Эти придурки собрались разорвать меня пополам.
– Понял! – радостно сообщил наблюдавший за мной Николаевич. – Востер! Повисишь ночку вниз головой, пока у тебя ноги из жопы не вырвет, и все вспомнишь! Ноги мне лизать будешь, чтобы прикончил. А ты собрался помирать опосля меня!
Деревцо, вершину которого согнули и притягивали к земле Ванька с Серегой, было толщиной сантиметров в десять-двенадцать. Достав до вершины, они привязали к ней верёвку, конец которой прикрутили к соседнему толстому стволу, чтобы оно не распрямилось, и начали набрасывать другую веревку на соседнее дерево.
Идея была плодотворная. Мои ноги привяжут к разным деревцам и оставят тело в подвешенном состоянии, пока их действительно не вырвет из того места, на которое намекал Николаевич.
Я внимательно посмотрел на своего резонерствующего палача. Он ждал, что я попытаюсь вскочить и наброситься на него. Явно искал повод почесать кулаки и покуражиться над беззащитным человеком. Я равнодушно на него посмотрел и отвернулся.
– Али совсем не боишься? – насмешливо поинтересовался палач.
– А чего мне бояться. У меня, как начнете тянуть, так в сердце жила лопнет. Будет вам тогда сабля! А тебя боярин прикажет на то же место за яйца повесить, вот мы с тобой на том свете и встретимся.
– А коли не лопнет? – с сомнением в голосе предположил Николаевич. – Ты по виду мужик здоровый.
– Лопнет, – уверенно сказал я. – Я лекарь, мне виднее. Пока вы меня сюда везли, я и то чуть не помер.
Николаевич призадумался. Брать на себя ответственность за мою жизнь ему явно не хотелось.
– А, коли, как Серега предлагал, на муравьиную кучу посадим?
– Я щекотки боюсь. Сразу помру, они меня враз до смерти защекочут.
– Вот уж напасть так напасть, – озабочено произнес обескураженный палач. – И так нехорошо, и сяк плохо. Может, скажешь, где сабля? Тебе все одно помирать, а у меня детки малые.
Похоже, что Николаевич был прост не по годам, и у меня мелькнула одна безумная идея. Я вспомнил, как легендарный Ходжа Насреддин обманул стражников, несших его в мешке на казнь.
– Даром не скажу, а вот коли сослужишь службу, то другое дело.
– Это какую еще службу?
– Служба у меня простая. Я мешок серебра в тайном месте зарыл, хочу, чтобы его откопали и отдали в церковь на помин моей души. Сможешь такую службу выполнить?
– Смогу, – не задумываясь, воскликнул Николаевич. – Будь благонадежен, все исполню в точности. Так где сабля-то?
– В тайном месте, далеко отсюда, а вот серебро закопано за гостевой избе под вторым окном.
– Говори, где саблю спрятал, а серебро я потом откопаю и в церкву отдам.
– Боюсь, пока ты соберешься, его там отыщут дворовые. Про мой клад еще пара человек знает, как бы тебя не опередили...
Николаевич занервничал, но тотчас бежать за сокровищем не решался.
– И много серебра-то? – с тоской в голосе спросил он.
– Немного, всего с полпуда. Думаю, на помин души хватит. Дай водицы испить, – добавил я как бы между прочим.
– Пей, – деланно равнодушно сказал потенциальный богач и передал мне в руки тыквенную фляжку с водой. – А кто еще знает-то?
Я непослушными руками принял сосуд, вытащил пробку зубами и, прежде чем ответить, выпил до дна.
– Всякие, тот же Федя, – наобум назвал я первое пришедшее в голову имя.
– Это кто таков, – встревожился Николаевич, – не Федька ли варнак?
– Он, – подтвердил я. – Так исполнишь просьбу-то?
– Исполню. Хоть бы и сейчас побежал, да боярин скоро быть должен, коли меня здесь не найдет, то головы не сносить... А Федька-то, вот кто воистину варнак! Ну, погоди он у меня!
– Может быть, он тебя подождет, вместе в церковь и снесете, – обнадежил я.
– Подождет! – с горькой безнадежностью произнес Николаевич. – Он точно подождет! – Ванька, Серега!
– Чаво? – спросил, подходя Ванька.
– Ничаво! Следите за человеком, глаз с него не спускайте. Если приедет боярин, сказывай, что у меня пузо прихватило, и я скоро буду.
Решившись на смелый поступок, Николаевич не стал медлить, вскочил на неоседланного коня и поскакал по просеке.
– Чего это он? – спросил удивленный Серега.
– Ничаво! – высокомерно ответил Ванька. – Не твоего это ума дело, знай, следи, чтобы варнак не утек.
– У меня не побалуешь! – независимо проговорил Серега. После чего начал во все глаза следить, чтобы я не сбежал.
– Я сказал Николаевичу, где большие деньги закопаны, – сказал я.
– Николаич, он дока, – уважительно проговорил Ванька. – Он своего не упустит.
– А вам деньги не нужны?
– Николаич, нас, поди, не обидит, что положено, то и выдаст.
– А если все себе заберет? – попытался я пробудить у идиотов алчность.
– Это будет не по совести, – нравоучительно объяснил мне Серега.
Я понял, что мне не справиться с такой тупостью, но предпринял еще одну попытку:
– А на деньги-то можно купить красный кафтан, красную шапку и красные сапоги!
– Знамо, на деньги всего можно укупить, – согласился Ванька. – Коли у меня были бы деньги, то шалишь!
– Так пойди и возьми свою часть у Николаевича!
– Николаич нас и так, поди, не обидит, а рассудит по совести.
Я безнадежно махнул рукой и начал растирать руки и ноги, надеясь вернуть им подвижность. По моим подсчетам, Николаевич будет отсутствовать около часа, за это время нужно было привести себя в норму и попытаться разобраться с охранниками. Это был единственный шанс спастись.
Однако у меня ничего не получилось. Не прошло и пяти минут, как в конце просеки показались конники. Мои конвоиры вскочили на ноги.
– Кажись, сам боярин едет! – с тревогой проговорил Ванька.
– Самолично, – подтвердил и Серега. – Со своей боярыней.
– Это не его боярыня, не знаешь, не говори!
Выяснить, что за боярыня едет с боярином, мои стражи не успели. К нам подъехали четверо конных. Одной из них была Аля!
– Где Николаич?! – крикнул, не сходя с коня, знакомым резким голосом тучный человек в дорогой бархатной одежде и сафьяновых сапогах.
– Брюхом, батюшка боярин, замаялся, до кустов побег, – ответил, как ему было приказано, Ванька.
– Кто разрешил развязать пленника?! – еще строже спросил боярин.
– Никак не можно понять, только он помирал, – невнятно ответил тот же придурок.
– Связать!
– Никак не можно, – сказал, кланяясь, Ванька, – веревки нет.
– Как так нет, куда же она делась?
– Мы варнака березами пытать хотели, вон они, те веревки, – вмешался Серега и указал на согнутые деревья.
– Так и пытайте! – сердито закричал боярин.
Я между тем смотрел на Алю. Было непохоже, что она находится в плену. Держала себя моя жена уверенно.
– Ты по-прежнему не хочешь вернуть саблю? – спросила она, встретив мой настойчивый взгляд.
Я отрицательно покачал головой. Говорить что-либо было совершенно бессмысленно, да и незачем. У нее либо съехала крыша, либо она участвует в игре, которую я не понимаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
– Понял! – радостно сообщил наблюдавший за мной Николаевич. – Востер! Повисишь ночку вниз головой, пока у тебя ноги из жопы не вырвет, и все вспомнишь! Ноги мне лизать будешь, чтобы прикончил. А ты собрался помирать опосля меня!
Деревцо, вершину которого согнули и притягивали к земле Ванька с Серегой, было толщиной сантиметров в десять-двенадцать. Достав до вершины, они привязали к ней верёвку, конец которой прикрутили к соседнему толстому стволу, чтобы оно не распрямилось, и начали набрасывать другую веревку на соседнее дерево.
Идея была плодотворная. Мои ноги привяжут к разным деревцам и оставят тело в подвешенном состоянии, пока их действительно не вырвет из того места, на которое намекал Николаевич.
Я внимательно посмотрел на своего резонерствующего палача. Он ждал, что я попытаюсь вскочить и наброситься на него. Явно искал повод почесать кулаки и покуражиться над беззащитным человеком. Я равнодушно на него посмотрел и отвернулся.
– Али совсем не боишься? – насмешливо поинтересовался палач.
– А чего мне бояться. У меня, как начнете тянуть, так в сердце жила лопнет. Будет вам тогда сабля! А тебя боярин прикажет на то же место за яйца повесить, вот мы с тобой на том свете и встретимся.
– А коли не лопнет? – с сомнением в голосе предположил Николаевич. – Ты по виду мужик здоровый.
– Лопнет, – уверенно сказал я. – Я лекарь, мне виднее. Пока вы меня сюда везли, я и то чуть не помер.
Николаевич призадумался. Брать на себя ответственность за мою жизнь ему явно не хотелось.
– А, коли, как Серега предлагал, на муравьиную кучу посадим?
– Я щекотки боюсь. Сразу помру, они меня враз до смерти защекочут.
– Вот уж напасть так напасть, – озабочено произнес обескураженный палач. – И так нехорошо, и сяк плохо. Может, скажешь, где сабля? Тебе все одно помирать, а у меня детки малые.
Похоже, что Николаевич был прост не по годам, и у меня мелькнула одна безумная идея. Я вспомнил, как легендарный Ходжа Насреддин обманул стражников, несших его в мешке на казнь.
– Даром не скажу, а вот коли сослужишь службу, то другое дело.
– Это какую еще службу?
– Служба у меня простая. Я мешок серебра в тайном месте зарыл, хочу, чтобы его откопали и отдали в церковь на помин моей души. Сможешь такую службу выполнить?
– Смогу, – не задумываясь, воскликнул Николаевич. – Будь благонадежен, все исполню в точности. Так где сабля-то?
– В тайном месте, далеко отсюда, а вот серебро закопано за гостевой избе под вторым окном.
– Говори, где саблю спрятал, а серебро я потом откопаю и в церкву отдам.
– Боюсь, пока ты соберешься, его там отыщут дворовые. Про мой клад еще пара человек знает, как бы тебя не опередили...
Николаевич занервничал, но тотчас бежать за сокровищем не решался.
– И много серебра-то? – с тоской в голосе спросил он.
– Немного, всего с полпуда. Думаю, на помин души хватит. Дай водицы испить, – добавил я как бы между прочим.
– Пей, – деланно равнодушно сказал потенциальный богач и передал мне в руки тыквенную фляжку с водой. – А кто еще знает-то?
Я непослушными руками принял сосуд, вытащил пробку зубами и, прежде чем ответить, выпил до дна.
– Всякие, тот же Федя, – наобум назвал я первое пришедшее в голову имя.
– Это кто таков, – встревожился Николаевич, – не Федька ли варнак?
– Он, – подтвердил я. – Так исполнишь просьбу-то?
– Исполню. Хоть бы и сейчас побежал, да боярин скоро быть должен, коли меня здесь не найдет, то головы не сносить... А Федька-то, вот кто воистину варнак! Ну, погоди он у меня!
– Может быть, он тебя подождет, вместе в церковь и снесете, – обнадежил я.
– Подождет! – с горькой безнадежностью произнес Николаевич. – Он точно подождет! – Ванька, Серега!
– Чаво? – спросил, подходя Ванька.
– Ничаво! Следите за человеком, глаз с него не спускайте. Если приедет боярин, сказывай, что у меня пузо прихватило, и я скоро буду.
Решившись на смелый поступок, Николаевич не стал медлить, вскочил на неоседланного коня и поскакал по просеке.
– Чего это он? – спросил удивленный Серега.
– Ничаво! – высокомерно ответил Ванька. – Не твоего это ума дело, знай, следи, чтобы варнак не утек.
– У меня не побалуешь! – независимо проговорил Серега. После чего начал во все глаза следить, чтобы я не сбежал.
– Я сказал Николаевичу, где большие деньги закопаны, – сказал я.
– Николаич, он дока, – уважительно проговорил Ванька. – Он своего не упустит.
– А вам деньги не нужны?
– Николаич, нас, поди, не обидит, что положено, то и выдаст.
– А если все себе заберет? – попытался я пробудить у идиотов алчность.
– Это будет не по совести, – нравоучительно объяснил мне Серега.
Я понял, что мне не справиться с такой тупостью, но предпринял еще одну попытку:
– А на деньги-то можно купить красный кафтан, красную шапку и красные сапоги!
– Знамо, на деньги всего можно укупить, – согласился Ванька. – Коли у меня были бы деньги, то шалишь!
– Так пойди и возьми свою часть у Николаевича!
– Николаич нас и так, поди, не обидит, а рассудит по совести.
Я безнадежно махнул рукой и начал растирать руки и ноги, надеясь вернуть им подвижность. По моим подсчетам, Николаевич будет отсутствовать около часа, за это время нужно было привести себя в норму и попытаться разобраться с охранниками. Это был единственный шанс спастись.
Однако у меня ничего не получилось. Не прошло и пяти минут, как в конце просеки показались конники. Мои конвоиры вскочили на ноги.
– Кажись, сам боярин едет! – с тревогой проговорил Ванька.
– Самолично, – подтвердил и Серега. – Со своей боярыней.
– Это не его боярыня, не знаешь, не говори!
Выяснить, что за боярыня едет с боярином, мои стражи не успели. К нам подъехали четверо конных. Одной из них была Аля!
– Где Николаич?! – крикнул, не сходя с коня, знакомым резким голосом тучный человек в дорогой бархатной одежде и сафьяновых сапогах.
– Брюхом, батюшка боярин, замаялся, до кустов побег, – ответил, как ему было приказано, Ванька.
– Кто разрешил развязать пленника?! – еще строже спросил боярин.
– Никак не можно понять, только он помирал, – невнятно ответил тот же придурок.
– Связать!
– Никак не можно, – сказал, кланяясь, Ванька, – веревки нет.
– Как так нет, куда же она делась?
– Мы варнака березами пытать хотели, вон они, те веревки, – вмешался Серега и указал на согнутые деревья.
– Так и пытайте! – сердито закричал боярин.
Я между тем смотрел на Алю. Было непохоже, что она находится в плену. Держала себя моя жена уверенно.
– Ты по-прежнему не хочешь вернуть саблю? – спросила она, встретив мой настойчивый взгляд.
Я отрицательно покачал головой. Говорить что-либо было совершенно бессмысленно, да и незачем. У нее либо съехала крыша, либо она участвует в игре, которую я не понимаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79