Он только что начал свою жизнь сначала. И вот все кончено. Анайя мертва. Их нерожденный ребенок мертв. Он проклят.
Ветер ворвался в открытую дверь, взметнув вокруг ног Макёли вихрь листьев и пыли. Макели сидел, положив голову на колени, невидящий взгляд его был обращен в сторону входа. Ветер поднимал с земли сморщенные дубовые листья и гонял их по комнате. Макели следил за тем, как они вьются у дверей, и вдруг глаза его расширились.
Взгляд мальчика приковало зеленое сияние, заполнившее дверной проем и осветившее его лицо и серебряные волосы.
- Кит, - прошептал он, - смотри.
- Что еще? - устало откликнулся принц:
Он бросил взгляд в сторону двери, и лоб его пересекли морщины. Затем, сбросив с плеч плащ, Кит-Канан поднялся на ноги и, ухватившись за дверной косяк, выглянул на улицу. Странный зеленый свет исходил от тела Анайи, укрытого одеялом. Принц Сильванести ступил наружу, Макели последовал за ним.
Кит-Канан опустился на колени у тела жены и медленно откинул меховое одеяло. Прохладное зеленое сияние усилилось - его излучало тело.
Изумрудные глаза раскрылись.
С полузадушенным воплем Кит-Канан отпрянул. Анайя села. Свет потускнел, осталась лишь бледно-зеленая аура, окружавшая эльфийскую женщину. Она была вся зеленой - с головы до ног.
- Ты… ты жива! - заикаясь, произнес он.
- Нет, - печально ответила Анайя. Она встала на ноги, и Кит-Канан тоже поднялся. - Это часть изменения, которое должно было произойти. Жизнь покинула меня, и теперь, Кит, я становлюсь одним целым с Лесом.
- Не понимаю. - Разговор с женой теперь, когда он отказался от мысли даже когда-нибудь увидеть ее, наполнил Кит-Канана великой радостью. Но выражение ее лица, ее голос пугали его больше, чем смерть. Он не мог понять, что происходит.
Зеленая женщина прикоснулась ладонью к щеке мужа. Рука была холодной и мягкой. Она улыбнулась ему, и он почувствовал, как к горлу подступает комок.
- Это случилось и с другими Хранительницами. Когда приходило их время, они также сливались с Лесом. Я умерла, дорогой Кит, но я останусь здесь на тысячи лет, соединившись с Лесом.
Кит-Канан обнял ее.
- А как же мы? Неужели ты хочешь нас покинуть? - спросил он хриплым от страха голосом.
- Я люблю тебя, Кит, - страстно воскликнула Анайя, - но моя жизнь подошла к концу. Такова моя судьба. Я рада, что смогла объяснить тебе это.
Она высвободилась из его объятий и отошла на несколько ярдов.
- Мне всегда нравилось это место на поляне, здесь так хорошо, - удовлетворенно сказала она.
- Прощай, Най, - плача, произнес Макели. - Ты была мне доброй сестрой!
- Прощай, Кели. Будь счастлив.
Кит-Канан подбежал к ней. Он не мог с этим смириться. Это все было слишком странно. Все происходило так быстро! Он попытался еще раз обнять Анайю, но она словно приросла к земле.
Она с упреком взглянула на Кит-Канана и, желая утешить его, произнесла:
- Против этого невозможно бороться, Кит. - Голос Хранительницы становился тише, и она добавила: - Так должно было случиться.
- А как же наш ребенок? - в отчаянии спросил он.
Анайя приложила руку к животу:
- Он по-прежнему здесь. Его появление не было предусмотрено. Через много, много лет он родится снова… - Свет в ее глазах медленно угасал. - Прощай, любовь моя.
Кит-Канан сжал в ладонях лицо Анайи и поцеловал ее. Лишь мгновение губы ее сохраняли мягкость живого тела, а затем стали твердыми. Принц отшатнулся, и, когда он еще касался ее лица, черты женщины начали меркнуть. Кожа превратилась в древесную кору. Не успел Кит-Канан еще раз произнести ее имя, как Анайя исчезла. Стоя на краю поляны, принц Сильванести обнимал стройное дубовое деревце.
Глава 21
Сильваност, год Овна
В течение месяца послы вели переговоры со Звездным Пророком, но им так и не удалось прийти к соглашению. В конце концов, Пророк Ситэл заболел. За прошедшие недели здоровье правителя ухудшилось, а напряженные заседания отнимали последние силы, и наутро двадцать девятого дня он уже не смог подняться с постели. Пророк хворал так редко, что дворец охватила легкая паника. Слуги сновали вокруг, переговариваясь шепотом. Ниракина призвала к постели Пророка Ситаса и Герматию. Ее голос звучал так горестно, что Ситас уже ожидал увидеть отца на пороге смерти.
Теперь, стоя в ногах кровати, принц видел, что Ситэл изнурен и упал духом. Ниракина сидела рядом с больным мужем, приложив к его лбу влажную тряпку. Герматия маячила на заднем плане, явно чувствуя себя неловко в присутствии больного.
- Позволь мне позвать лекаря, - настаивала Ниракина.
- В этом нет нужды, - коротко ответил Ситэл. - Я просто должен немного отдохнуть.
- У тебя горячка!
- Нет! Что ж, а если и горячка, я не хочу, чтобы разнесся слух: Звездный Пророк настолько ослабел, что ему необходим лекарь. Что ты предполагаешь сообщить народу? И иноземным послам?
Эта короткая речь обессилила Ситэла, он тяжело дышал, бледное лицо резко выделялось на фоне кремовых подушек.
- Кстати, насчет послов, что я должен сказать им? - спросил Ситас. - Если ты не сможешь сегодня присутствовать на совещании.
- Скажи им, пусть пойдут напьются, - пробурчал Ситэл. - Хитроумный гном и эта вздорная баба.
Голос его затих.
- Нет, муж мой, так не годится, - мягко заметила Ниракина. - В болезни нет ничего постыдного, ты знаешь. Если ты позовешь лекаря, то встанешь на ноги гораздо быстрее.
- Благодарю, я поправлюсь сам.
- Ты можешь лежать здесь неделями, в горячке, в дурном настроении…
- У меня хорошее настроение! - закричал Ситэл.
Ниракина решительно поднялась с кровати и обратилась к Ситасу:
- Кого бы нам позвать? Кто лучший целитель в Сильваносте?
Из дальнего угла послышался голос Герматии:
- Мирителисина.
- Это невозможно, - быстро возразил принц, с упреком глядя на жену. - Она находится в тюрьме, госпожа, и тебе это отлично известно.
- Какой вздор, - перебила мать. - Если Пророку нужен лучший лекарь, можно приказать ее выпустить.
Ни отец, ни сын и виду не подали, что слышали эти слова.
- Мирителисина - высшая жрица Квенести Па. Никто в Сильваносте и сравниться с ней не может в искусстве врачевания. - Ниракина обращалась к Ситасу. - Она находится в заточении уже больше полугода. Разве это не достаточное наказание за минутную неосторожность?
Ситэл закашлялся, долгий, сотрясший тело пароксизм заставил его скрючиться на постели.
- Это застарелая лихорадка, - ловя ртом воздух, выговорил он. - Я знаю, иногда она возвращается.
- Лихорадка? - переспросил Ситас.
- Наследство бурно проведенной молодости, - слабым голосом ответил Пророк. Он приподнялся в кровати, и Ниракина поднесла к его губам чашу с прохладной водой. - Когда я был молодым, то часто охотился на болотах в устье Тон-Таласа. Тогда я и подхватил лихорадку.
Ниракина подняла взгляд на Ситаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Ветер ворвался в открытую дверь, взметнув вокруг ног Макёли вихрь листьев и пыли. Макели сидел, положив голову на колени, невидящий взгляд его был обращен в сторону входа. Ветер поднимал с земли сморщенные дубовые листья и гонял их по комнате. Макели следил за тем, как они вьются у дверей, и вдруг глаза его расширились.
Взгляд мальчика приковало зеленое сияние, заполнившее дверной проем и осветившее его лицо и серебряные волосы.
- Кит, - прошептал он, - смотри.
- Что еще? - устало откликнулся принц:
Он бросил взгляд в сторону двери, и лоб его пересекли морщины. Затем, сбросив с плеч плащ, Кит-Канан поднялся на ноги и, ухватившись за дверной косяк, выглянул на улицу. Странный зеленый свет исходил от тела Анайи, укрытого одеялом. Принц Сильванести ступил наружу, Макели последовал за ним.
Кит-Канан опустился на колени у тела жены и медленно откинул меховое одеяло. Прохладное зеленое сияние усилилось - его излучало тело.
Изумрудные глаза раскрылись.
С полузадушенным воплем Кит-Канан отпрянул. Анайя села. Свет потускнел, осталась лишь бледно-зеленая аура, окружавшая эльфийскую женщину. Она была вся зеленой - с головы до ног.
- Ты… ты жива! - заикаясь, произнес он.
- Нет, - печально ответила Анайя. Она встала на ноги, и Кит-Канан тоже поднялся. - Это часть изменения, которое должно было произойти. Жизнь покинула меня, и теперь, Кит, я становлюсь одним целым с Лесом.
- Не понимаю. - Разговор с женой теперь, когда он отказался от мысли даже когда-нибудь увидеть ее, наполнил Кит-Канана великой радостью. Но выражение ее лица, ее голос пугали его больше, чем смерть. Он не мог понять, что происходит.
Зеленая женщина прикоснулась ладонью к щеке мужа. Рука была холодной и мягкой. Она улыбнулась ему, и он почувствовал, как к горлу подступает комок.
- Это случилось и с другими Хранительницами. Когда приходило их время, они также сливались с Лесом. Я умерла, дорогой Кит, но я останусь здесь на тысячи лет, соединившись с Лесом.
Кит-Канан обнял ее.
- А как же мы? Неужели ты хочешь нас покинуть? - спросил он хриплым от страха голосом.
- Я люблю тебя, Кит, - страстно воскликнула Анайя, - но моя жизнь подошла к концу. Такова моя судьба. Я рада, что смогла объяснить тебе это.
Она высвободилась из его объятий и отошла на несколько ярдов.
- Мне всегда нравилось это место на поляне, здесь так хорошо, - удовлетворенно сказала она.
- Прощай, Най, - плача, произнес Макели. - Ты была мне доброй сестрой!
- Прощай, Кели. Будь счастлив.
Кит-Канан подбежал к ней. Он не мог с этим смириться. Это все было слишком странно. Все происходило так быстро! Он попытался еще раз обнять Анайю, но она словно приросла к земле.
Она с упреком взглянула на Кит-Канана и, желая утешить его, произнесла:
- Против этого невозможно бороться, Кит. - Голос Хранительницы становился тише, и она добавила: - Так должно было случиться.
- А как же наш ребенок? - в отчаянии спросил он.
Анайя приложила руку к животу:
- Он по-прежнему здесь. Его появление не было предусмотрено. Через много, много лет он родится снова… - Свет в ее глазах медленно угасал. - Прощай, любовь моя.
Кит-Канан сжал в ладонях лицо Анайи и поцеловал ее. Лишь мгновение губы ее сохраняли мягкость живого тела, а затем стали твердыми. Принц отшатнулся, и, когда он еще касался ее лица, черты женщины начали меркнуть. Кожа превратилась в древесную кору. Не успел Кит-Канан еще раз произнести ее имя, как Анайя исчезла. Стоя на краю поляны, принц Сильванести обнимал стройное дубовое деревце.
Глава 21
Сильваност, год Овна
В течение месяца послы вели переговоры со Звездным Пророком, но им так и не удалось прийти к соглашению. В конце концов, Пророк Ситэл заболел. За прошедшие недели здоровье правителя ухудшилось, а напряженные заседания отнимали последние силы, и наутро двадцать девятого дня он уже не смог подняться с постели. Пророк хворал так редко, что дворец охватила легкая паника. Слуги сновали вокруг, переговариваясь шепотом. Ниракина призвала к постели Пророка Ситаса и Герматию. Ее голос звучал так горестно, что Ситас уже ожидал увидеть отца на пороге смерти.
Теперь, стоя в ногах кровати, принц видел, что Ситэл изнурен и упал духом. Ниракина сидела рядом с больным мужем, приложив к его лбу влажную тряпку. Герматия маячила на заднем плане, явно чувствуя себя неловко в присутствии больного.
- Позволь мне позвать лекаря, - настаивала Ниракина.
- В этом нет нужды, - коротко ответил Ситэл. - Я просто должен немного отдохнуть.
- У тебя горячка!
- Нет! Что ж, а если и горячка, я не хочу, чтобы разнесся слух: Звездный Пророк настолько ослабел, что ему необходим лекарь. Что ты предполагаешь сообщить народу? И иноземным послам?
Эта короткая речь обессилила Ситэла, он тяжело дышал, бледное лицо резко выделялось на фоне кремовых подушек.
- Кстати, насчет послов, что я должен сказать им? - спросил Ситас. - Если ты не сможешь сегодня присутствовать на совещании.
- Скажи им, пусть пойдут напьются, - пробурчал Ситэл. - Хитроумный гном и эта вздорная баба.
Голос его затих.
- Нет, муж мой, так не годится, - мягко заметила Ниракина. - В болезни нет ничего постыдного, ты знаешь. Если ты позовешь лекаря, то встанешь на ноги гораздо быстрее.
- Благодарю, я поправлюсь сам.
- Ты можешь лежать здесь неделями, в горячке, в дурном настроении…
- У меня хорошее настроение! - закричал Ситэл.
Ниракина решительно поднялась с кровати и обратилась к Ситасу:
- Кого бы нам позвать? Кто лучший целитель в Сильваносте?
Из дальнего угла послышался голос Герматии:
- Мирителисина.
- Это невозможно, - быстро возразил принц, с упреком глядя на жену. - Она находится в тюрьме, госпожа, и тебе это отлично известно.
- Какой вздор, - перебила мать. - Если Пророку нужен лучший лекарь, можно приказать ее выпустить.
Ни отец, ни сын и виду не подали, что слышали эти слова.
- Мирителисина - высшая жрица Квенести Па. Никто в Сильваносте и сравниться с ней не может в искусстве врачевания. - Ниракина обращалась к Ситасу. - Она находится в заточении уже больше полугода. Разве это не достаточное наказание за минутную неосторожность?
Ситэл закашлялся, долгий, сотрясший тело пароксизм заставил его скрючиться на постели.
- Это застарелая лихорадка, - ловя ртом воздух, выговорил он. - Я знаю, иногда она возвращается.
- Лихорадка? - переспросил Ситас.
- Наследство бурно проведенной молодости, - слабым голосом ответил Пророк. Он приподнялся в кровати, и Ниракина поднесла к его губам чашу с прохладной водой. - Когда я был молодым, то часто охотился на болотах в устье Тон-Таласа. Тогда я и подхватил лихорадку.
Ниракина подняла взгляд на Ситаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85