Но Гаррик не сразу повиновался.
— А вы, отец, носили ее? — спросил он. Легкие волны бились о борт ялика, их и в самом деле сносило.
— Монета не моя, чтобы носить ее, — ответил Райз. — Я просто хранитель и должен был отдать ее тебе, когда придет время. Поступай с ней как захочешь.
Гаррик поднял шелковую петлю и, помедлив, надел себе на шею. Он почувствовал, как монетка скользнула под тунику.
— Я понял, отец. — Юноша снова развернулся на своем сиденье и взялся за весла.
Двумя мощными гребками он выровнял лодку. Гаррик ощущал присутствие чего-то большого и опасного. Он не знал, что это такое и чего оно хочет от него, Гаррика ор-Райза.
Но чувствовал, как покачивается у его груди монета, и вместо страха ощущал яростную радость и готовность все принять.
12
Илна потянула за веревочку щеколды, затем плечом толкнула дверь и вошла в главную комнату на своей половине мельничного дома. Кашел, который должен был принести от соседей соломенные матрасы, еще не вернулся, поэтому она сбросила кипу стеганых одеял прямо на каменный пол.
Ого, это вернулась принцесса, еще более прекрасная, чем прежде! — воскликнул один из солдат, сидящих вокруг кухонного стола. При появлении Илны двое из них поднялись, но никто не пошевелился, чтобы помочь ей.
Она притворила дверь и спросила:
— Интересно, а что вы делаете, если не находите деревни, где можно остановиться? Или вы давно уже не покидали королевскую резиденцию?
Пятнадцать Кровавых Орлов разместились на постой в общей комнате постоялого двора. Остальные десять отправились в дом мельника, по пять на половинах Илны и Федры.
Хотя Кровавые Орлы хвастали перед ней своим положением в Валлесе, где они по долгу службы ежедневно общались с высокопоставленными особами, сюда они заявились с пустыми руками — все их имущество исчерпывалось надетым на них. Матросы с корабля имели хотя бы свернутые валиками одеяла, этим же пришлось бы спать под прошлогодними листьями, окажись бухта необитаемой.
— Дело в том, что все наши вещи пропали с другими кораблями, — пояснил самый молодой из солдат. Ему было чуть больше двадцати — высокий светловолосый юноша, чьи предки, очевидно, происходили из орнифальской знати. И наверняка не благодаря удачной женитьбе. — Я, например, лишился придворного костюма, который стоил дороже, чем вся эта собачья конура.
И он сделал неопределенный жест рукой, включающий чуть ли не всю Барку.
— Нам не полагается говорить об этом, Найнджир, — одернул его солдат с другого конца комнаты. Он сидел в углу и кусочком мягкой кожи полировал инкрустированные ножны своего кинжала. Илна посмотрела на него: покрытый шрамами, уже лысеющий, но с густыми бровями — он был по крайней мере вдвое старше того, которого назвал Найнджиром.
— Заткнись, Меслим, — вступил третий солдат. — Можно подумать, король умер и назначил тебя своим преемником!
Он бросил взгляд на Илну и продолжал самым чарующим, с его точки зрения, тоном:
— Мы поплыли на трех кораблях. Наш отряд находился при госпоже прокураторе, а все вещи хранились на двух других судах. На этой чертовой триреме имелась всего одна маленькая каюта. Зато к нашим услугам была палуба и сколько угодно вонищи от проклятых обезьян, гнущих спины на веслах.
— Забар, — прервал его Меслим, нахмурив свои и так сумрачные брови.
— Эй, заканчивайте! — прикрикнул Найнджир, пнув пожилого в ногу. Их подошвы клацнули гвоздями. — Если вам охота кому-то рассказывать свои истории, выйдите вон и поищите того, кто захочет вас послушать. Ясно?
Насколько Илна могла судить, солдаты, определенные к ней на постой, были самого низкого звания. Те, что повыше, отправились на постоялый двор или же на половину Катчина.
Присев у очага и помешивая кипящий суп — завтрашний обед, девушка улыбнулась. За солдат, размещенных у Райза, можно не беспокоиться: их обслужат как следует. А вот те, кому предстоит попробовать стряпню Федры, достойны жалости. Хорошо еще, если им не придется познакомиться с клопами и вшами.
— Так ваши корабли разбросало штормом? — поинтересовалась Илна, поднимаясь от очага. Вообще-то она была не большая любительница собирать слухи (обычное занятие односельчан во время затяжных зимних дождей), но появление триремы — это действительно уникальное событие. Такого количества чужестранцев не видели в Барке за все время существования деревушки.
— Разбросало! — хмыкнул четвертый солдат и сделал жест, будто чиркая кинжалом по горлу. — Ну да, можно и так сказать. Нас разделила миля морской воды, или какая там глубина во Внутреннем Море… Именно там захватил нас шторм.
— Эх, Эшкол… — раздраженно пожал плечами Меслим. Ему явно хотелось закончить этот разговор. Он был старый служака, привыкший исправно исполнять приказы начальства, но ума, чтобы продвигаться по служебной лестнице, ему, очевидно, не хватало. Его более молодые и сообразительные товарищи пренебрегали мнением Меслима, даже вполне разумным и правильным.
— Ничего ужаснее я не видел за свою жизнь, — произнес Найнджир. — Хочу сказать: этот проклятый шторм вышел из самых недр ада.
Еще минуту назад он просто распускал хвост перед хорошенькой девушкой в надежде склонить ее к более близкому знакомству. Теперь же, при воспоминании о шторме, он даже переменился в лице.
Нам казалось, что кто-то поднял занавес прямо из моря, — рассказывал Забар, с трудом справляясь со своими чувствами. — Черный и абсолютно твердый. Никогда не слышал ни о чем подобном.
Моряки говорят то же самое, — подтвердил Найнджир. — Ветер совсем стих, мы шли на одних веслах.
— И все три корабля были так близко, что мы могли перекрикиваться, — добавил пятый солдат. Он сидел, не подымая глаз от скрещенных на столе рук. — А ведь день был самым обыкновенным — может, чуть жарче на солнце.
— И эта стена пошла прямо на нас — черная, как сердце женщины, — продолжал Забар. — Я даже не смотрел в том направлении. Рядом с нами, прямо за кормой, плыли морские демоны, так я наблюдал за ними. Но затем вдруг стало темно, и я оглянулся… И тут ударил ветер.
Илна смотрела на солдат, сохраняя бесстрастное выражение лица (она и сама удивлялась, как ей это удается). Конечно, на свете немало малодушных мужчин, но ее постояльцы никак не были трусами. Иначе они не служили бы в Королевской Гвардии.
Тем не менее шторм напугал их. Всех до единого.
— Когда-то в детстве меня накрыло снежной лавиной, — припомнил Меслим. Его пальцы безостановочно натирали черненый узор на серебряных ножнах. — Так вот, это было очень похоже. Ветер так же сжал мне грудь, как тогда снег.
— Матросы кричали, но ничего не было слышно, — рассказывал солдат. — Мы только видели открытые рты. Потом хлынул дождь, капли были твердыми, как мелкий гравий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178