Так и плыли, пока в поворот не уперлись, тут же приняли влево – по Днепру пошли, как и шли, к древлянам, справа же Десна-река широко бурлила, тот путь – к северянам да радимичам вел.
Хельги-ярл задумчиво посмотрел на широченные, сливающиеся воедино реки. Если вправо повернул Харинтий, значит, и вправду шел к радимичам, ежели влево – держал путь в древлянскую землю. Тогда, значит, ошибся пропавший Ярил Зевота. Что ж, бывает.
Вечерело, и синяя дымка медленно спускалась на воду со сделавшегося вдруг низким неба. Немного осталось плыть до самой темени. Немного... Только вот куда? По Днепру, к древлянам, иль по Десне, к радимичам? Эх, жаль, немножко и не догнали Харинтия! Но ведь и они тоже не будут плыть в темноте. Значит, скорее всего, встали уже где-то, разложили кострища.
– К берегу, – обернувшись, приказал ярл. – Во-он туда, где холм.
Взобравшись на холм вместе со Снорри, Хельги внимательно осмотрелся. На западе поднимались в темнеющее небо дымы небольшого селенья, а на севере... на севере отражались в темной воде оранжевые блики костров.
– Они это, больше некому, – убежденно прошептал Снорри. – Харинтий Гусь.
– Значит, всё-таки к древлянам, – задумчиво протянул Хельги. – К древлянам... Что ж, повернем и мы.
Обдирая щеки о колючие ветки деревьев, они быстро спустились к ладье и тут же повернули влево, в направлении древлянских земель.
– Видать, ошибся Зевота, – пожал плечами Ирландец. – Ночуем, ярл?
– Пожалуй, только еще погребем чуть, да станем вон у острова. Хорошо бы, конечно, проверить, точно ли там Харинтий, да как бы не спугнуть. Они ведь наверняка выставили ночную стражу.
– Проверим, ярл, не беспокойся, – заверил Снорри. – Только высадите меня на берег, чтоб с островка зря не плавать.
– Высадим, – кивнул ярл. Напоминать Снорри о хитрости и осторожности не имело смысла. Он ведь был викингом. – Сиди, сиди, Яша... – тихонько напевал ярл, глядя, как фигура молодого варяга скрывается за деревьями. – Грызи, грызи, Яша... Тьфу! Вот ведь привязалась песня.
Прибежав в усадьбу, Любима поклонилась хозяйке: дескать, Онфиска еще одну корзинку да туесы просит, больно уж грибов-ягод многонько.
– Это хорошо, что многонько, – усмехнулась Любомира. – Эвон, корзинки-то в амбаре... Эй, чернявка! – вспомнила она вдруг, когда девушка уже побежала к амбару. – Возьми-ка в доме, за сундуком, маслице конопляное... э, да не найдешь, сама схожу. Жди.
Войдя в дом, хозяйка довольно посмотрела на храпящего на лавке Мечислава и осторожно, чтоб не разбудить – чай, утомился ведь, – вытащила небольшой кувшинчик.
– На, – протянула Любиме. – Там, в овине, парень лежит связанный. Спину ему маслом натрешь, чтоб не стонал зря. Да не вздумай его развязать – убью! – Любомира погрозила девчонке увесистым кулаком. Попятившись, Любима кивнула:
– Всё исполню, госпожа моя.
– Ну, ступай... После, как намажешь – скажешь. А я покуда тут посижу, на солнышке.
Любомира уселась прямо на траву перед домом, привалилась к завалинке и, прикрыв глаза, задремала, как всегда, чутко, то и дело поднимая голову и прислушиваясь. Никаких необычных звуков вокруг не раздавалось – за усадьбой, присматривая за коровами, лениво лаял Орай, долгожданный гостюшка храпел внутри дома на лавке, да в овине тихонько стонал отрок.
Любима опустилась на колени, осторожно задрала на спине парня рубаху... Мать честная! Пожалуй, будешь тут стонать – почти вся кожа между лопатками покрылась крупными красными волдырями. Девушка вылила на руку немного масла и медленно, стараясь не причинять излишней боли, принялась смазывать волдыри.
Ярил скосил глаза... Прямо перед ним на коленях стояла наипрекраснейшая девица, темненькая, черноокая, с тонким станом и пушистыми ресницами. Девица тщательно смазывала его спину каким-то пахучим маслом. Было больно, но вместе с тем приятно.
– Кто ты? – сдерживая стон, осведомился Ярил.
– Я Любима. Дочка Зверина с Копырева конца.
– А, так ты киевская! Я тоже оттуда. – Девушка замерла.
– А что, Киев рядом? – оглянувшись на двор, шепотом спросила она.
– Рукой подать, – кивнул Зевота, вернее, попытался кивнуть, – сделать это, лежа на животе было довольно сложно.
– Рукой подать, – как эхо повторила Любима. – Но ведь хозяйка говорила...
– Хозяйка – это та огромная бабища? – забыв о боли, перебил Ярил. – Где она? И где Мечислав? Ну, такой мужик, похожий на медведя.
– В доме, наверное, спит, – сообщила девчонка. – А хозяйка на дворе. Есть еще две девки, помощницы, Онфиска с Лобзей, так те на реке, там же и две мои подружки, а собака, Орай, на пастбище.
– Это плохо, что собака, – протянул Ярил и снова застонал.
– Больно? – участливо спросила Любима. Парень ей нравился: тонкий, смуглокожий и, по-видимому, ловкий, со светлыми волосами и губами потрескавшимися, чуть припухлыми, словно бы совсем детскими. Вообще, по возрасту он, вероятно, был ровесником девушки, ну, может, чуть старше, однако выражение лица его, а особенно глаза – непонятно какого цвета, видно только, что вроде бы темные, – было вполне независимым, взрослым, даже с некоторой долей нахальства.
– Ты красивая, – неожиданно улыбнулся парень. – Жаль, проживешь недолго.
– Почему это? – обиженно встрепенулась Любима.
– Убьют они вас, – убежденно прошептал Ярил. – Тебя и подруг твоих, про которых ты говорила.
– Убьют? Но за что?
– Тебя – за то, что меня видела, а подружек – за компанию. Ну а меня... – Ярил тяжело вздохнул. – Не нужен я боле Мечиславу-людину и братству, а чтоб он кого ненужного в живых оставил – ну уж нет, за Мечиславом такое не водится.
– Так убежал бы давно и от братства, и от Мечислава этого! – Любима вытрясла на ладонь последние остатки масла.
– От них не убежишь, – мрачно произнес Ярил. – От них один выход – смерть.
– Так ты не жди ее, смерти! Беги сегодня же, и мы... и мы с тобой, ведь ты говоришь, что Киев близко! Знаешь дорогу?
– Дорогу-то знаю. Только Киев не так близко, как ты думаешь. Да и там – везде Мечиславовы люди.
На глазах у парня – или Любиме лишь так показалось? – предательски навернулись слезы.
– Тебя правда убьют? – помолчав, тихо спросила девушка.
Ярил усмехнулся:
– Конечно, не хотелось бы верить, но, похоже, попал я, как кур в ощип.
– Мы поможем тебе, – твердо заявила девушка. – А ты поможешь нам.
На улице послышались шаги Любомиры.
– Не прощаюсь, – одними губами прошептала Любима. Она еще не знала, как спасти этого несчастного и совсем незнакомого парня. И также не знала, как вырваться отсюда самой. Знала одно: судя по всему, хозяйка-то сегодня расслабилась! Другого такого случая, возможно, долгонько придется ждать.
Вернувшись к реке с корзинкой и туесами, Любима, улучив момент, переговорила с Ладиславой. Речку, по обоюдному согласию, решили пока в планы не посвящать – мала еще да простовата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Хельги-ярл задумчиво посмотрел на широченные, сливающиеся воедино реки. Если вправо повернул Харинтий, значит, и вправду шел к радимичам, ежели влево – держал путь в древлянскую землю. Тогда, значит, ошибся пропавший Ярил Зевота. Что ж, бывает.
Вечерело, и синяя дымка медленно спускалась на воду со сделавшегося вдруг низким неба. Немного осталось плыть до самой темени. Немного... Только вот куда? По Днепру, к древлянам, иль по Десне, к радимичам? Эх, жаль, немножко и не догнали Харинтия! Но ведь и они тоже не будут плыть в темноте. Значит, скорее всего, встали уже где-то, разложили кострища.
– К берегу, – обернувшись, приказал ярл. – Во-он туда, где холм.
Взобравшись на холм вместе со Снорри, Хельги внимательно осмотрелся. На западе поднимались в темнеющее небо дымы небольшого селенья, а на севере... на севере отражались в темной воде оранжевые блики костров.
– Они это, больше некому, – убежденно прошептал Снорри. – Харинтий Гусь.
– Значит, всё-таки к древлянам, – задумчиво протянул Хельги. – К древлянам... Что ж, повернем и мы.
Обдирая щеки о колючие ветки деревьев, они быстро спустились к ладье и тут же повернули влево, в направлении древлянских земель.
– Видать, ошибся Зевота, – пожал плечами Ирландец. – Ночуем, ярл?
– Пожалуй, только еще погребем чуть, да станем вон у острова. Хорошо бы, конечно, проверить, точно ли там Харинтий, да как бы не спугнуть. Они ведь наверняка выставили ночную стражу.
– Проверим, ярл, не беспокойся, – заверил Снорри. – Только высадите меня на берег, чтоб с островка зря не плавать.
– Высадим, – кивнул ярл. Напоминать Снорри о хитрости и осторожности не имело смысла. Он ведь был викингом. – Сиди, сиди, Яша... – тихонько напевал ярл, глядя, как фигура молодого варяга скрывается за деревьями. – Грызи, грызи, Яша... Тьфу! Вот ведь привязалась песня.
Прибежав в усадьбу, Любима поклонилась хозяйке: дескать, Онфиска еще одну корзинку да туесы просит, больно уж грибов-ягод многонько.
– Это хорошо, что многонько, – усмехнулась Любомира. – Эвон, корзинки-то в амбаре... Эй, чернявка! – вспомнила она вдруг, когда девушка уже побежала к амбару. – Возьми-ка в доме, за сундуком, маслице конопляное... э, да не найдешь, сама схожу. Жди.
Войдя в дом, хозяйка довольно посмотрела на храпящего на лавке Мечислава и осторожно, чтоб не разбудить – чай, утомился ведь, – вытащила небольшой кувшинчик.
– На, – протянула Любиме. – Там, в овине, парень лежит связанный. Спину ему маслом натрешь, чтоб не стонал зря. Да не вздумай его развязать – убью! – Любомира погрозила девчонке увесистым кулаком. Попятившись, Любима кивнула:
– Всё исполню, госпожа моя.
– Ну, ступай... После, как намажешь – скажешь. А я покуда тут посижу, на солнышке.
Любомира уселась прямо на траву перед домом, привалилась к завалинке и, прикрыв глаза, задремала, как всегда, чутко, то и дело поднимая голову и прислушиваясь. Никаких необычных звуков вокруг не раздавалось – за усадьбой, присматривая за коровами, лениво лаял Орай, долгожданный гостюшка храпел внутри дома на лавке, да в овине тихонько стонал отрок.
Любима опустилась на колени, осторожно задрала на спине парня рубаху... Мать честная! Пожалуй, будешь тут стонать – почти вся кожа между лопатками покрылась крупными красными волдырями. Девушка вылила на руку немного масла и медленно, стараясь не причинять излишней боли, принялась смазывать волдыри.
Ярил скосил глаза... Прямо перед ним на коленях стояла наипрекраснейшая девица, темненькая, черноокая, с тонким станом и пушистыми ресницами. Девица тщательно смазывала его спину каким-то пахучим маслом. Было больно, но вместе с тем приятно.
– Кто ты? – сдерживая стон, осведомился Ярил.
– Я Любима. Дочка Зверина с Копырева конца.
– А, так ты киевская! Я тоже оттуда. – Девушка замерла.
– А что, Киев рядом? – оглянувшись на двор, шепотом спросила она.
– Рукой подать, – кивнул Зевота, вернее, попытался кивнуть, – сделать это, лежа на животе было довольно сложно.
– Рукой подать, – как эхо повторила Любима. – Но ведь хозяйка говорила...
– Хозяйка – это та огромная бабища? – забыв о боли, перебил Ярил. – Где она? И где Мечислав? Ну, такой мужик, похожий на медведя.
– В доме, наверное, спит, – сообщила девчонка. – А хозяйка на дворе. Есть еще две девки, помощницы, Онфиска с Лобзей, так те на реке, там же и две мои подружки, а собака, Орай, на пастбище.
– Это плохо, что собака, – протянул Ярил и снова застонал.
– Больно? – участливо спросила Любима. Парень ей нравился: тонкий, смуглокожий и, по-видимому, ловкий, со светлыми волосами и губами потрескавшимися, чуть припухлыми, словно бы совсем детскими. Вообще, по возрасту он, вероятно, был ровесником девушки, ну, может, чуть старше, однако выражение лица его, а особенно глаза – непонятно какого цвета, видно только, что вроде бы темные, – было вполне независимым, взрослым, даже с некоторой долей нахальства.
– Ты красивая, – неожиданно улыбнулся парень. – Жаль, проживешь недолго.
– Почему это? – обиженно встрепенулась Любима.
– Убьют они вас, – убежденно прошептал Ярил. – Тебя и подруг твоих, про которых ты говорила.
– Убьют? Но за что?
– Тебя – за то, что меня видела, а подружек – за компанию. Ну а меня... – Ярил тяжело вздохнул. – Не нужен я боле Мечиславу-людину и братству, а чтоб он кого ненужного в живых оставил – ну уж нет, за Мечиславом такое не водится.
– Так убежал бы давно и от братства, и от Мечислава этого! – Любима вытрясла на ладонь последние остатки масла.
– От них не убежишь, – мрачно произнес Ярил. – От них один выход – смерть.
– Так ты не жди ее, смерти! Беги сегодня же, и мы... и мы с тобой, ведь ты говоришь, что Киев близко! Знаешь дорогу?
– Дорогу-то знаю. Только Киев не так близко, как ты думаешь. Да и там – везде Мечиславовы люди.
На глазах у парня – или Любиме лишь так показалось? – предательски навернулись слезы.
– Тебя правда убьют? – помолчав, тихо спросила девушка.
Ярил усмехнулся:
– Конечно, не хотелось бы верить, но, похоже, попал я, как кур в ощип.
– Мы поможем тебе, – твердо заявила девушка. – А ты поможешь нам.
На улице послышались шаги Любомиры.
– Не прощаюсь, – одними губами прошептала Любима. Она еще не знала, как спасти этого несчастного и совсем незнакомого парня. И также не знала, как вырваться отсюда самой. Знала одно: судя по всему, хозяйка-то сегодня расслабилась! Другого такого случая, возможно, долгонько придется ждать.
Вернувшись к реке с корзинкой и туесами, Любима, улучив момент, переговорила с Ладиславой. Речку, по обоюдному согласию, решили пока в планы не посвящать – мала еще да простовата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78