражался. Но я все равно не понимаю, чего я хочу. Скажу откровенно, Тидид. Я не хочу видеть вашу гибель под Троей. Но я не хочу видеть и Трою, подожженную вашими факелами. И Гектор мне симпатичнее многих ваших вождей.
– Приамид – хороший человек, – согласился Диомед. – Но мы сейчас по разные стороны. Боги желают, чтобы мы бились с ним.
– А чего желаешь ты сам?
– Если б я знал, – вздохнул Диомед. – В последнее время я чувствовал себя чужим в Аргосе. Я слишком многим там мешаю, включая и мою собственную супругу. Вот уж кто поистине богоравен! Я чувствовал, что против меня назревает заговор, мне уже казалось, что я слышу шаги наемных убийц в тайных проходах дворца. И война Агамемнона была для меня единственным шансом покинуть Аргос не изгнанником или беженцем, а командиром армии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86