Как бы вот только выбраться отсюда.
Нельзя сказать, что девчонки не размышляли над этим, – нет, о побеге подумывали еще с первого дня, когда, отстав от ребят, заплутали в лесах и неожиданно набрели на усадьбу, превратившуюся в узилище. Да только вот было не выбрать момент – уж слишком подозрительной оказалась хозяйка, а ее девки вообще поначалу смотрели словно цепные псы. Да и пес еще этот... Орай. Ну до чего же злобная псина!
И признает, тварь, только хозяйку. Девок и то редко слушается. Что же делать-то?
– Думать надо, – нагибаясь за очередным подосиновиком, прошептала Ладислава. – Я приметила, хозяйка наша в настроении сегодня хорошем, мужика заезжего брагой поит, неужто сама не попробует? А потом... Любима, у вас растет сон-трава?
– Сон-трава? Конечно, растет. К воде ближе...
– Так вот и иди, ищи!
– Думаешь, выгорит?
– Не думай, делай.
К полудню Мечислав-людин наконец-то проснулся. Осмотрелся, увидав Любомиру, осклабился:
– Чегой-то задремал я, люба.
– Ничего, – улыбнулась та. – Сейчас пообедаем. Крикну только девкам, чтоб принесли с погреба квасу...
Сытно пообедав тем, что осталось от завтрака, Мечислав с Любомирой испили холодненького кваску и... и сами не заметили, как постепенно очертания предметов вокруг стали расплывчатыми, зыбкими, как смежились веки, а головы стали тяжелыми, словно колокола в храмах распятого Бога. Так и уснули. Квас-то из подвала носила Любима. И к речке она не зря ходила – отыскала-таки сон-траву.
Выйдя во двор, Любима незаметно кивнула подруге. Та, взяв у нее крынку, сделала вид, что пьет. Булькала громко, так, что сидевшие тут же, на улице у березок, хозяйские девки недоуменно воззрились на нее:
– Ишь, хозяйский квасок хлещет! А кто бы это ей разрешил?
– Тетушка разрешила. – Ладислава оторвалась от крынки. – Сказала, угости, мол, всех.
– Так ты и угощай, не хлещи в одну-то харю! – поднялась на ноги Лобзя. – А ну, дай сюда крынку!
Вырвав у Ладиславы горшок, она присосалась к нему с жадностью жителя пустыни, никогда не пившего вдоволь. Выхлестав полгоршка, довольно вытерла рукавом губы:
– На, испей, Онфиска!
Онфиска допила оставшийся квас одним могучим глотком, после чего злобно швырнула опустевшую крынку в Ладиславу:
– Одна хотела всё выжрать? У, змея!
Если б девушка не пригнулась, крынка бы точно попала ей в голову. Надо признать, метала Онфиска метко.
Потянувшись, обе девицы прилегли на траве под березками. Подозвали Любиму:
– Пой песню. Ту, грустную. Только негромко. – Затем обернулись к Ладиславе: – А ты у амбара постой. Как покажется тетушка, крикнешь.
Солнышко так ясно светило, по голубому небу бежали облака, такие белые, пушистые, мягкие, точно сено.
– Ой, Лобзя, хорошо-то как! – заложив под голову руки, широко зевнула Онфиска. Лобзя ничего не ответила ей – уже давно спала, как убитая. Вскоре уснула и Онфиска. Храп раздавался – аж листья на березах дрожали!
На пастбище лениво лаял Орай.
– Как бы он за нами не увязался, – опасливо оглянулась Любима.
Ладислава положила руку на плечо подруги:
– Не должен. Орай – пес умный, сказано ему стадо охранять, он и охраняет. Вот только во время погони, как очухаются...
Девушка неожиданно замолчала, поскольку в голову ей пришла одна не очень хорошая идея. Впрочем, для них-то она была бы хорошей, а вот что касается этих, спящих... Убить их всех – и дело с концом! И не надо думать ни о какой погоне! Спокойно, не торопясь, дойти до Киева... Но для этого надо убить. Спящих. Женщину, мужчину и двух туповатых, но незлобивых девок, по сути не сделавших беглянкам ничего плохого. Убить... Обязательно надо? Да и как это сделать? Задушить? Заколоть вилами? А хватит ли сил? Хватило, если б нужно было бы лицом к лицу защищать свою жизнь, а чтоб вот так, спящих...
Ладислава отогнала нехорошие мысли. В конце концов, Киев близко. Пускай попробуют догонят. К тому же они не будут знать, по какой дороге идти...
– Лучше всего – по реке, – авторитетно заявил выпущенный из овина Ярил.
Вместо сожженной рубахи Ладислава дала ему свою – ярко-синюю, с желтой вышивкой, когда-то принадлежавшую отроку Порубору, которого где-то носят сейчас боги? Сама девушка осталась в коротком посконном платье, рабочем, что дала ей – и всем беглянкам – хозяйка. Удобное для работы платье было коротким, оставляя открытыми ноги аж до самых колен. Несколько отошедший от пыток – видно, и в самом деле маслице помогло, – он нет-нет да и косил глазом на стройные ножки Любимы. Да и у Ладиславы ноги были ничуть не хуже. Впрочем, Любима Ярилу понравилась сразу, он вообще любил темненьких.
Узкая тропка вывела беглецов на густо заросший камышом берег. К воде спускались серые досчатые мостки, рядом с ними, привязанная к колу, покачивалась легкая лодочка-берестянка.
– Поистине, боги благоволят к нам! – увидев лодку, радостно воскликнул Ярил. – Чего стоите? Садитесь.
Он сам и полез первым. А вот у девчонок утлое плавающее средство особого доверия не вызвало.
– Может, лучше пешком, по бережку? – испуганно пролепетала Речка. – А то на этом-то челнище быстро утопнем. Або русалки утянут.
– Пешком по бережку нас быстро догонят, – терпеливо пояснил парень. – У них к тому же и пес. А что лодка не очень – так нам бы чуть-чуть продержаться, а там, ниже по реке, рыбаков встретим. Уж с ними-то я договорюсь. А у этих-то, похоже, больше и нет лодок. – Он кивнул в сторону скрытой лесом усадьбы. – Любима, пошарь-ка в траве, нету весел?
– Есть. – Девушка протянула Ярилу длинное весло.
– Везет, – улыбнулся тот, покривившись от боли в спине. – Так бы и дальше.
Они выплыли на быстрину, и лодка, покачиваясь на волне, ходко пошла вниз по течению. Мимо проплывали ракитовые кусты, заросли камыша и редкие сосны.
– Хорошо идем! – любуясь судорожно ухватившимися за борта лодки девушками, крикнул Ярил. – Этак к ночи будем в Киеве.
– К ночи? – обернулась Речка, в глазах ее застыл настоящий ужас. – Мы что, и ночью плыть будем?
– Если понадобится – и ночью, – серьезно посмотрев на нее, ответил Ярил. – Да вы поспите пока...
– Ага, поспите! Я и так уже вся мокрющая! – Ладислава со смехом показала на подол платья.
– Ой! Да тут, кажется, дырка, – снова заволновалась Речка, и Ладислава с Любимой принялись ее успокаивать. Дескать, плавает она хорошо, сами видели, так что беспокоиться не о чем, потонет лодка, так выплывем.
– Да-а, выплывем... – канючила Речка, вот-вот готовая разреветься. – А если водяной утащит? Или русалки?
– Русалки? Да мы их прогоним, я много русалочьих отговорок знаю, – захохотал Ярил и попросил девчонок рассказать, как те очутились у Любомиры.
– Дело долгое. – Ладислава переглянулась с Любимой. – Давай я не с самого начала начну?
– Да хоть с конца, – засмеялся парень и подмигнул Любиме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Нельзя сказать, что девчонки не размышляли над этим, – нет, о побеге подумывали еще с первого дня, когда, отстав от ребят, заплутали в лесах и неожиданно набрели на усадьбу, превратившуюся в узилище. Да только вот было не выбрать момент – уж слишком подозрительной оказалась хозяйка, а ее девки вообще поначалу смотрели словно цепные псы. Да и пес еще этот... Орай. Ну до чего же злобная псина!
И признает, тварь, только хозяйку. Девок и то редко слушается. Что же делать-то?
– Думать надо, – нагибаясь за очередным подосиновиком, прошептала Ладислава. – Я приметила, хозяйка наша в настроении сегодня хорошем, мужика заезжего брагой поит, неужто сама не попробует? А потом... Любима, у вас растет сон-трава?
– Сон-трава? Конечно, растет. К воде ближе...
– Так вот и иди, ищи!
– Думаешь, выгорит?
– Не думай, делай.
К полудню Мечислав-людин наконец-то проснулся. Осмотрелся, увидав Любомиру, осклабился:
– Чегой-то задремал я, люба.
– Ничего, – улыбнулась та. – Сейчас пообедаем. Крикну только девкам, чтоб принесли с погреба квасу...
Сытно пообедав тем, что осталось от завтрака, Мечислав с Любомирой испили холодненького кваску и... и сами не заметили, как постепенно очертания предметов вокруг стали расплывчатыми, зыбкими, как смежились веки, а головы стали тяжелыми, словно колокола в храмах распятого Бога. Так и уснули. Квас-то из подвала носила Любима. И к речке она не зря ходила – отыскала-таки сон-траву.
Выйдя во двор, Любима незаметно кивнула подруге. Та, взяв у нее крынку, сделала вид, что пьет. Булькала громко, так, что сидевшие тут же, на улице у березок, хозяйские девки недоуменно воззрились на нее:
– Ишь, хозяйский квасок хлещет! А кто бы это ей разрешил?
– Тетушка разрешила. – Ладислава оторвалась от крынки. – Сказала, угости, мол, всех.
– Так ты и угощай, не хлещи в одну-то харю! – поднялась на ноги Лобзя. – А ну, дай сюда крынку!
Вырвав у Ладиславы горшок, она присосалась к нему с жадностью жителя пустыни, никогда не пившего вдоволь. Выхлестав полгоршка, довольно вытерла рукавом губы:
– На, испей, Онфиска!
Онфиска допила оставшийся квас одним могучим глотком, после чего злобно швырнула опустевшую крынку в Ладиславу:
– Одна хотела всё выжрать? У, змея!
Если б девушка не пригнулась, крынка бы точно попала ей в голову. Надо признать, метала Онфиска метко.
Потянувшись, обе девицы прилегли на траве под березками. Подозвали Любиму:
– Пой песню. Ту, грустную. Только негромко. – Затем обернулись к Ладиславе: – А ты у амбара постой. Как покажется тетушка, крикнешь.
Солнышко так ясно светило, по голубому небу бежали облака, такие белые, пушистые, мягкие, точно сено.
– Ой, Лобзя, хорошо-то как! – заложив под голову руки, широко зевнула Онфиска. Лобзя ничего не ответила ей – уже давно спала, как убитая. Вскоре уснула и Онфиска. Храп раздавался – аж листья на березах дрожали!
На пастбище лениво лаял Орай.
– Как бы он за нами не увязался, – опасливо оглянулась Любима.
Ладислава положила руку на плечо подруги:
– Не должен. Орай – пес умный, сказано ему стадо охранять, он и охраняет. Вот только во время погони, как очухаются...
Девушка неожиданно замолчала, поскольку в голову ей пришла одна не очень хорошая идея. Впрочем, для них-то она была бы хорошей, а вот что касается этих, спящих... Убить их всех – и дело с концом! И не надо думать ни о какой погоне! Спокойно, не торопясь, дойти до Киева... Но для этого надо убить. Спящих. Женщину, мужчину и двух туповатых, но незлобивых девок, по сути не сделавших беглянкам ничего плохого. Убить... Обязательно надо? Да и как это сделать? Задушить? Заколоть вилами? А хватит ли сил? Хватило, если б нужно было бы лицом к лицу защищать свою жизнь, а чтоб вот так, спящих...
Ладислава отогнала нехорошие мысли. В конце концов, Киев близко. Пускай попробуют догонят. К тому же они не будут знать, по какой дороге идти...
– Лучше всего – по реке, – авторитетно заявил выпущенный из овина Ярил.
Вместо сожженной рубахи Ладислава дала ему свою – ярко-синюю, с желтой вышивкой, когда-то принадлежавшую отроку Порубору, которого где-то носят сейчас боги? Сама девушка осталась в коротком посконном платье, рабочем, что дала ей – и всем беглянкам – хозяйка. Удобное для работы платье было коротким, оставляя открытыми ноги аж до самых колен. Несколько отошедший от пыток – видно, и в самом деле маслице помогло, – он нет-нет да и косил глазом на стройные ножки Любимы. Да и у Ладиславы ноги были ничуть не хуже. Впрочем, Любима Ярилу понравилась сразу, он вообще любил темненьких.
Узкая тропка вывела беглецов на густо заросший камышом берег. К воде спускались серые досчатые мостки, рядом с ними, привязанная к колу, покачивалась легкая лодочка-берестянка.
– Поистине, боги благоволят к нам! – увидев лодку, радостно воскликнул Ярил. – Чего стоите? Садитесь.
Он сам и полез первым. А вот у девчонок утлое плавающее средство особого доверия не вызвало.
– Может, лучше пешком, по бережку? – испуганно пролепетала Речка. – А то на этом-то челнище быстро утопнем. Або русалки утянут.
– Пешком по бережку нас быстро догонят, – терпеливо пояснил парень. – У них к тому же и пес. А что лодка не очень – так нам бы чуть-чуть продержаться, а там, ниже по реке, рыбаков встретим. Уж с ними-то я договорюсь. А у этих-то, похоже, больше и нет лодок. – Он кивнул в сторону скрытой лесом усадьбы. – Любима, пошарь-ка в траве, нету весел?
– Есть. – Девушка протянула Ярилу длинное весло.
– Везет, – улыбнулся тот, покривившись от боли в спине. – Так бы и дальше.
Они выплыли на быстрину, и лодка, покачиваясь на волне, ходко пошла вниз по течению. Мимо проплывали ракитовые кусты, заросли камыша и редкие сосны.
– Хорошо идем! – любуясь судорожно ухватившимися за борта лодки девушками, крикнул Ярил. – Этак к ночи будем в Киеве.
– К ночи? – обернулась Речка, в глазах ее застыл настоящий ужас. – Мы что, и ночью плыть будем?
– Если понадобится – и ночью, – серьезно посмотрев на нее, ответил Ярил. – Да вы поспите пока...
– Ага, поспите! Я и так уже вся мокрющая! – Ладислава со смехом показала на подол платья.
– Ой! Да тут, кажется, дырка, – снова заволновалась Речка, и Ладислава с Любимой принялись ее успокаивать. Дескать, плавает она хорошо, сами видели, так что беспокоиться не о чем, потонет лодка, так выплывем.
– Да-а, выплывем... – канючила Речка, вот-вот готовая разреветься. – А если водяной утащит? Или русалки?
– Русалки? Да мы их прогоним, я много русалочьих отговорок знаю, – захохотал Ярил и попросил девчонок рассказать, как те очутились у Любомиры.
– Дело долгое. – Ладислава переглянулась с Любимой. – Давай я не с самого начала начну?
– Да хоть с конца, – засмеялся парень и подмигнул Любиме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78