В данном случае Стразедон предельно упростил работу бальзамировщиков.
Священник погрузил позолоченное кропило в чашу с водой стоявшую на подставке рядом с носилками, и стряхнул несколько капель на лицо Бенлоу. Отодвинув чашу в сторону, он отщипнул от ячменного хлеба, лежавшего тут же на золотом подносе.
— Бенлоу бор-Берлиман, прими хлеб жизни, который, возможно, взойдет для тебя в загробном мире.
Золотая посуда, наряду с шелковым покрывалом, являлась атрибутом похорон по высшему разряду. Люди среднего достатка довольствовались серебром и льном. Для беднейших годилась и глиняная посуда, покрывало в этом случае приносили родственники покойника, либо вообще обходились без него. К тому же бедняков хоронили пачками, так сказать, коллективно.
Если усопший был богатым человеком, то предполагалось, что домочадцы будут сопровождать и оплакивать его на кладбище. Хор из шести профессиональных плакальщиков входил в стоимость похорон. По желанию родни можно было нанять еще людей для этих целей. Лиана отказалась от положенной шестерки, чем немало удивила кладбищенского священника.
В данный момент он крошил ячменный хлеб над лицом Бенлоу. Пальцы у него были потные, и большинство крошек прилипли к ним. Священник исподтишка вытер руку о рукав своей рясы. В конце концов, это ведь всего-навсего символ.
Затем он накрыл лицо покойника и трижды поклонился статуе Пастыря — изящному юноше с посохом на правом плече.
— Госпожа, — обратился священник к Лиане, — служба закончена. Можем мы…
— Да, пожалуйста, — вежливо ответила девушка. Она вытерла глаза кружевным платочком, затем аккуратно сложила его и спрятала в левом рукаве.
Священник кивнул рабочим, те с профессиональной ловкостью скользнули к возвышению с телом. Все было отработано до автоматизма: каждый подошел к своему концу носилок. Они плавно подняли их и понесли в часовню.
Возвышение опустело. Его стенки украшали резные венки из дерева жизни. Гаррику припомнились аналогично украшенные гробы на древнем кладбище возле «Красного Быка». В деревне люди хоронили своих мертвецов по-простому — возвращая их земле, которую они всю жизнь обрабатывали.
Честно говоря, он не знал, как правильнее поступать. Может быть, это и неважно — главное, следовать традициям, каковы бы они ни были. Где-то, на задворках его сознания, король Кару с хохотнул в знак согласия.
— Э-э-э… если вы не возражаете, — сказал священник, — я пойду внутрь, чтоб проследить за всем.
— Конечно, — согласилась Лиана. Она теперь полностью уже контролировала себя. На девушке было синее платье, в котором ее впервые увидели в Барке. Единственной уступкой печальной церемонии служила белая шляпка — цвет истинной скорби.
Еще раз кивнув, священник последовал за рабочими в часовню. Немного поодаль какая-то старуха стояла на коленях перед погребальной урной, которая от времени и непогоды приобрела терракотовый цвет. Гаррик разглядел букет цветов на урне.
Лиана обернулась и взяла за руки своих спутников.
— Вы двое — это все, что у меня осталось после смерти отца, — грустно улыбнувшись, сказала она. — Если я попрошу, поедете ли вы со мной в Эрдин для выяснения, что же произошло с ним?
Старая колдунья посмотрела на Гаррика, затем на девушку.
— Путь в поисках ответа, Лиана, может привести тебя гораздо дальше, чем на Сандраккан, — промолвила она. — И, несомненно, это опасный путь. Гораздо опаснее, чем ты думаешь. Боюсь, на свете существуют вещи пострашнее смерти.
— Я не смогу жить, если хотя бы не попытаюсь, — просто ответила Лиана. — Я потеряла отца много лет назад, но предпочитала этого не замечать. Больше такую ошибку я не совершу.
— Ну, что ж, раз ты это понимаешь… — кивнула Теноктрис. — Тогда решение принимать тебе, Гаррик. Мой путь неразрывно соединен с твоим.
Широкая улыбка озарила ее лицо, совершенно его преобразив: оно стало моложе и как-то женственнее.
— Я так думаю, — заключила колдунья. — Если я всего-навсего камешек, катящийся с горы, то одна тропинка ничем не лучше и не хуже другой.
Из часовни вышел священник, за ним — рабочие. Они несли урну с телом Бенлоу. Единственным украшением урны было изображение на ее боку звездной вспышки. Горячая смола, которой запечатали крышку урны, испускала сосновый, смолистый дух.
Теперь обе женщины смотрели на Гаррика.
— Да, — сказал он, — я отправляюсь с тобой, Лиана.
И услышал раскатистый смех короля Каруса внутри себя.
9
Обычно Хали не уводила своих клиентов так далеко на кладбище, но этот парень — помощник мясника — был помолвлен с дочерью своего хозяина. Попадись он с проституткой, и прощай выгодная женитьба. А также и работа.
В этот вечер посетителей-скотоводов в «Красном Быке» было немного, и перспективы у Хали выглядели безрадостно. Так что терять клиента из-за его страхов не хотелось.
— Ну давай, дружок, — улещивала она нервного парня. — Вот тут замечательное местечко, тебе не кажется?
Она похлопала рукой по каменной стене белой гробницы. На кладбище даже днем было тенисто и прохладно, а не успевшие завянуть цветочные гирлянды на двери наполняли воздух сладким ароматом.
— Давай поскорее мне деньги, и мы с тобой как следует развлечемся.
Парень топтался в нерешительности. Это был здоровенный верзила с маленькими, глубоко посаженными глазками. Его круглое грубоватое лицо трудно было назвать красивым, но он обладал другим достоинством — три медяка звенели в его кошельке. Три медяка, так необходимые Хали. Стоял ранний вечер, солнце только что село. Прошло уже больше шести часов, с тех пор как Хали прикладывалась к бутылке, и ей было просто необходимо повторить. Девица планировала заработать свои три медяка и поскорее вернуться с ними в бар «Красного Быка».
Она слегка приподняла подол, чтоб парень мог полюбоваться ее прелестями. Туника, конечно, была уже старенькая, но неплохая, с вышитой по подолу каймой — изящной гирляндой из виноградных листьев. Хали сама вышивала ее… Было это не так давно — тогда она еще считалась честной девушкой, и вино служило источником радости, а не насущной необходимостью. Всего несколько лет назад, а, казалось, целая жизнь прошла.
На парне был кожаный фартук мясника. Он распустил завязки, чтоб достать свой кошелек, и снова замер.
— Послушай, — промямлил он, осматриваясь с каким-то тупым коровьим выражением на лице, — а разве это не то место, где на днях приключилась беда?
А он ведь прав! Ну и дура же я, Сестра меня забери! — мелькнуло в голове у Хали. И Сестра забери этого плосколицего олуха, из-за которого пришлось тащиться в такую даль, вместо того чтобы просто перемахнуть через ограду кладбища!
Пару дней назад в баре был разговор: конюх из «Красного Быка», который помогал выносить тело с кладбища, описывал место, где это произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178