Пока Беатриса спала, её служанку вытащили и похоронили за городом.
В эту ночь Жильберт и Дунстан спали перед наполовину разбитой дверью, которую уже нельзя было запереть на засов. Они были утомлены, бодрствуя всю предшествующую ночь у Гроба Господня. Маленький Альрик караулил на дворе, прогуливаясь в длину и ширину двора из боязни заснуть, так как сирийское вино могло его усыпить. Хотя целая бутылка вина была для него одного, но он пил медленно, раздумывая, а когда почувствовал, что его голова уже не ясна, то перестал пить.
Он прогуливался, громко беседуя сам с собою и советуя себе оставаться трезвым. Затем он проглотил второй стакан, благоразумно смакуя его маленькими глоточками, и начал опять прохаживаться. На заре он был, как никогда, свежий, розовый и твёрдый на ногах, хотя толстая кожаная бутылка лежала на земле совершенно плоская.
Утром Жильберт проснулся и сел на мостовой двора, когда же к нему приблизился Альрик, он сделал ему знак не будить Дунстана и оставить его отдыхать.
Он взглянул на спящего и подумал, сколько страдал его слуга, рождённый почти таким же благородным, как он сам. Он вспомнил, с какой отвагой этот человек сражался и проливал кровь, не принимая денег, и Жильберт сожалел, что такой человек, который был, по правде сказать, первенцем хорошего рода семьи, сделался слугой. Когда Дунстан открыл глаза и вскочил разом, увидев, что его господин проснулся, то Жильберт обратился к нему со словами:
- Вы сражались со мной, - сказал он, - вы страдали вместе со мной, мы постничали вместе во время похода, пили из одного источника во время сражений, когда вокруг нас сыпался дождь стрел, и теперь, благодаря Бога, мы будем братья, когда я женюсь на Беатрисе. Без вас я плакал бы теперь у неё на могиле. Неприлично, чтобы мы были долее господином и слугой, так как в ваших жилах течёт кровь знатного дома.
- Сударь, - прошептал Дунстан, очень покраснев, - вы слишком ко мне добры, но я не хочу заимствовать благородство от отца, который был убийцей и вором.
- Вы доказываете этими словами ваше благородство, - ответил Жильберт. - Мог ли он дать вам другую кровь, чем его? Значит Беатриса тоже дочь вора и преступника.
- И знатной дамы, это разница, - заметил Дунстан, - я не ровня моей сестре. Но если же так, и я могу носить его имя и сделаться благородным, тогда, сударь, попросите, прошу вас, у нашего короля Англии, чтобы я мог взять новое имя, которое было бы моим собственным, чтобы ошибка моего происхождения была забыта.
- Это-то я и хочу сделать, так как лучше, чтобы это было так.
Позже он сдержал слово, и когда Беатриса получила, что принадлежало ей, то она дала Дунстану третью часть своих громадных владений за то, что он спас ей жизнь, хотя у него не было никаких официальных прав. Его назвали Дунстаном Спасителем, потому что он спас большое количество людей.
Он добился расположения короля Генриха, отважно сражался, был сделан рыцарем и наконец дал основание благородному поколению.
В это утро Беатриса вышла на маленький иерусалимский двор очень слабая и усталая; она села возле Жиль-берта в тени у стены; её рука лежала в его руках, а лицо её было освещено дневным светом.
- Жильберт, - спросила она, когда он рассказал ей все, что с ним случилось до того времени, - когда я была так разгневана и недоверчива в Антиохии у королевы в комнате, почему вы уехали, покинув меня за то, что я была не права?
- Я также был разгневан, - ответил он просто. На это она возразила тотчас же по-женски.
- Это нелепо. Вы должны были взять меня насильно к себе на руки и обнять, как вы сделали на берегу реки давно. Тогда я поверила бы вам, как верю теперь.
- Но вы не хотели слышать ни моих слов, ни королевы, - сказал он. - Даже когда она отдалась в руки короля, в доказательство, что она искренна; вы не хотели верить ей.
- Если бы мужчины только знали! - Беатриса тихо засмеялась своим смехом птички, в котором слышалась весенняя мелодия.
- Если бы мужчины знали… что? - спросил Жильберт.
- Если бы мужчины знали… - она остановилась, покраснела, затем опять засмеялась. - Если бы мужчины знали, как женщины любят нежные слова, когда они счастливы, и порывистые действия, когда они в гневе. Я отдала бы мою кровь и королевство королевы за поцелуй, когда вы меня покинули.
- Если бы я это знал!.. - воскликнул Жильберт.
- Вы должны были это знать, - ответила молодая девушка.
Её брови несколько приподнялись с выражением полумечтательным, которое ему очень нравилось, в то время как её губы улыбались.
- Я никогда не пойму, - сказал он. Она тоже засмеялась и ответила.
- Я объясню вам. Прежде всего я никогда не буду на вас сердиться… никогда! Верите ли вы мне, Жильберт?
- Естественно, я верю вам, - сказал он, не имея другого ответа.
- Прекрасно. Но если когда-нибудь это случится?..
- Вы сказали мне, что никогда не будете сердиться.
- Без сомнения, но если я должна… только один раз… тогда, ничего не говоря, возьмите меня на руки и обнимите, как сделали в тот день на берегу реки.
- Понимаю, - сказал он. - Сердиты ли вы теперь?
- Почти, - ответила она, бросая на него искоса взгляд и улыбаясь.
- Не совсем?
- Нет, совсем, - ответила она, и её глаза потемнели под опущенными ресницами.
Тогда он прижал её настолько крепко, что она задыхалась, и обнял так, что сделал ей больно; она побледнела и закрыла глаза.
- Вы видите, - сказала она слабым голосом, - теперь я верю вам…
Таким образом окончились подвиги и приключения Жильберта Варда в Палестине во время второго крестового похода. Вернувшись в Англию с Беатрисой, он женился на ней, возвратил себе все отцовское наследие, нажил много детей и жил долго, долго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
В эту ночь Жильберт и Дунстан спали перед наполовину разбитой дверью, которую уже нельзя было запереть на засов. Они были утомлены, бодрствуя всю предшествующую ночь у Гроба Господня. Маленький Альрик караулил на дворе, прогуливаясь в длину и ширину двора из боязни заснуть, так как сирийское вино могло его усыпить. Хотя целая бутылка вина была для него одного, но он пил медленно, раздумывая, а когда почувствовал, что его голова уже не ясна, то перестал пить.
Он прогуливался, громко беседуя сам с собою и советуя себе оставаться трезвым. Затем он проглотил второй стакан, благоразумно смакуя его маленькими глоточками, и начал опять прохаживаться. На заре он был, как никогда, свежий, розовый и твёрдый на ногах, хотя толстая кожаная бутылка лежала на земле совершенно плоская.
Утром Жильберт проснулся и сел на мостовой двора, когда же к нему приблизился Альрик, он сделал ему знак не будить Дунстана и оставить его отдыхать.
Он взглянул на спящего и подумал, сколько страдал его слуга, рождённый почти таким же благородным, как он сам. Он вспомнил, с какой отвагой этот человек сражался и проливал кровь, не принимая денег, и Жильберт сожалел, что такой человек, который был, по правде сказать, первенцем хорошего рода семьи, сделался слугой. Когда Дунстан открыл глаза и вскочил разом, увидев, что его господин проснулся, то Жильберт обратился к нему со словами:
- Вы сражались со мной, - сказал он, - вы страдали вместе со мной, мы постничали вместе во время похода, пили из одного источника во время сражений, когда вокруг нас сыпался дождь стрел, и теперь, благодаря Бога, мы будем братья, когда я женюсь на Беатрисе. Без вас я плакал бы теперь у неё на могиле. Неприлично, чтобы мы были долее господином и слугой, так как в ваших жилах течёт кровь знатного дома.
- Сударь, - прошептал Дунстан, очень покраснев, - вы слишком ко мне добры, но я не хочу заимствовать благородство от отца, который был убийцей и вором.
- Вы доказываете этими словами ваше благородство, - ответил Жильберт. - Мог ли он дать вам другую кровь, чем его? Значит Беатриса тоже дочь вора и преступника.
- И знатной дамы, это разница, - заметил Дунстан, - я не ровня моей сестре. Но если же так, и я могу носить его имя и сделаться благородным, тогда, сударь, попросите, прошу вас, у нашего короля Англии, чтобы я мог взять новое имя, которое было бы моим собственным, чтобы ошибка моего происхождения была забыта.
- Это-то я и хочу сделать, так как лучше, чтобы это было так.
Позже он сдержал слово, и когда Беатриса получила, что принадлежало ей, то она дала Дунстану третью часть своих громадных владений за то, что он спас ей жизнь, хотя у него не было никаких официальных прав. Его назвали Дунстаном Спасителем, потому что он спас большое количество людей.
Он добился расположения короля Генриха, отважно сражался, был сделан рыцарем и наконец дал основание благородному поколению.
В это утро Беатриса вышла на маленький иерусалимский двор очень слабая и усталая; она села возле Жиль-берта в тени у стены; её рука лежала в его руках, а лицо её было освещено дневным светом.
- Жильберт, - спросила она, когда он рассказал ей все, что с ним случилось до того времени, - когда я была так разгневана и недоверчива в Антиохии у королевы в комнате, почему вы уехали, покинув меня за то, что я была не права?
- Я также был разгневан, - ответил он просто. На это она возразила тотчас же по-женски.
- Это нелепо. Вы должны были взять меня насильно к себе на руки и обнять, как вы сделали на берегу реки давно. Тогда я поверила бы вам, как верю теперь.
- Но вы не хотели слышать ни моих слов, ни королевы, - сказал он. - Даже когда она отдалась в руки короля, в доказательство, что она искренна; вы не хотели верить ей.
- Если бы мужчины только знали! - Беатриса тихо засмеялась своим смехом птички, в котором слышалась весенняя мелодия.
- Если бы мужчины знали… что? - спросил Жильберт.
- Если бы мужчины знали… - она остановилась, покраснела, затем опять засмеялась. - Если бы мужчины знали, как женщины любят нежные слова, когда они счастливы, и порывистые действия, когда они в гневе. Я отдала бы мою кровь и королевство королевы за поцелуй, когда вы меня покинули.
- Если бы я это знал!.. - воскликнул Жильберт.
- Вы должны были это знать, - ответила молодая девушка.
Её брови несколько приподнялись с выражением полумечтательным, которое ему очень нравилось, в то время как её губы улыбались.
- Я никогда не пойму, - сказал он. Она тоже засмеялась и ответила.
- Я объясню вам. Прежде всего я никогда не буду на вас сердиться… никогда! Верите ли вы мне, Жильберт?
- Естественно, я верю вам, - сказал он, не имея другого ответа.
- Прекрасно. Но если когда-нибудь это случится?..
- Вы сказали мне, что никогда не будете сердиться.
- Без сомнения, но если я должна… только один раз… тогда, ничего не говоря, возьмите меня на руки и обнимите, как сделали в тот день на берегу реки.
- Понимаю, - сказал он. - Сердиты ли вы теперь?
- Почти, - ответила она, бросая на него искоса взгляд и улыбаясь.
- Не совсем?
- Нет, совсем, - ответила она, и её глаза потемнели под опущенными ресницами.
Тогда он прижал её настолько крепко, что она задыхалась, и обнял так, что сделал ей больно; она побледнела и закрыла глаза.
- Вы видите, - сказала она слабым голосом, - теперь я верю вам…
Таким образом окончились подвиги и приключения Жильберта Варда в Палестине во время второго крестового похода. Вернувшись в Англию с Беатрисой, он женился на ней, возвратил себе все отцовское наследие, нажил много детей и жил долго, долго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80