— Не хочу учиться. — Федра отвернулась. — Если матушка сделает меня своей помощницей — а какое еще место могу я занять? — мне никогда отсюда не выбраться. Так и проживу всю жизнь в Кноссе и умру под ее присмотром.
Глава 4
Утро не принесло Ариадне ответа на вопрос: нужно ли ей послать Зов и узнать, позволено ли ей танцевать для Матери? Или просто — станцевать, а после молить о прощении, если он разгневается? Странно — но она почти не боялась, и это давало ей слабую надежду, что ее бог не станет ревновать к Матери. Решено — она будет танцевать. И тут она вспомнила еще об одной проблеме. Федра.
Несмотря на все ее возражения, Ариадна показала Федре ключевые моменты танца и заставила сестру повторить их, пообещав не рассказывать, чем они занимались, Пасифае. Федра была слишком скованна и грациозна не более чем деревянная кукла, но Ариадна подозревала, что причиной тому не столько природная неуклюжесть и трудность незнакомых движений, сколько нежелание танцевать. Ну что ж — Ариадна проследит, чтобы сестра училась этому, пока наконец не сможет сотворить истинный прославляющий танец. Ибо немыслимо было, чтобы никто из женщин царственной крови не станцевал перед Матерью в Ее день.
Когда была жива царица Европа, она не часто посещала церемонии, но это было не так уж и важно. При необходимости она всегда могла воссесть на трон меж священных рогов, и если не могла танцевать Ариадна — танцевала Пасифая. Теперь же никого не было. Прокрис покинет Кносс, как только родит, и, как другая старшая сестра Ариадны, будет танцевать в собственном святилище.
Ариадна взглянула на спящую сестру и вздохнула. Федра не принимала главенства Пасифаи. Сама Ариадна никогда не возражала против этого. Люби мать ее побольше — она с удовольствием стала бы ее помощницей в служении, с радостью приняла бы на себя те обязанности, которые Федра считает утомительными и скучными. Ариадна снова вздохнула. Разумеется, Пасифая Федру любила не больше, чем ее, — но сестру задевало не это. Федра хотела быть первой — не обязательно править Кноссом, она понимала, что это невозможно ни сейчас, ни в будущем, но быть царицей в собственном царстве. Ариадна покачала головой и выскользнула из постели. Тут она помочь сестре ничем не могла.
Накинув свободный хитон, она выскользнула из спальни и, прихватив кувшин воды, отправилась в туалетную комнату. Когда наступит сезон дождей — ей не придется таскаться туда с кувшинами, ведь хранилища воды устроены на крыше, и из них в туалетную стекает вода. Купальня была напротив, Ариадна ополоснула лицо и руки, но купаться не стала — она купалась вчера, а сейчас стояла еще не такая жара, чтобы лезть в воду каждый день, а то и по два раза на дню.
Девушка вернулась в комнату и подсела к полированной гипсовой полочке, что выступала из стены, заменяя стол. На одном ее краю лежали туалетные принадлежности Федры, на другом — ее собственные. Там были щетка и гребень и — со вчерашнего дня — горшочки сажи, угольные палочки и губная помада. И еще — маленькое бронзовое зеркальце. Она не стала брать гребень и принялась разбирать волосы руками — и вдруг, нахмурясь, замерла. Потом взяла бронзовое зеркало и неуверенно посмотрелась.
Заплести косы, как обычно... как если бы вчера ничего не произошло? Нет, это будет ошибкой. Но Ариадна понимала: самой ей ни за что не уложить волосы так, как делал это парикмахер ее матери. Она тряхнула головой. Это не важно; такая прическа все равно не годится на каждый день. Надув губы, Ариадна отделила два крупных локона на висках, намотала их на палец, а затем принялась разглаживать щеткой, пока волосы не легли гладкой блестящей волной. После этого, отделив по густой пряди с обеих сторон, она заплела их в косы, а косы скрутила на голове и закрепила несколькими цветными деревянными шпильками, оставшимися от вчерашнего причесывания. Остальные волосы она свободно рассыпала по спине.
Платье. Закусив нижнюю губу, Ариадна исследовала собственный сундук — и покачала головой. Ей нужна новая одежда. Все, что у нее есть, — это короткие юбки, в каких ходят дети. Такая одежда ей более не подходит. Отныне ей никогда не придется упражняться для танцев с быками. Ариадна улыбнулась. Больше она не жалеет об этом. Она — жрица. Вот и ответ. В храме довольно одежд, кое-какие из них очень хороши. Она пороется в сундуках, которые отдала жрицам, или лучше... она ведь теперь не выйдет замуж — так, может, отец одарит ее одеянием женщины? Надо непременно попробовать попросить его! И начнет она именно с этого.
А пока что она выбрала юбку, в которой занималась танцами. Она была такой же длинной и с такими же оборками, как и сама юбка для прославляющего танца, чтобы привыкнуть двигаться, не запинаясь и путаясь, — хотя и не такой нарядной, как та. Вполне подойдет на каждый день, решила Ариадна. Она потянулась к корсажу, потом сморщила носик и с сомнением покосилась вниз — на небольшие припухлости вокруг сосков, ничуть не увеличившиеся со вчерашнего дня. Корсажи остались лежать, где лежали, а Ариадна набросила на плечи платок, чтобы не продрогнуть на утренней прохладе, вышла в коридор и направилась в трапезный зал, что располагался в юго-восточной части дворца.
На полочке-столике вроде той, на которой Ариадна хранила свои притирания и гребни, стояли блюда с овсянкой, сваренной на сливках и подслащенной медом, горой сухих фруктов, лепешками, сыром и, разумеется, маслинами. Ариадна улыбнулась при взгляде на большую миску — теперь, став жрицей и поговорив с богом, она куда лучше ощущала те связи, о которых знала и прежде — но о которых никогда не задумывалась. Что бы делали они все без священного дерева? Драгоценный дар богов, олива давала людям пищу и масло и служила для такого множества целей, что Ариадна не смогла бы всего перечислить — а кто был им за это благодарен?
— Доброе утро... сестра. Можно мне называть тебя сестрой?
Ариадна перевела потрясенный взгляд на Андрогея: встав из-за стола в центре зала, брат с серьезным видом подходил к ней. Он вовсе не шутил. Первой мыслью девушки было фыркнуть и заявить: «Ну разумеется, можешь. Я ведь и есть твоя сестра», — но тут вдруг ей вспомнилось, что Андрогей, хоть и любил ее куда больше матери, всегда требовал, чтобы она прислуживала ему, словно это было главным делом ее жизни. Пришло время положить этому конец, решила Ариадна. Отныне она ему не девочка на побегушках и не станет ни помогать ему мыться, ни приносить еду и питье, ни вообще выполнять его требований. До этого он частенько просил ее прислуживать себе и своим приятелям, не считаясь с тем, что у нее есть и собственные дела. Он полагал, что она всегда будет поступаться своими интересами ради его нужд, и она так и делала — но теперь она жрица в святилище Диониса, а значит, все изменилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108