– Мне сказала сама Кэсс.
– Когда?
– В три часа дня тридцать первого октября.
– То есть в Хэллоуин? В день, совпадавший с днем ее рождения?
– Да.
– А дата – как насчет даты?
– Я совершенно в ней уверена.
– И во времени?
– Да. Я смотрела на часы, ожидая возвращения Роберта. Он приехал к Кассандре около часу дня, и, когда зазвонил телефон, я решила, что это он.
– А где были вы?
– В своем доме в Бель-Эйр.
– На каком расстоянии ваш дом находится от дома миссис Тесье в Брентвуде?
– Точно не знаю. Знаю только, что недалеко, в нескольких милях.
– Ладно. Давайте вернемся к телефонному звонку в три часа дня тридцать первого октября. Вам звонил Роберт?
– Нет, Кассандра.
– И что она сказала?
– Ваша честь, у нас нет никаких доказательств этого звонка, кроме слов свидетельницы, – перебила защитника Мэлори Мейсон. – Кассандра не помнит об этой так называемой беседе, поэтому нам не следует принимать ее к сведению.
– Она говорит, что не помнит, – вмешалась Николь. – Кто-нибудь из вас видел «Эхо тьмы», где Кэсс играла женщину, потерявшую память?
– Ваша честь!
– Я знаю, как отделить факты от пустых разговоров, миссис Мейсон, и мне хотелось бы выслушать, что скажет миссис Хэвиленд. – Судья Барнс обернулась к Ллойду: – Продолжайте.
– Благодарю, ваша честь. Пожалуйста, расскажите нам, Николь, что же сказала миссис Тесье.
– Она была очень расстроена. Она угрожала. Она сказала, чтобы я держалась подальше от Роберта, что их связывают крепкие отношения и он никогда не оставит ее. По ее словам, они только что занимались любовью.
– Значит, Роберт был с ней, когда она звонила вам?
– Нет. Он был со мной. Он вошел как раз в тот момент, когда мы с Кэсс разговаривали. Я была в ярости – ведь я думала, что это правда. Но когда я увидела, как он расстроен, и заметила кровь на его рубашке…
– Кровь?
– Кэсс так расцарапала его, что по всей груди были видны следы от ее длинных ногтей.
– Вы их действительно видели?
– Конечно.
– Миссис Тесье не сказала вам, что Роберт напал на нее?
– Нет, она не говорила об этом. Она описывала только в довольно подробных деталях их страстное сексуальное сношение.
– Ваша беседа с миссис Тесье окончилась, когда вошел мистер Форест?
– Почти. Я передала трубку Роберту, и он еще немного поговорил с ней. Вообще-то Роберт не жестокий человек. Через несколько часов он остыл и решил сопровождать Кассандру на Радужный бал. Но он и не думал мириться с ней, – просто хотел сделать их расставание не таким печальным.
– Это было благотворительное мероприятие?
– Да.
– Итак, вы сказали, что Роберт Форест позвонил миссис Тесье и предложил сопровождать ее на бал?
– Да. Но когда Роберт, не найдя Кассандры, увидел только ее машину, он решил, что она уехала с кем-то другим.
– И тоже уехал?
– Да.
– Почему мистер Форест собирался поехать именно на этот бал? Он что, тоже принимает участие в устройстве судьбы детей?
– О да. Больше всего Роберта возмущает насилие над детьми, творимое родителями дома.
– Ваша честь, – обратилась к судье Мэлори Мейсон, – если мистер Форест желает, пусть займет свидетельское место и расскажет нам, как он беспокоится о побитых и обездоленных женщинах. Мы были бы счастливы услышать также его ответы на вопросы, которые, возможно, мы захотим ему задать после того, как он будет приведен к присяге. Это мы рассматриваем как любезность с его стороны.
– Но Роберт был там, – настаивала Николь Хэвиленд. – Он произнес речь и…
– Стоп, – прервала излияния свидетельницы судья Барнс. – Мы поняли, что мистер Форест выступает против насилия в кругу семьи. И, осмелюсь заявить, мы согласны с ним, так как придерживаемся тех же взглядов. А теперь, мистер Ллойд, давайте продолжим и поговорим о событиях того дня.
Лицо Люциана Ллойда буквально светилось восторгом по поводу того, что его свидетельница ухитрилась сказать все, что ей надлежало.
– Итак, вы утверждаете, Николь, что мистер Форест прибыл в ваш дом, когда вы еще говорили по телефону с миссис Тесье?
– Да.
– И на его рубашке была кровь?
– Да.
– И вы видели царапины у него на груди?
– Да.
– А потом вы оставались с Робертом Форестом все время до шести часов, когда Чарлз, шофер лимузина, нанятого Робертом, прибыл в Малибу, чтобы отвезти его в Беверли-Хиллз?
– Так все и было.
– Еще один, последний вопрос. Почему вы решились свидетельствовать против вашей подруги? Конечно, это чрезвычайно важная информация, и вам следовало поделиться ею с властями еще несколько недель назад…
– Знаю, что следовало. Но Роберт не хотел из-за Кэсс. Это был вопрос чести. Он пытался защитить ее от унижений. Роберт всегда питал веру в наше правосудие и был уверен, что судебного процесса не будет. Как можно обвинить в преступлении невинного человека?
– Однако на каком-то этапе вера Роберта поколебалась?
– Не его, моя. Хотя Роберт не хотел, чтобы я выступала на слушаниях, но при сложившихся обстоятельствах я была просто обязана это сделать.
– В начале своего свидетельства вы, кажется, сочувствовали миссис Тесье. Теперь, похоже, вы ей уже не очень сочувствуете.
– Я была в смятении, поскольку речь шла о моей подруге, которую, как мне казалось, я хорошо знала. Но здесь я вижу совсем другую женщину, громоздящую одну чудовищную ложь на другую.
– Благодарю вас, мисс Хэвиленд, у меня больше нет вопросов.
Судья Барнс вопросительно подняла бровь, обратив взгляд к столу прокурора:
– Миссис Мейсон? Вы сегодня на удивление молчаливы.
– Я ошеломлена, ваша честь. Это тщательно подготовленное выступление стало для меня неожиданностью. Мистер Ллойд и миссис Хэвиленд, по-видимому, репетировали не один раз. Из этого следует, что защитник уже давно знал представленную нам сегодня версию, но почему-то он ни разу не упомянул о ней.
Люциан Ллойд изобразил крайнее удивление. Неужели кто-то мог заподозрить его в мелком жульничестве?
– Ваша честь, миссис Хэвиленд, право же, было очень трудно уговорить выступить в качестве свидетеля.
Мэлори уже собиралась ответить, но судья Барнс опередила ее:
– Я хочу знать, собираетесь ли вы, миссис Мейсон, подвергнуть миссис Хэвиленд перекрестному допросу?
– Могу я попросить минуту на раздумье, ваша честь?
– Конечно.
Пока Мэлори Мейсон совещалась со своими помощниками за прокурорским столом, юристы-аналитики по всей стране гадали о том, что будет дальше. Возможно, прокурор снимет свои обвинения – по крайней мере на настоящий момент, – с тем чтобы на более поздней стадии процесса предъявить их снова.
Так оно и произошло. Когда Мэлори Мейсон заговорила, для большинства зрителей, прильнувших к телевизорам у себя дома, ее заявление прозвучало банально и вызвало разочарование.
– Ваша честь, – сказала Мэлори, – в настоящий момент народ штата снимает свои обвинения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71