Огоньки свечей заметались и погасли, хотя воздух в комнате оставался неподвижным. Котта наклонился и уставился в чашу на воду, ставшую бархатно-черной.
Первым там возник образ мальчика, пламенно-рыжего, с яростными глазами. Деревянным мечом он рубил и колол пустоту. Рядом сидел пожилой воин. Его правая рука вместо кисти завершалась кожаным колпачком, надетым на культю. Откровение внимательно всмотрелся в них, потом провел рукой над поверхностью. Теперь они увидели голубое небо и юную девушку в светло-зеленом платье, сидящую над озером.
— Это горы Рэции, — прошептал Котта.
Девушка медленно заплетала темные волосы в одну косу.
— Она слепа, — сказал Откровение. — Видишь, ее глаза обращены к солнцу и не мигают.
Внезапно девушка повернула лицо к ним.
«Доброго вам утра», — сказала она беззвучно — слова возникали у них в мозгу.
«Кто ты?»— мягко спросил Откровение.
«Как странно! — отозвалась она. — Твой голос шелестит, будто утренний ветерок, и кажется таким далеким!»
«Я далеко от тебя, дитя. Кто ты?»
«Я Андуина».
«И где ты живешь?»
«В Сисастре, с моим отцом Онгистом. А ты?»
«Я Откровение».
«Ты друг?»
«Да. Настоящий».
«Я так и подумала. А кто с тобой?»
«Откуда ты знаешь, что я не один?»
«Таков мой дар, почтенный Откровение. Кто он?»
«Котта, монах Белого Христа. Ты скоро с ним встретишься. Он тоже друг».
«Это я знаю. Я чувствую его доброту».
Вновь Откровение провел рукой над чашей. Теперь он увидел юношу с длинными волосами цвета воронова крыла; он гнал табунок отличных сикамбрийских коней в одной из долин за Лондиниумом. Он был красив: тонкие черты лица, сильный бритый подбородок. Откровение пристально вгляделся в молодого всадника.
На этот раз вода сменила образы без его вмешательства — в ночном небе заклубилась черная грозовая туча, извергая беззвучно зигзаги молний. Из-за туч вынырнула летящая тварь с кожаными крыльями и длинной клиновидной головой. На ее спине сидел золотобородый воин. Он поднял руку, и молния сверкнула прямо в наблюдателей. Откровение выбросил руку вперед в тот миг, когда вода в чаше раздвинулась. Белый луч света впился ему в ладонь, и смрад горящей плоти разлился по комнате. Вода забурлила, закипела и рассеялась облаком дыма. Серебряная чаша осела и растеклась по столу шипящим черно-серебристым ручьем, поджигая деревянную крышку. Котта отшатнулся, увидев обуглившуюся ладонь Откровения. Аббат другой рукой взял золотой камешек и коснулся им почерневшей ладони. Рука в мгновение ока стала прежней, но даже магия не могла стереть воспоминаний о нестерпимой боли, и Откровение рухнул в кресло. Сердце у него отчаянно колотилось, лицо залил холодный пот. Он глубоко вздохнул и уставился на горящее дерево. Пламя гасло, и дым исчез в то же мгновение, когда сами собой вспыхнули свечи.
— Он знает про меня, Котта. Но благодаря тому, что он напал на меня, я узнал про него. Он еще не вполне готов к тому, чтобы погрузить мир во тьму. Ему потребуется еще одна жертва.
— Зачем? — прошептал старый монах.
— Говоря языком этого мира, он ищет открыть Врата Ада.
— Можно ли его остановить?
Откровение пожал плечами.
— Увидим, друг мой. Ты должен отправиться на корабле в Рэцию и найти Андуину. Увезти ее в Британию, в Новиомагус. Я встречусь с тобой через три месяца. Добравшись туда, найдешь харчевню в южном квартале — называется она, по-моему, «Под Знаком Тельца». Приходи туда каждый день в полдень и жди час. Я приду туда к тебе, когда смогу.
— Слепая девушка и есть жертва?
— Да.
— А рыжий мальчишка и всадник?
— Пока не знаю. Друзья или враги… только время покажет. Мальчик показался мне знакомым, но не знаю почему. Он был одет, как сакс, а в краях саксов я никогда не странствовал. Ну а всадника я знаю. Зовут его Урс, и он из дома Меровиев. У него, кажется, есть брат, и он жаждет разбогатеть.
— Ну а тот — на драконе? — шепнул Котта.
— Враг из-за Тумана.
— И он правда Вотан, серый бог?
Откровение пригубил вино.
— Вотан? У него много имен. Для одних он был Одином — Одноглазым, для других — Локи. На Востоке его называли Пургамеш, или Молох, или даже Ваал. Да, Котта, он божество — бессмертный, если хочешь. И там, где он проходит, за ним следует хаос.
— Ты говоришь так, словно ты его знаешь.
— Я его знаю. Я же один раз сражался с ним.
— И что произошло?
— Я его убил, Котта, — ответил аббат.
1
Гриста следил, как мальчик взмахивает деревянным мечом, нанося удары по окружающему воздуху, пронзая его.
— Ноги, малый! Думай о своих ногах!
Старик харкнул и сплюнул на траву, потом почесал зудящую культю правой кисти.
— Чтобы уметь биться на мечах, надо научиться держать равновесие. Острые глаза и крепкая рука — этого мало. Упадешь, тут тебе и смерть, малый.
Мальчик вогнал деревянное оружие в землю и сел рядом со стариком. Лоб у него блестел от пота, глаза небесной голубизны радостно сверкали.
— Но у меня ведь получается лучше, верно?
— Конечно, Кормак. Чтобы совсем ничего не получалось, надо быть круглым дураком.
Мальчик выдернул меч и смахнул комочки земли с деревянного лезвия.
— А почему он такой короткий? Зачем нам упражняться с римским мечом?
— Узнай своего врага. Не ищи его слабостей, их ты поймешь, если умеешь соображать. Узнай, в чем он силен. Такими вот мечами, малый, они завоевали весь мир.
И знаешь почему?
— Нет.
Гриста усмехнулся.
— Собери несколько сухих веток, Кормак. Таких, какие можешь сломать двумя пальцами.
Мальчик ухмыльнулся и направился к деревьям. Гриста следил за ним и теперь, когда тот не мог его увидеть, позволил дать волю своей гордости за него.
«Но почему в мире столько дураков? — подумал он, когда гордость сменилась гневом. — Как они не видят, чего стоит этот паренек? Как могут они ненавидеть его за то, в чем он не виноват?»
— Такие сгодятся? — спросил Кормак, бросая двадцать веток толщиной в мизинец к ногам Гристы.
— Возьми одну и сломай.
— Чего проще, — сказал Кормак и разломал ветку пополам.
— Давай, малый. Переломай их все.
Когда последняя ветка превратилась в два обломка, Гриста вытащил из-за пояса веревочку.
— Теперь набери десять таких же и свяжи их потуже.
— Как сигнальный факел, что ли?
— Угу. Смотри, свяжи потуже.
Кормак завязал веревочку петлей, подобрал десять веток и затянул их в петлю, как сумел крепче. И протянул Гристе факел толщиной в четыре пальца. Но старик отвел его руку.
— Ну-ка сломай его, — приказал он.
— Такой толстый не переломишь!
— А ты попробуй.
Мальчик принялся ломать связку. Лицо у него побагровело, под красной шерстяной рубахой на плечах и руках извивались, вздувались мышцы.
— Только что ты переломал двадцать веток, а теперь не можешь сломать и десяти.
— Так они же связаны в пучок, Гриста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Первым там возник образ мальчика, пламенно-рыжего, с яростными глазами. Деревянным мечом он рубил и колол пустоту. Рядом сидел пожилой воин. Его правая рука вместо кисти завершалась кожаным колпачком, надетым на культю. Откровение внимательно всмотрелся в них, потом провел рукой над поверхностью. Теперь они увидели голубое небо и юную девушку в светло-зеленом платье, сидящую над озером.
— Это горы Рэции, — прошептал Котта.
Девушка медленно заплетала темные волосы в одну косу.
— Она слепа, — сказал Откровение. — Видишь, ее глаза обращены к солнцу и не мигают.
Внезапно девушка повернула лицо к ним.
«Доброго вам утра», — сказала она беззвучно — слова возникали у них в мозгу.
«Кто ты?»— мягко спросил Откровение.
«Как странно! — отозвалась она. — Твой голос шелестит, будто утренний ветерок, и кажется таким далеким!»
«Я далеко от тебя, дитя. Кто ты?»
«Я Андуина».
«И где ты живешь?»
«В Сисастре, с моим отцом Онгистом. А ты?»
«Я Откровение».
«Ты друг?»
«Да. Настоящий».
«Я так и подумала. А кто с тобой?»
«Откуда ты знаешь, что я не один?»
«Таков мой дар, почтенный Откровение. Кто он?»
«Котта, монах Белого Христа. Ты скоро с ним встретишься. Он тоже друг».
«Это я знаю. Я чувствую его доброту».
Вновь Откровение провел рукой над чашей. Теперь он увидел юношу с длинными волосами цвета воронова крыла; он гнал табунок отличных сикамбрийских коней в одной из долин за Лондиниумом. Он был красив: тонкие черты лица, сильный бритый подбородок. Откровение пристально вгляделся в молодого всадника.
На этот раз вода сменила образы без его вмешательства — в ночном небе заклубилась черная грозовая туча, извергая беззвучно зигзаги молний. Из-за туч вынырнула летящая тварь с кожаными крыльями и длинной клиновидной головой. На ее спине сидел золотобородый воин. Он поднял руку, и молния сверкнула прямо в наблюдателей. Откровение выбросил руку вперед в тот миг, когда вода в чаше раздвинулась. Белый луч света впился ему в ладонь, и смрад горящей плоти разлился по комнате. Вода забурлила, закипела и рассеялась облаком дыма. Серебряная чаша осела и растеклась по столу шипящим черно-серебристым ручьем, поджигая деревянную крышку. Котта отшатнулся, увидев обуглившуюся ладонь Откровения. Аббат другой рукой взял золотой камешек и коснулся им почерневшей ладони. Рука в мгновение ока стала прежней, но даже магия не могла стереть воспоминаний о нестерпимой боли, и Откровение рухнул в кресло. Сердце у него отчаянно колотилось, лицо залил холодный пот. Он глубоко вздохнул и уставился на горящее дерево. Пламя гасло, и дым исчез в то же мгновение, когда сами собой вспыхнули свечи.
— Он знает про меня, Котта. Но благодаря тому, что он напал на меня, я узнал про него. Он еще не вполне готов к тому, чтобы погрузить мир во тьму. Ему потребуется еще одна жертва.
— Зачем? — прошептал старый монах.
— Говоря языком этого мира, он ищет открыть Врата Ада.
— Можно ли его остановить?
Откровение пожал плечами.
— Увидим, друг мой. Ты должен отправиться на корабле в Рэцию и найти Андуину. Увезти ее в Британию, в Новиомагус. Я встречусь с тобой через три месяца. Добравшись туда, найдешь харчевню в южном квартале — называется она, по-моему, «Под Знаком Тельца». Приходи туда каждый день в полдень и жди час. Я приду туда к тебе, когда смогу.
— Слепая девушка и есть жертва?
— Да.
— А рыжий мальчишка и всадник?
— Пока не знаю. Друзья или враги… только время покажет. Мальчик показался мне знакомым, но не знаю почему. Он был одет, как сакс, а в краях саксов я никогда не странствовал. Ну а всадника я знаю. Зовут его Урс, и он из дома Меровиев. У него, кажется, есть брат, и он жаждет разбогатеть.
— Ну а тот — на драконе? — шепнул Котта.
— Враг из-за Тумана.
— И он правда Вотан, серый бог?
Откровение пригубил вино.
— Вотан? У него много имен. Для одних он был Одином — Одноглазым, для других — Локи. На Востоке его называли Пургамеш, или Молох, или даже Ваал. Да, Котта, он божество — бессмертный, если хочешь. И там, где он проходит, за ним следует хаос.
— Ты говоришь так, словно ты его знаешь.
— Я его знаю. Я же один раз сражался с ним.
— И что произошло?
— Я его убил, Котта, — ответил аббат.
1
Гриста следил, как мальчик взмахивает деревянным мечом, нанося удары по окружающему воздуху, пронзая его.
— Ноги, малый! Думай о своих ногах!
Старик харкнул и сплюнул на траву, потом почесал зудящую культю правой кисти.
— Чтобы уметь биться на мечах, надо научиться держать равновесие. Острые глаза и крепкая рука — этого мало. Упадешь, тут тебе и смерть, малый.
Мальчик вогнал деревянное оружие в землю и сел рядом со стариком. Лоб у него блестел от пота, глаза небесной голубизны радостно сверкали.
— Но у меня ведь получается лучше, верно?
— Конечно, Кормак. Чтобы совсем ничего не получалось, надо быть круглым дураком.
Мальчик выдернул меч и смахнул комочки земли с деревянного лезвия.
— А почему он такой короткий? Зачем нам упражняться с римским мечом?
— Узнай своего врага. Не ищи его слабостей, их ты поймешь, если умеешь соображать. Узнай, в чем он силен. Такими вот мечами, малый, они завоевали весь мир.
И знаешь почему?
— Нет.
Гриста усмехнулся.
— Собери несколько сухих веток, Кормак. Таких, какие можешь сломать двумя пальцами.
Мальчик ухмыльнулся и направился к деревьям. Гриста следил за ним и теперь, когда тот не мог его увидеть, позволил дать волю своей гордости за него.
«Но почему в мире столько дураков? — подумал он, когда гордость сменилась гневом. — Как они не видят, чего стоит этот паренек? Как могут они ненавидеть его за то, в чем он не виноват?»
— Такие сгодятся? — спросил Кормак, бросая двадцать веток толщиной в мизинец к ногам Гристы.
— Возьми одну и сломай.
— Чего проще, — сказал Кормак и разломал ветку пополам.
— Давай, малый. Переломай их все.
Когда последняя ветка превратилась в два обломка, Гриста вытащил из-за пояса веревочку.
— Теперь набери десять таких же и свяжи их потуже.
— Как сигнальный факел, что ли?
— Угу. Смотри, свяжи потуже.
Кормак завязал веревочку петлей, подобрал десять веток и затянул их в петлю, как сумел крепче. И протянул Гристе факел толщиной в четыре пальца. Но старик отвел его руку.
— Ну-ка сломай его, — приказал он.
— Такой толстый не переломишь!
— А ты попробуй.
Мальчик принялся ломать связку. Лицо у него побагровело, под красной шерстяной рубахой на плечах и руках извивались, вздувались мышцы.
— Только что ты переломал двадцать веток, а теперь не можешь сломать и десяти.
— Так они же связаны в пучок, Гриста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67