— Я любила и люблю тебя как сестра, — проговорила она. — И, будь моя воля, с удовольствием прислуживала бы тебе, как прежде, но моя воля ныне не главное для меня. Дионис повелевает мной.
— Ну, еще бы! — захохотал Главк. — Ведь это избавляет тебя от лишней работы!
— Уймись, Главк, — резко оборвал брата Андрогей. — Ты не был в святилище. Ты не видел, как Дионис возник — из ничего возник! — перед своим образом. Не видел, как по мановению его руки безмолвие окутало его и Ариадну — мы видели их, но не слышали ни слова, — а потом опустилась завеса тьмы... Нет, я рад — признанная богом, она по-прежнему зовет меня братом.
— Я вовсе не задираю нос, Главк, — сказала Ариадна, подходя к Андрогею и целуя его в щеку. — Я даже принесу тебе добавки — если ты заслужишь, конечно.
— Отлично! Тогда...
— Госпожа Ариадна! — Тоненький робкий голосок заставил Ариадну обернуться к дверям. Мальчик-служка смотрел на нее такими огромными и круглыми глазами, что они казались маслинами, выкатившимися из белой миски.
— Что тебе? — спросила Ариадна.
— Пришел жрец, госпожа. Ты нужна в храме Диониса. Он ожидает у южных ворот.
— Иду. — По спине Ариадны пополз холодок. Неужто Дионис узнал о ее решении танцевать для Матери и хочет запретить ей это? Она повернулась и поспешила прочь из залы.
— Эй, ты куда? А как же мой завтрак?.. — крикнул ей вслед Главк.
Она даже не замедлила шаг. Главк, нахмурясь, вскочил... но рука старшего брата легла ему на плечо и удержала на месте.
— Не дури, — сказал Андрогей. — Говорю тебе: она — его, и только его. Ты не должен ни касаться ее, ни приказывать ей, ни отказывать — никогда и ни в чем. Или ты не помнишь, что сталось с Пентеем, который осмелился вмешаться в дела ревнителей Диониса?
Главк пожал плечами.
— Ты в самом деле веришь, что его разорвали собственная мать и ее прислужницы? Да ведь эту сказочку наверняка сочинил тот, кто занял его трон, или жрецы — чтобы сокровищницы в храмах быстрее пополнялись, а цари не совали в них нос.
— Теперь я поверю во все, что бы ни говорили про Диониса. — Андрогей содрогнулся. — Когда он взглянул на нас — после того, как увидел Ариадну и понял, что она еще совсем ребенок, — я ощутил в себе такой гнев, такую жажду крови... — Он сглотнул. — Не знаю, что она сказала или сделала — стена безмолвия уже окружала их, — но он перевел взгляд на нее, и мне тут же расхотелось убивать... У меня не было причин злиться. Тот гнев был его. Еще немного — и я кинулся бы на отца, чтобы перегрызть ему горло.
— Значит, это все правда? — тихо спросил Главк. — А я думал — отец и все остальные притворяются, потому что им это для чего-то нужно... Никто не станет шутить с Матерью, но младший божок, любимец простонародья... Я думал — они устроили представление, чтобы сделать крестьян и виноделов более послушными.
— Это не представление, — сказал Андрогей.
Он отошел к открытому окну, из которого виден был нижний пролет длинной лестницы, что поднималась от реки к южному порталу дворца. Оттуда бежала дорога — изгибаясь, она выводила на главный тракт, а тот, мимо виадука и постоялого двора, уходил к югу — и чуть дальше от него ответвлялась тропа на Гипсовую Гору. Это был кратчайший путь к святилищу Диониса, но во время официальных шествий им не пользовались — южный портал вел во внутренние покои и дворцовые мастерские, а не к приемным залам и храмам.
— Она торопится вверх по горе, — сообщил Андрогей. — Надеюсь, он не пришел снова. Не очень-то я верю, что явление бога может принести благо. Люди должны сами проживать свои жизни. От вмешательства богов забот больше, чем...
— Ох, не начинай снова. Скажи, ты на месте отца стал бы воевать с дядьями?
— Разумеется, нет. Но вот что бы я на месте отца сделал — так это подставил одну прекрасную белую шею под жертвенный лабрис и освободил всех от...
— От чего? — Главк пожал плечами. — Даже жрец Посейдона уже молчит. Подождем, посмотрим, каких телят принесут коровы. Вот тогда и можно будет снова поговорить о жертвоприношении быка из моря.
Добежав до южного портала, Ариадна остановилась перевести дух. Старый жрец выглядел ошеломленным, но испуган не был.
— Что — Дионис приходил снова? — быстро спросила Ариадна.
— Нет, Высокая, — проговорил старец. — Но зато приходили другие — те, кто живет в дне пути от Кносса, и все они приносили дары. У нас теперь есть и быки, и коровы, и козы, и овцы, и зерно, и маслины, и вино — куда лучшее, могу я сказать, чем прежде, — но у нас нет места...
— Тише, — с нажимом сказала Ариадна, бросая косой взгляд на стражей, но они, казалось, ничего не слышали. Подведя жреца к лестнице, она принудила его начать спускаться и произнесла — достаточно тихо, чтобы даже близким ушам было не слыхать: — Я спрошу бога, что делать. Приношения — не нам. Они принадлежат Дионису. Он знает, что его явление вызовет поток даров — и ожидает, что они будут отданы ему.
Жрец, до того пребывавший в полном восторге, кивнул — но слегка разочарованно. Ариадна улыбнулась старику.
— Думаю, Дионис позволит нам оставить что-нибудь себе, — более мягко сказала она. — Но лучше нам одним знать, что именно принесено в храм. Поскольку мы обязаны служить богу и хранить его святилище — нас обвинят, если другие подумают, что мы богатеем, присваивая себе приносимые богу дары.
— Тогда почему бог не приходил и не брал, что ему хочется? — проворчал старый жрец. — Мы молились и возлагали жертвы на алтарь. Старая жрица ничего другого и не делала.
Да, и виноград гнил на лозах, и в бочках прокисало вино, — хмыкнула Ариадна. — Ты думаешь, у бога нет других дел, кроме как следить за одним-единственным храмом. Да у него их сотни, быть может — тысячи, и в этом году жертв должно быть много, и молитв — тоже. А может, он попросту не слышал вас. Дионис говорил, что не все могут Призывать его.
— Наверно, все так и есть, но что же нам делать? Святилище маленькое. В кухне у нас цыплята, в трапезной — кролики и голуби, скот мы загнали в лощину... А мы ведь всего лишь пара стариков да пара старух. Как же нам сберечь приношения? Может, боги и не знают забот с хранением; может, им довольно пальцем шевельнуть, чтобы появилось место...
— Я пошлю Зов, и увидим, ответит ли он мне.
Это все, что могла предложить Ариадна, но она сама была потрясена, когда, войдя в маленький дворик, увидела шесть овец, четырех свиней, дюжину гусей, а кроме них — разнообразные корзины, коробки, амфоры и тюки. Она замерла, озираясь, и подумала, что Дионис — ведь он видел только алтарь и храмовый двор, да еще палаты жрицы — мог и не знать, насколько мало святилище. Девушка пробралась между дарами и возмущенными животными и поспешила в свои комнаты.
Здесь она снова замерла на миг — наслаждаясь изяществом и царившим везде покоем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108