И уверяю вас, мы все время будем освещены — мне совсем не улыбается давать пищу для пересудов сельским сплетницам.
— Я управлюсь с посетителями, Гаррик, — произнес Райз. Он окинул взглядом расфуфыренное общество и добавил: — Даже с такими, как эти.
Затем обернулся к Лиане:
— Если мой сын Гаррик решит прогуляться с вами по берегу, я буду только рад за него. Но поверьте, это не тот случай, когда я стал бы командовать своими детьми.
И поклонился.
— Почту за честь, — неловко произнес Гаррик и добавил: — Отец… Господин купец все еще на мельнице, с Катчином? Вы известите его, куда мы пошли, когда он вернется?
Райз кивнул в ответ. К своему удивлению, Гаррик обнаружил, что отец почти улыбается.
Лиана вприпрыжку побежала вверх по лестнице. Женщины потянулись прочь из зала под безжалостным взглядом Райза. Некоторые громко разговаривали, другие стыдливо прятали глаза. Все выглядели смущенными.
Гаррик понял, что идея покрасоваться перед столичной гостьей была совместным решением. Он лишний раз убедился в правоте доктрины: поведение любого животного (и человека в том числе) в стаде является ухудшенной версией его индивидуального поведения. В данном случае — ее поведения. Жительницы Барки выставили себя в дурацком свете и теперь, с помощью Райза, осознали этот печальный факт.
Ну что ж, по крайней мере, никто не умер, подумал Гаррик. А такое случается, если идеи посещают коллективный мужской разум.
Он также отметил, что среди посетительниц не было Илны — единственной девушки в деревне, которая могла бы поспорить умом и красотой с чужестранкой. Илна ор-Кенсет, самостоятельная и независимая, вряд ли окажется, даже случайно, в толпе дураков.
Лиана вернулась с фонарем (окошки стеклянные, не слюдяные!) и длинным шерстяным плащом красного цвета.
— Как вы думаете, он мне понадобится? — спросила она у Гаррика.
Тот только пожал плечами.
— Возьмите на всякий случай, — сказал он. — А я понесу его, если окажется слишком тепло.
Он и впрямь понятия не имел, каково девушке будет на морском ветерке. Сам он рад был освежиться после вечера, проведенного в душном зале в обществе чересчур нервных дам.
Гаррик откинул медную крышку фонаря и отрезал нужный кусок свечи ножом, который болтался у него на поясе в кожаных ножнах. Установил свечу в трезубую подставку и запалил ее с помощью лучины из очага.
Райз, который в этот момент нацеживал кувшин эля для мужа Гилзани, оторвался от своего занятия и кивнул сыну. Гаррик не был уверен, но впервые ему показалось, что на отцовском лице написан не гнев, а какое-то подобие грусти… Ну точно, грусть!
Юноша отворил дверь, ведущую к морю, и с поклоном пропустил Лиану вперед. Хотя прилив еще не набрал полной силы, с берега доносился его приглушенный рокот. Гаррик предложил своей спутнице руку и стал спускаться с ней по довольно крутому склону к морю. При этом он шел на полшага впереди, чтоб поддержать девушку, если она поскользнется.
— О, слава богине! — воскликнула Лиана, спустившись наконец на пляж. Она сняла плащ и совсем по-ребячески стала крутить его над головой. — У меня было такое чувство, как будто эти женщины душат меня. Как вы можете выносить подобное, Гаррик?
— Ну, они не всегда такие, — заступился за своих соседок юноша. — И вы не совсем правильно ставите вопрос, госпожа. Не забывайте, я ведь один из них.
— Давайте договоримся: вы Гаррик, а я Лиана! Хорошо?
— Хорошо, Лиана, — улыбнулся юноша.
Она говорила с ним таким тоном, каким взрослый втолковывает что-то ребенку. Тут она была похожа на его отца, считала: ее дело приказывать, его — повиноваться, а не спорить.
Молодые люди медленно брели вдоль берега. Гаррик нес фонарь между собой и девушкой. Свет падал на песок под их ногами, а лица оставались в тени, если не считать редких отблесков сквозь прорези в крышке фонаря. Песок и галька громко хрустели под сандалиями Лианы. Когда она спускалась за свечами, на ней были расшитые блестками тапочки. Гаррик подивился, как это она успела так быстро поменять обувь.
— Итак, вы читали других поэтов, Гаррик? — спросила девушка.
— Конечно, — мягко усмехнулся юноша. Ему льстило, что такая красивая девушка, как Лиана, заинтересовалась им. — Вардана, Кострадина… На самом деле почти всех древних поэтов: Келондрия, Хитума, Мареми, Бэйрона…
Лиана хихикнула.
— А нам в Академии для девушек под патронажем госпожи Гудеа не разрешали читать Мареми, — призналась она. — Хотя, конечно, в каждой комнате имелись копии его произведений. Если бы мы так усердно изучали Ригала, я бы, наверное, тоже могла его цитировать…
— Ну, это всего-навсего отрывок, — с напускной скромностью сказал Гаррик. На самом деле юношу просто распирало от гордости, что он сумел выудить из памяти хоть что-то из Ригала. — А мой любимый автор — Келондрий. Он потрясающе описывает жизнь пастухов — такой, какой она должна быть в его понимании. Наверное, так жили в Золотом Веке, еще до Малкара.
Хотя они шли не спеша, вскоре показался конец волнолома. Здесь становилось совсем темно: поблизости стояло всего несколько домишек, чьи хозяева, очевидно, экономили на освещении. Теперь фонарь являлся единственным свидетельством человеческого присутствия.
— Где вы обучались, Гаррик? — спросила Лиана. — В Каркозе? Признаться, я удивлена качеством их образования. Мне этот городок показался такой же сельской глубинкой, как и ваша Барка.
— Меня и мою сестру учил отец, — ответил юноша. Он захватил с собой запасные свечи и сейчас подумал, что надо бы заменить огарок в фонаре, иначе скоро они погрузятся в полную темноту. — Он родился на Орнифале. А вы тоже с Орнифала, госпо…
Она шлепнула его по руке.
— Простите, Лиана, — поправился Гаррик. — Мне кажется, нам пора поворачивать обратно.
— Мы с Сандраккана, — сообщила девушка. — Но я посещала школу в Валлесе на Орнифале. Госпожи Гудеа, как я уже вам сказала.
Она резко развернулась. Когда Гаррик хотел обойти ее, чтобы держать фонарь в левой руке между ними, Лиана поймала его за запястье и заставила остановиться.
— Знаете, Гаррик, в Каркозе женщины до сих пор носят то, что было модно в Валлесе десять лет назад, — пожаловалась она. — Все люди глазеют на меня, как будто я — Госпожа, которая пришла спасти их. Шагу нельзя ступить, чтобы кто-нибудь не принялся расспрашивать меня о моей одежде или пытаться копировать ее. Я уже стараюсь не глядеть людям в глаза, не вступать в разговоры. Просто ужасно! Я постоянно ощущаю себя в клетке! И теперь здесь тоже…
— А зачем вы сюда приехали? — довольно грубо спросил Гаррик. — Если мода — единственно важная для вас вещь, то вам следовало оставаться в Валлесе.
Это ведь был его народ! Конечно, они простые крестьяне из глубинки и выглядели сущими клоунами для такой девушки, как Лиана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178
— Я управлюсь с посетителями, Гаррик, — произнес Райз. Он окинул взглядом расфуфыренное общество и добавил: — Даже с такими, как эти.
Затем обернулся к Лиане:
— Если мой сын Гаррик решит прогуляться с вами по берегу, я буду только рад за него. Но поверьте, это не тот случай, когда я стал бы командовать своими детьми.
И поклонился.
— Почту за честь, — неловко произнес Гаррик и добавил: — Отец… Господин купец все еще на мельнице, с Катчином? Вы известите его, куда мы пошли, когда он вернется?
Райз кивнул в ответ. К своему удивлению, Гаррик обнаружил, что отец почти улыбается.
Лиана вприпрыжку побежала вверх по лестнице. Женщины потянулись прочь из зала под безжалостным взглядом Райза. Некоторые громко разговаривали, другие стыдливо прятали глаза. Все выглядели смущенными.
Гаррик понял, что идея покрасоваться перед столичной гостьей была совместным решением. Он лишний раз убедился в правоте доктрины: поведение любого животного (и человека в том числе) в стаде является ухудшенной версией его индивидуального поведения. В данном случае — ее поведения. Жительницы Барки выставили себя в дурацком свете и теперь, с помощью Райза, осознали этот печальный факт.
Ну что ж, по крайней мере, никто не умер, подумал Гаррик. А такое случается, если идеи посещают коллективный мужской разум.
Он также отметил, что среди посетительниц не было Илны — единственной девушки в деревне, которая могла бы поспорить умом и красотой с чужестранкой. Илна ор-Кенсет, самостоятельная и независимая, вряд ли окажется, даже случайно, в толпе дураков.
Лиана вернулась с фонарем (окошки стеклянные, не слюдяные!) и длинным шерстяным плащом красного цвета.
— Как вы думаете, он мне понадобится? — спросила она у Гаррика.
Тот только пожал плечами.
— Возьмите на всякий случай, — сказал он. — А я понесу его, если окажется слишком тепло.
Он и впрямь понятия не имел, каково девушке будет на морском ветерке. Сам он рад был освежиться после вечера, проведенного в душном зале в обществе чересчур нервных дам.
Гаррик откинул медную крышку фонаря и отрезал нужный кусок свечи ножом, который болтался у него на поясе в кожаных ножнах. Установил свечу в трезубую подставку и запалил ее с помощью лучины из очага.
Райз, который в этот момент нацеживал кувшин эля для мужа Гилзани, оторвался от своего занятия и кивнул сыну. Гаррик не был уверен, но впервые ему показалось, что на отцовском лице написан не гнев, а какое-то подобие грусти… Ну точно, грусть!
Юноша отворил дверь, ведущую к морю, и с поклоном пропустил Лиану вперед. Хотя прилив еще не набрал полной силы, с берега доносился его приглушенный рокот. Гаррик предложил своей спутнице руку и стал спускаться с ней по довольно крутому склону к морю. При этом он шел на полшага впереди, чтоб поддержать девушку, если она поскользнется.
— О, слава богине! — воскликнула Лиана, спустившись наконец на пляж. Она сняла плащ и совсем по-ребячески стала крутить его над головой. — У меня было такое чувство, как будто эти женщины душат меня. Как вы можете выносить подобное, Гаррик?
— Ну, они не всегда такие, — заступился за своих соседок юноша. — И вы не совсем правильно ставите вопрос, госпожа. Не забывайте, я ведь один из них.
— Давайте договоримся: вы Гаррик, а я Лиана! Хорошо?
— Хорошо, Лиана, — улыбнулся юноша.
Она говорила с ним таким тоном, каким взрослый втолковывает что-то ребенку. Тут она была похожа на его отца, считала: ее дело приказывать, его — повиноваться, а не спорить.
Молодые люди медленно брели вдоль берега. Гаррик нес фонарь между собой и девушкой. Свет падал на песок под их ногами, а лица оставались в тени, если не считать редких отблесков сквозь прорези в крышке фонаря. Песок и галька громко хрустели под сандалиями Лианы. Когда она спускалась за свечами, на ней были расшитые блестками тапочки. Гаррик подивился, как это она успела так быстро поменять обувь.
— Итак, вы читали других поэтов, Гаррик? — спросила девушка.
— Конечно, — мягко усмехнулся юноша. Ему льстило, что такая красивая девушка, как Лиана, заинтересовалась им. — Вардана, Кострадина… На самом деле почти всех древних поэтов: Келондрия, Хитума, Мареми, Бэйрона…
Лиана хихикнула.
— А нам в Академии для девушек под патронажем госпожи Гудеа не разрешали читать Мареми, — призналась она. — Хотя, конечно, в каждой комнате имелись копии его произведений. Если бы мы так усердно изучали Ригала, я бы, наверное, тоже могла его цитировать…
— Ну, это всего-навсего отрывок, — с напускной скромностью сказал Гаррик. На самом деле юношу просто распирало от гордости, что он сумел выудить из памяти хоть что-то из Ригала. — А мой любимый автор — Келондрий. Он потрясающе описывает жизнь пастухов — такой, какой она должна быть в его понимании. Наверное, так жили в Золотом Веке, еще до Малкара.
Хотя они шли не спеша, вскоре показался конец волнолома. Здесь становилось совсем темно: поблизости стояло всего несколько домишек, чьи хозяева, очевидно, экономили на освещении. Теперь фонарь являлся единственным свидетельством человеческого присутствия.
— Где вы обучались, Гаррик? — спросила Лиана. — В Каркозе? Признаться, я удивлена качеством их образования. Мне этот городок показался такой же сельской глубинкой, как и ваша Барка.
— Меня и мою сестру учил отец, — ответил юноша. Он захватил с собой запасные свечи и сейчас подумал, что надо бы заменить огарок в фонаре, иначе скоро они погрузятся в полную темноту. — Он родился на Орнифале. А вы тоже с Орнифала, госпо…
Она шлепнула его по руке.
— Простите, Лиана, — поправился Гаррик. — Мне кажется, нам пора поворачивать обратно.
— Мы с Сандраккана, — сообщила девушка. — Но я посещала школу в Валлесе на Орнифале. Госпожи Гудеа, как я уже вам сказала.
Она резко развернулась. Когда Гаррик хотел обойти ее, чтобы держать фонарь в левой руке между ними, Лиана поймала его за запястье и заставила остановиться.
— Знаете, Гаррик, в Каркозе женщины до сих пор носят то, что было модно в Валлесе десять лет назад, — пожаловалась она. — Все люди глазеют на меня, как будто я — Госпожа, которая пришла спасти их. Шагу нельзя ступить, чтобы кто-нибудь не принялся расспрашивать меня о моей одежде или пытаться копировать ее. Я уже стараюсь не глядеть людям в глаза, не вступать в разговоры. Просто ужасно! Я постоянно ощущаю себя в клетке! И теперь здесь тоже…
— А зачем вы сюда приехали? — довольно грубо спросил Гаррик. — Если мода — единственно важная для вас вещь, то вам следовало оставаться в Валлесе.
Это ведь был его народ! Конечно, они простые крестьяне из глубинки и выглядели сущими клоунами для такой девушки, как Лиана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178