Но вас проводят до конца, чтобы вас не задержал какой-нибудь другой патруль, который не будет знать, как вести себя с такой особой, как вы…
— Но… мы не хотели бы вас затруднять…
— Пустяки! Это доставит нам удовольствие. Если вы возвращаетесь в Сан-Тровазо, то мы идем в том же направлении.
И с нами у вас не будет затруднений с переездом через Большой Канал… и затем, — добавил он значительным тоном, но тише, — в Венеции этой ночью неспокойно. Нам сообщили о сборище заговорщиков! Их полно на юге Италии, и они повсюду рассылают своих агентов, даже сюда! Похоже, что они все карбонарии…
Попробуй-ка узнать их в ночной темноте…
В восторге от самого себя и от того, что он считал светской беседой, бригадир Рапен разразился громким смехом, на который эхом ответили его люди, затем галантно предложил руку Марианне.
Патруль возобновил движение, увлеченный Марианной, которая шла об руку с Рапеном и полным внезапного уважения к своей новой знакомой Зани, смирно державшимся рядом с ней.
Теперь день приближался быстро, ибо летом свет торопится прогнать мрак. Со стороны Леванта небо уже порозовело. Скоро и вещи, и люди, став хорошо различимыми, не потребуют больше бесполезных фонарей. Их потушат.
Несмотря на усталость и беспокойство, Марианна представляла себе весь комизм их странного кортежа.
«Мы должны иметь вид неудачной деревенской свадьбы», — подумала она, тогда как ее неожиданный кавалер молол чепуху и изо всех сил старался договориться о свидании, не давая, однако, возможности понять, что его больше привлекает: ее очарование или положение «близкой ко двору особы»…
Мерцерия вдруг нырнула под высокий свод, прорезанный в большой синей башне с часами и увенчанный колокольней. Когда они вышли из-под нее, Марианна почувствовала себя внезапно перенесенной в страну чудес, настолько красивым было зрелище, открывшееся ее глазам.
Она увидела целое облако белых голубей, летящих в утреннем перламутре, окружающих белоснежной спиралью стреловидную розовую башенку. Она увидела церковь-дворец и дворец — жемчужину, соединяющие их позеленевшие купола и алебастровые украшения, камни нежного телесного цвета и золотую мозаику, мраморные кружева и расцвеченные эмалью колокольни, бесценное убежище праведных евангелистов. Она увидела громадную площадь, оправленную в вышивку аркад и разрисованную мрамором, как гигантская доска для игры в классы. Она увидела, наконец, — между красивым дворцом и зданием, напоминавшим наполненный статуями ларец, перед которым стояли две высокие колонны: одна с крылатым львом, другая со статуей святого, с чем-то вроде крокодила у ног, — обширное голубоватое пространство, заставившее сильнее биться ее сердце: море!
Лодки с латинскими парусами цвета анемона двигались по серебристой глади перед затянутым туманом горизонтом, откуда возникал еще один собор и колокольня, но это все-таки было море, лагуна Святого Марка, где, может быть, Язон ждал ее… И Марианне пришлось сделать отчаянное усилие, чтобы не броситься к этой голубизне, чей терпкий запах доходил до нее…
А сержант Рапен заметил другое. Едва пройдя под сводами Часовой башни, он сразу освободил руку своей спутницы. Дело в том, что показалась кордегардия, находившаяся у входа в королевский дворец, и галантности пришлось уступить место дисциплине.
Он подтянулся и отдал честь.
— Мы уже прибыли, мои люди и я. Что касается вас, синьорина, вы не очень далеко от вашего дома! Но прежде чем расстаться, могу ли я просить вас о новой встрече? Ведь это так жаль, быть почти соседями… и не увидеться больше! Что вы думаете об этом? — прошептал он с поощряющей улыбкой.
— Это было бы очень приятно, господин офицер, — жеманно ответила Марианна с естественностью, которая делала честь ее актерским способностям, — но я не знаю, как моя кузина…
— Вы же не зависите от нее, я думаю? Вы, особа, приближенная к ее императорскому высочеству?..
По-видимому, представления Рапена не отличались от представлений Зани, и за тот короткий отрезок времени, проведенный ими в пути, он просто-напросто исключил мифическую хозяйку Марианны, баронессу Ченами, чье имя, без сомнения, ничего ему не говорило, и принимал во внимание только ее августейшую хозяйку, принцессу.
— Нет, конечно… — заколебалась Марианна, — но я не пробуду здесь долго. В самом деле, мне пора уезжать…
— Только не говорите, что вы уезжаете сегодня вечером! — оборвал сержант, теребя ус. — Вы заставите меня задержать все готовые к отплытию на материк суда. Подождите до завтра… Мы могли бы встретиться снова сегодня вечером, пойти на представление… Стоп, я мог бы раздобыть билеты в оперу, на Феници! Вам точно понравится!
Марианна начала понимать, что избавиться от этого назойливого военного будет гораздо труднее, чем она предполагала. Если она оттолкнет его, он сможет показать себя с плохой стороны.
И кто поручится, что Зани и его сестра не станут жертвами его плохого настроения? Сдерживая нетерпение, она бросила быстрый взгляд на мальчика, который, нахмурив брови, следил за этой сценой. Затем, решившись, она отвела сержанта в сторону от его людей. Они, видимо, тоже начали тяготиться этой затянувшейся историей.
— Послушайте, — прошептала она, вдруг подумав о выдержанном мальчиком допросе, — мне невозможно ни пойти с вами в театр, ни пригласить вас домой. После исчезновения моего кузена… курьера, мы, можно сказать, в трауре. К тому же у Анареллы нет таких причин, как у меня, симпатизировать французам…
— Я все понял, — так же тихо ответил Рапен. — Но что делать? Я чувствую к вам такую симпатию!..
— Такую же, как и я к вам, сержант. Но я боюсь, что в семье мне не простят эту… привязанность! Лучше было бы… спрятаться… встретиться тайком. Вы понимаете? Не мы первые сделаем так!
Простодушное лицо Рапена засияло. Он достаточно долго находился в Венеции, чтобы наслушаться рассказов о Ромео и Джульетте, и, видимо, уже представлял себе тайную любовь, сдобренную ароматом приключения.
— Можете рассчитывать на меня! — воскликнул он. — Я буду сама осторожность. — Затем, снова понизив голос, он прошептал сквозь усы тоном заговорщика:
— Сегодня вечером, в сумерках… я буду ждать вас под акацией у Сан-Захарии! Там мы сможем спокойно поговорить. Вы придете?
— Обязательно! Только осторожность и предусмотрительность!
Чтобы ни в ком не возникло сомнение или подозрение!
На этом обещании они расстались, и Марианна едва удержала вздох облегчения. С некоторого времени у нее появилось ощущение, что она играет один из тех фарсов, которые доставляли радость парижским зевакам на бульваре Тампль! Рапен отсалютовал, успев быстро и страстно пожать руку той, которую он отныне рассматривал как свое новое завоевание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
— Но… мы не хотели бы вас затруднять…
— Пустяки! Это доставит нам удовольствие. Если вы возвращаетесь в Сан-Тровазо, то мы идем в том же направлении.
И с нами у вас не будет затруднений с переездом через Большой Канал… и затем, — добавил он значительным тоном, но тише, — в Венеции этой ночью неспокойно. Нам сообщили о сборище заговорщиков! Их полно на юге Италии, и они повсюду рассылают своих агентов, даже сюда! Похоже, что они все карбонарии…
Попробуй-ка узнать их в ночной темноте…
В восторге от самого себя и от того, что он считал светской беседой, бригадир Рапен разразился громким смехом, на который эхом ответили его люди, затем галантно предложил руку Марианне.
Патруль возобновил движение, увлеченный Марианной, которая шла об руку с Рапеном и полным внезапного уважения к своей новой знакомой Зани, смирно державшимся рядом с ней.
Теперь день приближался быстро, ибо летом свет торопится прогнать мрак. Со стороны Леванта небо уже порозовело. Скоро и вещи, и люди, став хорошо различимыми, не потребуют больше бесполезных фонарей. Их потушат.
Несмотря на усталость и беспокойство, Марианна представляла себе весь комизм их странного кортежа.
«Мы должны иметь вид неудачной деревенской свадьбы», — подумала она, тогда как ее неожиданный кавалер молол чепуху и изо всех сил старался договориться о свидании, не давая, однако, возможности понять, что его больше привлекает: ее очарование или положение «близкой ко двору особы»…
Мерцерия вдруг нырнула под высокий свод, прорезанный в большой синей башне с часами и увенчанный колокольней. Когда они вышли из-под нее, Марианна почувствовала себя внезапно перенесенной в страну чудес, настолько красивым было зрелище, открывшееся ее глазам.
Она увидела целое облако белых голубей, летящих в утреннем перламутре, окружающих белоснежной спиралью стреловидную розовую башенку. Она увидела церковь-дворец и дворец — жемчужину, соединяющие их позеленевшие купола и алебастровые украшения, камни нежного телесного цвета и золотую мозаику, мраморные кружева и расцвеченные эмалью колокольни, бесценное убежище праведных евангелистов. Она увидела громадную площадь, оправленную в вышивку аркад и разрисованную мрамором, как гигантская доска для игры в классы. Она увидела, наконец, — между красивым дворцом и зданием, напоминавшим наполненный статуями ларец, перед которым стояли две высокие колонны: одна с крылатым львом, другая со статуей святого, с чем-то вроде крокодила у ног, — обширное голубоватое пространство, заставившее сильнее биться ее сердце: море!
Лодки с латинскими парусами цвета анемона двигались по серебристой глади перед затянутым туманом горизонтом, откуда возникал еще один собор и колокольня, но это все-таки было море, лагуна Святого Марка, где, может быть, Язон ждал ее… И Марианне пришлось сделать отчаянное усилие, чтобы не броситься к этой голубизне, чей терпкий запах доходил до нее…
А сержант Рапен заметил другое. Едва пройдя под сводами Часовой башни, он сразу освободил руку своей спутницы. Дело в том, что показалась кордегардия, находившаяся у входа в королевский дворец, и галантности пришлось уступить место дисциплине.
Он подтянулся и отдал честь.
— Мы уже прибыли, мои люди и я. Что касается вас, синьорина, вы не очень далеко от вашего дома! Но прежде чем расстаться, могу ли я просить вас о новой встрече? Ведь это так жаль, быть почти соседями… и не увидеться больше! Что вы думаете об этом? — прошептал он с поощряющей улыбкой.
— Это было бы очень приятно, господин офицер, — жеманно ответила Марианна с естественностью, которая делала честь ее актерским способностям, — но я не знаю, как моя кузина…
— Вы же не зависите от нее, я думаю? Вы, особа, приближенная к ее императорскому высочеству?..
По-видимому, представления Рапена не отличались от представлений Зани, и за тот короткий отрезок времени, проведенный ими в пути, он просто-напросто исключил мифическую хозяйку Марианны, баронессу Ченами, чье имя, без сомнения, ничего ему не говорило, и принимал во внимание только ее августейшую хозяйку, принцессу.
— Нет, конечно… — заколебалась Марианна, — но я не пробуду здесь долго. В самом деле, мне пора уезжать…
— Только не говорите, что вы уезжаете сегодня вечером! — оборвал сержант, теребя ус. — Вы заставите меня задержать все готовые к отплытию на материк суда. Подождите до завтра… Мы могли бы встретиться снова сегодня вечером, пойти на представление… Стоп, я мог бы раздобыть билеты в оперу, на Феници! Вам точно понравится!
Марианна начала понимать, что избавиться от этого назойливого военного будет гораздо труднее, чем она предполагала. Если она оттолкнет его, он сможет показать себя с плохой стороны.
И кто поручится, что Зани и его сестра не станут жертвами его плохого настроения? Сдерживая нетерпение, она бросила быстрый взгляд на мальчика, который, нахмурив брови, следил за этой сценой. Затем, решившись, она отвела сержанта в сторону от его людей. Они, видимо, тоже начали тяготиться этой затянувшейся историей.
— Послушайте, — прошептала она, вдруг подумав о выдержанном мальчиком допросе, — мне невозможно ни пойти с вами в театр, ни пригласить вас домой. После исчезновения моего кузена… курьера, мы, можно сказать, в трауре. К тому же у Анареллы нет таких причин, как у меня, симпатизировать французам…
— Я все понял, — так же тихо ответил Рапен. — Но что делать? Я чувствую к вам такую симпатию!..
— Такую же, как и я к вам, сержант. Но я боюсь, что в семье мне не простят эту… привязанность! Лучше было бы… спрятаться… встретиться тайком. Вы понимаете? Не мы первые сделаем так!
Простодушное лицо Рапена засияло. Он достаточно долго находился в Венеции, чтобы наслушаться рассказов о Ромео и Джульетте, и, видимо, уже представлял себе тайную любовь, сдобренную ароматом приключения.
— Можете рассчитывать на меня! — воскликнул он. — Я буду сама осторожность. — Затем, снова понизив голос, он прошептал сквозь усы тоном заговорщика:
— Сегодня вечером, в сумерках… я буду ждать вас под акацией у Сан-Захарии! Там мы сможем спокойно поговорить. Вы придете?
— Обязательно! Только осторожность и предусмотрительность!
Чтобы ни в ком не возникло сомнение или подозрение!
На этом обещании они расстались, и Марианна едва удержала вздох облегчения. С некоторого времени у нее появилось ощущение, что она играет один из тех фарсов, которые доставляли радость парижским зевакам на бульваре Тампль! Рапен отсалютовал, успев быстро и страстно пожать руку той, которую он отныне рассматривал как свое новое завоевание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126