– А ты на меня!
Вся компания с интересом следила за нашим спором, ожидая нежданного, интересного зрелища.
По моей просьбе один из дворовых холопов принес на этот случай приготовленные толстые палки. Парень, не выбирая, взял одну из них и снял свою ферязь с узкими рукавами. Виду него был очень довольный.
– Ну, держись, приезжий человек, – весело сказал он и попытался шутя ударить меня по голове.
Я нарочито небрежно парировал его удар и, продолжая траекторию своей дубинки, крепко сбоку стукнул по голове. Шапка смягчила удар, и парень отскочил, потирая голову. Все получилось так быстро и неожиданно для публики, что в первое мгновение никто даже не отреагировал.
– Да ты что, драться задумал! – обижено закричал противник и кинулся на меня, пытаясь ударить всерьез.
Я уклонился и специально небрежным ударом выбил у него палку из рук. Публика на этот раз, оценив спектакль, захохотала и заулюлюкала. Парень рассвирепел и кинулся на меня с кулаками. Я увернулся, отклонился в строну и подставил ему ножку. Споткнувшись, он полетел на землю.
– А теперь представь, если бы у меня в руке была не палка, а меч, – строго и серьезно сказал я. – Где бы теперь была твоя голова?
Кудрявый, остывая от азарта и обиды, встал на ноги.
– Ты нечестно бился, – потирая шишку на голове, обиженно сказал он.
– На войне дерутся не для чести, а чтобы победить!
Рекруты задумчиво обдумывали «мудрую мысль». Я решил, что больше желающих потягаться со мной силами не найдется, но ошибся.
– А со мной сможешь? – раздвигая шеренгу товарищей, спросил молодой мужик титанического, я бы сказал, телосложения.
Он вышел вперед и беззлобно глядел на меня прозрачными голубыми глазами. Притом, что все парни были крепкие и рослые, этот белокурый гигант смотрелся на особицу. Такой, не задумываясь, и коня на бегу остановит, и горящую избу разметает.
– На палках будем? – поинтересовался я.
– Ты на чем хочешь, и я на чем хочу, – предложил мужик.
– Давай, – согласился я.
– Петр, – обратился он к одному из слуг, которого я уже встречал в доме, так же присутствующего на смотре, – принеси-ка ты мне, братец, оглоблю, да потяжелее.
Зрители радостно заволновались, предвкушая скорое посрамление чужака. Окликнутый Петр бросился в конюшню за оглоблей. Довольный произведенным впечатлением, гигант начал красоваться перед товарищами, наивно и благодушно, давая полюбоваться на себя.
– А не тяжела тебе будет оглобля-то? – поинтересовался я.
– А вот начнем биться, посмотришь.
– Ну-ну, – только и нашел, что сказать я, – тебе виднее.
Разговор не получился, и мы просто молча стояли друг против друга, ожидая, пока вернется слуга. Через минуту прибежал Петр со здоровенной оглоблей. Это была трехметровая жердь сантиметров восьми в диаметре. Моя дубинка выглядела по сравнению с ней совершенно несерьезно.
Получив «оружие», белокурый гигант внимательно его осмотрел и легко поднял за самый конец.
– Так будем биться, или сразу пощады запросишь? – насмешливо спросил он.
Сказать, что у меня была полная уверенность в своих возможностях, было бы неверно. Силы у нас были явно не равны, но отступать было некуда, за мной, как говорится, была Москва. Я, не отвечая, поднял свою палку и приготовился к бою.
Мне показалось, что здесь меня явно недооценивают. Публика от души веселилась, а мой противник нарочито куражился. Он поигрывал оглоблей, не спеша на меня нападать. Следовало, как минимум, вывести его из равновесия. Дождавшись, когда он отвернется от меня, чтобы победно взглянуть на товарищей, я сделал выпад и ударил палкой его по запястью. Он вскрикнул и выронил оглоблю. Публика ахнула, а противник оторопело взглянул на меня, наливаясь праведным гневом.
– Ты зачем так нечестно дерешься, – только и нашелся сказать он, нагибаясь за своим оружием.
В этот момент я со смаком огрел его по спине.
– Убью! – заревел гигант, кидаясь на меня.
Оглобля просвистела в воздухе и, едва не зацепив меня по плечу, врезалась в землю. Чтобы поднять ее снова, даже такому силачу требовалось время, и я вполне успел сбить с него шапку. Мужик машинально потянулся за ней и снова получил дубиной по спине.
Легкомысленная публика от развития несерьезного боя полностью поменяла свои симпатии. Теперь насмешки сыпались в адрес растерянного здоровяка.
Однако он отнюдь не собирался сдаваться, тем более, что бил я его не сильно, а скорее нравоучительно.
Оставив шапку на земле, он поменял тактику боя: начал вращать оглоблю вокруг головы и одновременно надвигаться на меня. Я медленно отступал, чтобы не попасть под этот самолетный пропеллер.
– Шалишь! – довольно покрикивал он, пугая меня взглядом. – С Ефимкой так просто не справишься!
Я продолжал пятиться, и за нами перемещалась вся группа поддержки и активные зрители. Соваться под удар было бессмысленно, оставалось ждать, когда у Ефима устанет рука. Время шло, а оглобля вся так же крутилась над головой богатыря. Я отступал по кругу, не давая ему возможности нанести удар. Зрителей начало раздражать однообразное зрелище, и они принялись подбадривать бойцов.
– Гость, чего прячешься, слабо тебе против нашего Ефимки! Ефимка, всыпь ему, пусть знает наших! – закричал ранее побитый красавец.
Я никак не реагировал, продолжая отступать по кругу. Тогда мне решили «помочь», и я наткнулся спиной на стену зрителей. Народ явно жаждал крови. Ефим, видя, что мне некуда отойти, начал менять траекторию вращения своей оглобли, пытаясь попасть в голову. Я присел под летящей оглоблей и, проскочив отделявшее нас расстояние, ударил мужика, что есть силы, концом дубины в солнечное сплетение. Гигант охнул, его оглобля вылетела из рук и врезалась в доброхотов, попытавшихся подпереть меня со спины. Раздался истошный крик, и рыжий зритель в крестьянском армяке повалился на землю.
Мстя за пережитый страх, я не совладал с нервами и от души врезал согнувшемуся пополам Ефиму по голове. Он охнул и рухнул на землю.
– Ну, что, – спросил я, оглядывая застывших зрителей, – есть еще желающие подраться?
Желающих, судя по всему, не оказалось. Тогда я занялся поверженным Ефимом. По принципу – сами лупим, сами помощь подаем. Несмотря на силу удара, он хорошо выдержал испытание и, когда я перекатил его на спину, уже начал приходить в себя. Дубинка рассекла ему кожу на голове, льняные волосы окрасились кровью, но, кроме ссадины и шишки на затылке, других повреждений я не обнаружил.
– Чего это ты? – спросил меня мужик, окончательно приходя в себя. – Чего это я? – добавил он, трогая голову.
– Ничего, – ответил я, – за одного битого двух небитых дают, жить будешь.
– Это не по правилам, – сказал Ефим, вставая. – Бить под дых не по правилам.
– Видели теперь, что просто так вам с казаками не справиться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79