Глаза зрительниц горели как фонарики. Я слегка отстранился от жены, спросил:
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо. У меня все хорошо, как ты?
– Спасибо, нормально.
Разговор явно не ладился. Может быть, оттого, что все произошло так неожиданно. Нужно было о чем-то говорить, чтобы прикрыть неловкость:
– Как сын?
– У него тоже все хорошо, растет помаленьку, – ответила она, улыбаясь и ласково заглядывая мне в глаза. В этот момент я понял, что она все-таки изменилась, если не внешне, то внутренне. Оно и понятно, бедной девочке пришлось столько пережить!
– Где он? – спросил я о сыне, которого никогда не видел. Мы с женой растерялись во времени, еще когда она была только им беременна. С тех пор не могли встретиться. Ей удалось из восемнадцатого века вместе с ребенком попасть в Москву, в мою квартиру, а я в это время строил коммуну в послереволюционной России.
– Гостит у родственников, – неопределенно ответила Аля, продолжая приятно улыбаться.
– Родственников? – удивленно переспросил я. – Каких еще родственников?
– Ты их не знаешь.
Я открыл, было, рот, чтобы уточнить, какие у нее, круглой сироты, родившейся в восемнадцатом веке, нашлись родственники в семнадцатом, но ничего не спросил. Решил, что со временем все и так выяснится.
– Я люблю тебя, – отчетливо подумал я и посмотрел ей в глаза.
Она почему-то никак не отреагировала на это признание, продолжала все так же нежно улыбаться. Это меня удивило еще больше, чем появление таинственных родственников. Дело в том, что моя жена умеет читать чужие мысли. Этот дар она получила от старушки знахарки по имени бабка Ульяна. Именно Ульяны. Этот подарок она получит от девчонки, что сейчас нянчится с детьми Морозовой, через сто девяносто пять лет!
– Ты разучилась понимать? – спросил я, не уточняя, что именно.
– Я все прекрасно понимаю, – не уточняя, уверила Аля, видимо, для того, чтобы не выдавать посторонним свои способности. – Я так ждала нашей встречи!
– Я тоже, – ответил я, начиняя запутываться в своих ощущениях. Что-то здесь было не то и не так. Мы помолчали, глядя друг на друга. Потом она спросила:
– А где боярин ?
– Какой боярин, Меченый, что ли?
– Здешний, хозяин, – уточнила она, видимо, не пожелав называть его неуважительным прозвищем.
– Погиб, – коротко ответил я.
Ее плечи под моими руками напряглись, стали твердыми.
– Как, как погиб! – воскликнула жена с неподдельным волнением.
– Не волнуйся, теперь все будет хорошо, его убили... Он там, внизу...
– Кто? Кто его убил?
– В бою, – неопределенно ответил я, не уточняя свое авторство.
Почему-то я не сказал правду, да и не нужно было Але говорить вслух, она сам могла прочитать мои мысли. Другое дело остальные пленницы, у которых с убитым были свои, может быть, не всегда неприятные отношения.
Почему-то Аля опять не поняла, о чем я подумал, и продолжала бессвязно, взволнованно говорить:
– Как же так, убили! Он сам кого хочешь убьет! Нет, этого не может быть!..
Я удивленно смотрел на ее неподдельно расстроенное лицо и ничего не мог понять. Неужели Меченый так ее запугал, что она поверила в его непобедимость? Или это синдром жертвы и палача?
– Он внизу, его готовят к похоронам. Можешь сама пойти посмотреть. Теперь тебе нечего бояться!
– Да, да, пойду... – бормотала она, потом внимательно посмотрела на меня и внезапно успокоилась. – Ты, Алешенька, за меня не волнуйся, это я так, я просто испугалась.
Тело ее расслабилось, как будто его отпустила внезапная спазма. Она вновь стала похожа на саму себя.
– Так кто же его все-таки убил? – неожиданно спокойно спросила Аля.
– Тебе это непременно нужно знать?
– Да, нужно.
Тихо, чтобы не услышали толпящиеся в дверях женщины, я признался:
– Я.
– Ты? – Аля полоснула меня взглядом и с трудом удержалась, чтобы не отшатнуться. – Опять ты!
– Что значит опять? – растерянно спросил я, не понимая, что происходит. – Ведь Меченый тебя похитил и держал в заточении! Ты что, успела в него влюбиться?!
– Нет! – резко ответила Алевтина и даже с отвращением передернула плечами. – Влюбиться! Скажешь такое! Ты не в своем уме!
Я опять ничего не понял. Радость от встречи начала стремительно линять. Было похоже, что совершается что-то непонятное, необратимое в наших отношениях, однако разобраться, что именно, так, с хода, у меня не получилось. Первым делом засосало ревнивое чувство, что у нее что-то было с Меченым, хотя на женщину, потерявшую любимого, Аля никак не походила.
– Как это произошло? – тусклым голосом спросила меня жена.
– У нас был поединок. Мне просто повезло, в противном случае на его месте был бы я. Это бы тебя больше устроило?
Разговор получался глупый и обидчивый. Главное, что Аля стала совсем другой, не той, которую я любил. Словно это была совершенно чужая женщина, просто похожая на мою жену.
– Что случилось, то случилось, – тем же безразличным тоном произнесла она. – Считай, что тебе повезло...
– Надеюсь, – сказал я, просто чтобы не молчать. – Ты выйдешь отсюда?
– Да, пойду посмотрю на покойного.
Я пожал плечами и, пройдя сквозь спешно расступившихся «одалисок», спустился вниз. Там было шумно. Староста руководил подготовкой к погребению и понукал бестолковых дворовых людей.
– Игорь помер! – закричал он, увидев меня, – Его тоже хоронить?
– Что еще за Игорь? – не понял я.
– Ну, тот, которого вы раненым привезли.
Я понял, о ком идет речь, и машинально пошутил:
– Нет, оставь его себе на память.
– Зачем он мне сдался? – искренне удивился староста.
Я не ответил, махнул рукой и вышел наружу. Першинские крестьяне уже собирались в обратный путь. Я забрал свои вещи из подводы и расплатился с ними мелкими серебряными монетами. Вид серебра произвел на свидетелей, толкущихся во дворе, впечатление, и обращаться ко мне стали исключительно «боярин».
Что делать дальше, я не знал. Оставаться в доме убитого мной человека было не очень комфортно, как и уехать, не оказав помощь жертвам моего беспутного современника.
– Боярин, – спросил меня староста, выйдя во двор, – а правду бабы говорят, что та, что запертая, твоя жена?
– Правду, – подтвердил я.
– Вот не подумал бы.
– Почему не подумал?
– Вроде как она тебе и не подходит.
– Почему?
– Не знаю, – смешался он, – вроде как не подходит, и весь мой сказ.
Я только пожал плечами, не стал вдаваться в подробности и попросил указать мне свободную комнату.
– В тереме хочешь жить или в службах? – уточнил староста.
– Где спокойнее?
– А хоть бы и в гостевой избе, – подумав, посоветовал он. – Там тихо, никто мешать не будет.
– Ладно, пусть будет в гостевой.
Староста сам проводил меня вглубь усадьбы. Дом для гостей был на отшибе у дальнего глухого забора. Как и все в этом странном имении, построили его, сообразуясь с вычурным вкусом хозяина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо. У меня все хорошо, как ты?
– Спасибо, нормально.
Разговор явно не ладился. Может быть, оттого, что все произошло так неожиданно. Нужно было о чем-то говорить, чтобы прикрыть неловкость:
– Как сын?
– У него тоже все хорошо, растет помаленьку, – ответила она, улыбаясь и ласково заглядывая мне в глаза. В этот момент я понял, что она все-таки изменилась, если не внешне, то внутренне. Оно и понятно, бедной девочке пришлось столько пережить!
– Где он? – спросил я о сыне, которого никогда не видел. Мы с женой растерялись во времени, еще когда она была только им беременна. С тех пор не могли встретиться. Ей удалось из восемнадцатого века вместе с ребенком попасть в Москву, в мою квартиру, а я в это время строил коммуну в послереволюционной России.
– Гостит у родственников, – неопределенно ответила Аля, продолжая приятно улыбаться.
– Родственников? – удивленно переспросил я. – Каких еще родственников?
– Ты их не знаешь.
Я открыл, было, рот, чтобы уточнить, какие у нее, круглой сироты, родившейся в восемнадцатом веке, нашлись родственники в семнадцатом, но ничего не спросил. Решил, что со временем все и так выяснится.
– Я люблю тебя, – отчетливо подумал я и посмотрел ей в глаза.
Она почему-то никак не отреагировала на это признание, продолжала все так же нежно улыбаться. Это меня удивило еще больше, чем появление таинственных родственников. Дело в том, что моя жена умеет читать чужие мысли. Этот дар она получила от старушки знахарки по имени бабка Ульяна. Именно Ульяны. Этот подарок она получит от девчонки, что сейчас нянчится с детьми Морозовой, через сто девяносто пять лет!
– Ты разучилась понимать? – спросил я, не уточняя, что именно.
– Я все прекрасно понимаю, – не уточняя, уверила Аля, видимо, для того, чтобы не выдавать посторонним свои способности. – Я так ждала нашей встречи!
– Я тоже, – ответил я, начиняя запутываться в своих ощущениях. Что-то здесь было не то и не так. Мы помолчали, глядя друг на друга. Потом она спросила:
– А где боярин ?
– Какой боярин, Меченый, что ли?
– Здешний, хозяин, – уточнила она, видимо, не пожелав называть его неуважительным прозвищем.
– Погиб, – коротко ответил я.
Ее плечи под моими руками напряглись, стали твердыми.
– Как, как погиб! – воскликнула жена с неподдельным волнением.
– Не волнуйся, теперь все будет хорошо, его убили... Он там, внизу...
– Кто? Кто его убил?
– В бою, – неопределенно ответил я, не уточняя свое авторство.
Почему-то я не сказал правду, да и не нужно было Але говорить вслух, она сам могла прочитать мои мысли. Другое дело остальные пленницы, у которых с убитым были свои, может быть, не всегда неприятные отношения.
Почему-то Аля опять не поняла, о чем я подумал, и продолжала бессвязно, взволнованно говорить:
– Как же так, убили! Он сам кого хочешь убьет! Нет, этого не может быть!..
Я удивленно смотрел на ее неподдельно расстроенное лицо и ничего не мог понять. Неужели Меченый так ее запугал, что она поверила в его непобедимость? Или это синдром жертвы и палача?
– Он внизу, его готовят к похоронам. Можешь сама пойти посмотреть. Теперь тебе нечего бояться!
– Да, да, пойду... – бормотала она, потом внимательно посмотрела на меня и внезапно успокоилась. – Ты, Алешенька, за меня не волнуйся, это я так, я просто испугалась.
Тело ее расслабилось, как будто его отпустила внезапная спазма. Она вновь стала похожа на саму себя.
– Так кто же его все-таки убил? – неожиданно спокойно спросила Аля.
– Тебе это непременно нужно знать?
– Да, нужно.
Тихо, чтобы не услышали толпящиеся в дверях женщины, я признался:
– Я.
– Ты? – Аля полоснула меня взглядом и с трудом удержалась, чтобы не отшатнуться. – Опять ты!
– Что значит опять? – растерянно спросил я, не понимая, что происходит. – Ведь Меченый тебя похитил и держал в заточении! Ты что, успела в него влюбиться?!
– Нет! – резко ответила Алевтина и даже с отвращением передернула плечами. – Влюбиться! Скажешь такое! Ты не в своем уме!
Я опять ничего не понял. Радость от встречи начала стремительно линять. Было похоже, что совершается что-то непонятное, необратимое в наших отношениях, однако разобраться, что именно, так, с хода, у меня не получилось. Первым делом засосало ревнивое чувство, что у нее что-то было с Меченым, хотя на женщину, потерявшую любимого, Аля никак не походила.
– Как это произошло? – тусклым голосом спросила меня жена.
– У нас был поединок. Мне просто повезло, в противном случае на его месте был бы я. Это бы тебя больше устроило?
Разговор получался глупый и обидчивый. Главное, что Аля стала совсем другой, не той, которую я любил. Словно это была совершенно чужая женщина, просто похожая на мою жену.
– Что случилось, то случилось, – тем же безразличным тоном произнесла она. – Считай, что тебе повезло...
– Надеюсь, – сказал я, просто чтобы не молчать. – Ты выйдешь отсюда?
– Да, пойду посмотрю на покойного.
Я пожал плечами и, пройдя сквозь спешно расступившихся «одалисок», спустился вниз. Там было шумно. Староста руководил подготовкой к погребению и понукал бестолковых дворовых людей.
– Игорь помер! – закричал он, увидев меня, – Его тоже хоронить?
– Что еще за Игорь? – не понял я.
– Ну, тот, которого вы раненым привезли.
Я понял, о ком идет речь, и машинально пошутил:
– Нет, оставь его себе на память.
– Зачем он мне сдался? – искренне удивился староста.
Я не ответил, махнул рукой и вышел наружу. Першинские крестьяне уже собирались в обратный путь. Я забрал свои вещи из подводы и расплатился с ними мелкими серебряными монетами. Вид серебра произвел на свидетелей, толкущихся во дворе, впечатление, и обращаться ко мне стали исключительно «боярин».
Что делать дальше, я не знал. Оставаться в доме убитого мной человека было не очень комфортно, как и уехать, не оказав помощь жертвам моего беспутного современника.
– Боярин, – спросил меня староста, выйдя во двор, – а правду бабы говорят, что та, что запертая, твоя жена?
– Правду, – подтвердил я.
– Вот не подумал бы.
– Почему не подумал?
– Вроде как она тебе и не подходит.
– Почему?
– Не знаю, – смешался он, – вроде как не подходит, и весь мой сказ.
Я только пожал плечами, не стал вдаваться в подробности и попросил указать мне свободную комнату.
– В тереме хочешь жить или в службах? – уточнил староста.
– Где спокойнее?
– А хоть бы и в гостевой избе, – подумав, посоветовал он. – Там тихо, никто мешать не будет.
– Ладно, пусть будет в гостевой.
Староста сам проводил меня вглубь усадьбы. Дом для гостей был на отшибе у дальнего глухого забора. Как и все в этом странном имении, построили его, сообразуясь с вычурным вкусом хозяина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79