Некоторые из вещиц казались подержанными, очевидно, владельцы лавок промышляли ссудами под залог.
Кто-то задел Кашела со словами, которые он воспринял как извинение. Он обернулся и увидел двоих людей — темнокожих, гибких как виноградная лоза. На них были темно-коричневые одеяния. Посторонившись, Кашел отступил в нишу, где шла торговля шерстяными шапочками и кофтами. Пожилая хозяйка сила тут же на табурете за своим вязанием. Она едва взглянула на парня.
Мужчины — Кашел решил все-таки, что это были мужчины, хотя ни их прически — пучки на голове, ни длинные одеяния не позволяли наверняка судить об их половой принадлежности — быстрым шагом прошли мимо. На бесстрастных лицах читалось некоторое напряжение. За ними по пятам следовала дюжина молодых горожан бандитского вида.
— Серианцы, — пояснила Мелли. — Обитают на побережье одного из островов далеко на юго-востоке. В горах там живут совсем другие люди.
Кашел услышал, как один из хулиганов выкрикнул:
— Эй вы, черномазые свиньи, убирайтесь поклоняться своим дьяволам куда-нибудь в другое место! — И бросил камень, угодивший серианцу в плечо. Несчастный вздрогнул и ускорил шаг. Они с товарищем попытались укрыться в ближайшей лавке, но толстопузый хозяин захлопнул решетку на двери и стоял за ней, нагло ухмыляясь.
Толпа преследователей пробежала мимо Кашела, на ходу окружая несчастных иностранцев. Тут же по всей улице послышалось хлопанье — это владельцы лавок опускали решетки и захлопывали двери. Лишь старуха продолжала невозмутимо вязать в своей нише.
Один из молодчиков схватил серианца за кайму на подоле и дернул вверх. Прекрасная шелковая вышивка блеснула на солнце. Вот бы Илне полюбоваться…
Кашел поморщился.
— Мелли, ну-ка слезай! — скомандовал он. — Похоже, есть дельце.
Он поймал пробегавшего хулигана за плечо и вежливо поинтересовался:
— Эй, мастер, что здесь происходит?
Молодой парень со стальными мускулами и татуировкой на Щеке обернулся и прорычал:
— Я что, похож на оракула? Пошел вон отсюда, пропойца, а не то схлопочешь у меня!
Он хотел было двинуться дальше, но Кашел решительно развернул его свободной рукой, в другой он держал посох.
— У нас в Барке с чужестранцами принято разговаривать куда вежливее, — наставительно сказал он.
— Эй, братва, тут еще один! — крикнул хулиган и молниеносно выдернул нож из рукава. Что, впрочем, нисколько не удивило Кашела.
Не выпуская посоха из руки, он ударил противника кулаком в лицо — короткий удар, который свалил бы с ног коня-тяжеловоза. Парень тяжеловозом отнюдь не был, а потому он взлетел, как перышко, и приземлился в толпу своих товарищей. А Кашел получил пространство для маневра. Он развернулся и зигзагообразно двинулся вперед, крутя над головой посох на манер шлифовального круга.
Первому же молодчику посох с резким «крак!» угодил в лоб, тот завизжал и не успел уклониться от следующего удара — по пальцам. Второй бандит рухнул, получив по черепушке и обзаведясь сломанным плечом. Вряд ли он разыщет Кашела, чтоб поблагодарить, когда очухается. А зря! Не будь у того столь выверенного удара, парень отправился бы к праотцам.
Выронив нож, первый хулиган бросился бежать, проламываясь сквозь толпу недоумевающих подельников — те даже не успели заметить, что произошло. Прямо над ними висела вывеска той самой лавки, где пытались укрыться серианцы. Она крепилась на горизонтальном шесте и перегораживала улицу примерно на высоте семи футов.
Кашел прикинул: с крутящимся посохом там было не пройти. Юноша примерился и сшиб шест у самого основания. Металлический набалдашник врезался в мягкую сосну и обрушил вывеску на головы оставшихся бандитов.
Те, кто был в состоянии бежать, так и сделали, побросав оружие на поле боя. У одного из молодчиков кровь хлестала из весьма серьезной раны, причем нанес ее не Кашел!
С обоих концов улицы доносилось тарахтение трещоток, но сами полицейские не показывались, пока все головорезы не скрылись из виду. Наконец на мостовой остался только Кашел, взмыленный и запыхавшийся.
Тут же валялись четверо местных: двое из них тихо стонали, один — бледно-желтого цвета — все еще пытался восстановить дыхание. Кашел смутно припомнил, что лягнул его под ложечку, жизненные костные мозоли от хождения босиком по каменистой почве послужили ему не хуже подбитой гвоздями подошвы.
— Ого, ну ты крут! — послышался восторженный голос Мелли его плеча. Естественно, она и не подумала убраться прочь. — Впрочем, я нимало не сомневалась!
Наконец показались рыже-оранжевые полицейские. Обоим было уже за пятьдесят. Один сжимал в руках дубинку, другому хватило ума не демонстрировать воинственные намерения. Кашел подумал, что можно было бы убежать, но решил остаться. Какого черта? Он сделал то, что считал правильным, и готов отвечать перед законом.
Серианцы выступили из-под арки, которая вместо убежища стала для них ловушкой. Один из них поклонился полицейским и произнес:
— Простите, господин начальник, но думаю, здесь все уладилось и без вас.
— Когда мне понадобится мнение черномазого… — начал один из полицейских, но замолчал, уставившись на протянутую руку серианца. — А?
Чужестранец разжал пальцы — на раскрытой смуглой ладони блестели две серебряные монеты.
Второй полицейский заметил озабоченным тоном (Кашел был уверен, беспокоила его возможность потерять взятку):
— Однако здесь пострадали люди…
Он ткнул пальцем в мычащего молодчика.
— …хотя, с другой стороны…
— Я видела все, что произошло, — неожиданно подала голос старуха с вязанием. — Вывеску сдуло таким сильным вихрем, какого я никогда не видела.
Она беззубо ухмыльнулась полицейским и продолжала:
— Будь я на вашем месте, парни, я бы взяла свои денежки и поскорее убралась прочь, пока не напоролась еще на один вихрь.
Кашелу наконец удалось отдышаться. Он поднял злополучную вывеску и отнес ее к дверям лавки, за которыми стоял толстяк-хозяин. Тот уже не улыбался.
— Хотите на что-то пожаловаться, господин? — ровным, спокойным голосом спросил юноша через открытый прилавок.
«Господин» поглядел на окровавленный посох — кровь тонкой струйкой стекала по рукоятке и уже почти достигла руки Кашела. И молча захлопнул дубовую дверь позади решетки.
Первый полицейский пожал плечами.
— Похоже, произошел несчастный случай, — констатировал он. Ловко подхватив монеты с ладони серианца, он бросил одну из них своему напарнику. После чего оба стража порядка удалились с чувством исполненного долга.
Серианцы о чем-то тихо переговаривались, низко склонившись друг к другу и поглядывая на Кашела. А тот вернулся в вязальщице.
— Большое спасибо, госпожа! — сказал он. — Могу я чем-то отблагодарить вас?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178
Кто-то задел Кашела со словами, которые он воспринял как извинение. Он обернулся и увидел двоих людей — темнокожих, гибких как виноградная лоза. На них были темно-коричневые одеяния. Посторонившись, Кашел отступил в нишу, где шла торговля шерстяными шапочками и кофтами. Пожилая хозяйка сила тут же на табурете за своим вязанием. Она едва взглянула на парня.
Мужчины — Кашел решил все-таки, что это были мужчины, хотя ни их прически — пучки на голове, ни длинные одеяния не позволяли наверняка судить об их половой принадлежности — быстрым шагом прошли мимо. На бесстрастных лицах читалось некоторое напряжение. За ними по пятам следовала дюжина молодых горожан бандитского вида.
— Серианцы, — пояснила Мелли. — Обитают на побережье одного из островов далеко на юго-востоке. В горах там живут совсем другие люди.
Кашел услышал, как один из хулиганов выкрикнул:
— Эй вы, черномазые свиньи, убирайтесь поклоняться своим дьяволам куда-нибудь в другое место! — И бросил камень, угодивший серианцу в плечо. Несчастный вздрогнул и ускорил шаг. Они с товарищем попытались укрыться в ближайшей лавке, но толстопузый хозяин захлопнул решетку на двери и стоял за ней, нагло ухмыляясь.
Толпа преследователей пробежала мимо Кашела, на ходу окружая несчастных иностранцев. Тут же по всей улице послышалось хлопанье — это владельцы лавок опускали решетки и захлопывали двери. Лишь старуха продолжала невозмутимо вязать в своей нише.
Один из молодчиков схватил серианца за кайму на подоле и дернул вверх. Прекрасная шелковая вышивка блеснула на солнце. Вот бы Илне полюбоваться…
Кашел поморщился.
— Мелли, ну-ка слезай! — скомандовал он. — Похоже, есть дельце.
Он поймал пробегавшего хулигана за плечо и вежливо поинтересовался:
— Эй, мастер, что здесь происходит?
Молодой парень со стальными мускулами и татуировкой на Щеке обернулся и прорычал:
— Я что, похож на оракула? Пошел вон отсюда, пропойца, а не то схлопочешь у меня!
Он хотел было двинуться дальше, но Кашел решительно развернул его свободной рукой, в другой он держал посох.
— У нас в Барке с чужестранцами принято разговаривать куда вежливее, — наставительно сказал он.
— Эй, братва, тут еще один! — крикнул хулиган и молниеносно выдернул нож из рукава. Что, впрочем, нисколько не удивило Кашела.
Не выпуская посоха из руки, он ударил противника кулаком в лицо — короткий удар, который свалил бы с ног коня-тяжеловоза. Парень тяжеловозом отнюдь не был, а потому он взлетел, как перышко, и приземлился в толпу своих товарищей. А Кашел получил пространство для маневра. Он развернулся и зигзагообразно двинулся вперед, крутя над головой посох на манер шлифовального круга.
Первому же молодчику посох с резким «крак!» угодил в лоб, тот завизжал и не успел уклониться от следующего удара — по пальцам. Второй бандит рухнул, получив по черепушке и обзаведясь сломанным плечом. Вряд ли он разыщет Кашела, чтоб поблагодарить, когда очухается. А зря! Не будь у того столь выверенного удара, парень отправился бы к праотцам.
Выронив нож, первый хулиган бросился бежать, проламываясь сквозь толпу недоумевающих подельников — те даже не успели заметить, что произошло. Прямо над ними висела вывеска той самой лавки, где пытались укрыться серианцы. Она крепилась на горизонтальном шесте и перегораживала улицу примерно на высоте семи футов.
Кашел прикинул: с крутящимся посохом там было не пройти. Юноша примерился и сшиб шест у самого основания. Металлический набалдашник врезался в мягкую сосну и обрушил вывеску на головы оставшихся бандитов.
Те, кто был в состоянии бежать, так и сделали, побросав оружие на поле боя. У одного из молодчиков кровь хлестала из весьма серьезной раны, причем нанес ее не Кашел!
С обоих концов улицы доносилось тарахтение трещоток, но сами полицейские не показывались, пока все головорезы не скрылись из виду. Наконец на мостовой остался только Кашел, взмыленный и запыхавшийся.
Тут же валялись четверо местных: двое из них тихо стонали, один — бледно-желтого цвета — все еще пытался восстановить дыхание. Кашел смутно припомнил, что лягнул его под ложечку, жизненные костные мозоли от хождения босиком по каменистой почве послужили ему не хуже подбитой гвоздями подошвы.
— Ого, ну ты крут! — послышался восторженный голос Мелли его плеча. Естественно, она и не подумала убраться прочь. — Впрочем, я нимало не сомневалась!
Наконец показались рыже-оранжевые полицейские. Обоим было уже за пятьдесят. Один сжимал в руках дубинку, другому хватило ума не демонстрировать воинственные намерения. Кашел подумал, что можно было бы убежать, но решил остаться. Какого черта? Он сделал то, что считал правильным, и готов отвечать перед законом.
Серианцы выступили из-под арки, которая вместо убежища стала для них ловушкой. Один из них поклонился полицейским и произнес:
— Простите, господин начальник, но думаю, здесь все уладилось и без вас.
— Когда мне понадобится мнение черномазого… — начал один из полицейских, но замолчал, уставившись на протянутую руку серианца. — А?
Чужестранец разжал пальцы — на раскрытой смуглой ладони блестели две серебряные монеты.
Второй полицейский заметил озабоченным тоном (Кашел был уверен, беспокоила его возможность потерять взятку):
— Однако здесь пострадали люди…
Он ткнул пальцем в мычащего молодчика.
— …хотя, с другой стороны…
— Я видела все, что произошло, — неожиданно подала голос старуха с вязанием. — Вывеску сдуло таким сильным вихрем, какого я никогда не видела.
Она беззубо ухмыльнулась полицейским и продолжала:
— Будь я на вашем месте, парни, я бы взяла свои денежки и поскорее убралась прочь, пока не напоролась еще на один вихрь.
Кашелу наконец удалось отдышаться. Он поднял злополучную вывеску и отнес ее к дверям лавки, за которыми стоял толстяк-хозяин. Тот уже не улыбался.
— Хотите на что-то пожаловаться, господин? — ровным, спокойным голосом спросил юноша через открытый прилавок.
«Господин» поглядел на окровавленный посох — кровь тонкой струйкой стекала по рукоятке и уже почти достигла руки Кашела. И молча захлопнул дубовую дверь позади решетки.
Первый полицейский пожал плечами.
— Похоже, произошел несчастный случай, — констатировал он. Ловко подхватив монеты с ладони серианца, он бросил одну из них своему напарнику. После чего оба стража порядка удалились с чувством исполненного долга.
Серианцы о чем-то тихо переговаривались, низко склонившись друг к другу и поглядывая на Кашела. А тот вернулся в вязальщице.
— Большое спасибо, госпожа! — сказал он. — Могу я чем-то отблагодарить вас?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178