– Ничего, – ответил я, – что-то мне у вас здесь не нравится.
– Да? – рассеяно сказала она. – Сейчас звонила Джил, просила передать, что тебя разыскивают друзья. У них какие-то серьезные проблемы.
– Что там еще могло случится! Не знаешь, как мне с ними связаться?
– Через Джил и свяжись, ты уже совсем встал или еще приляжешь? – загадочно улыбаясь, предложила она, отбрасывая одеяло. – Извини, я вчера тебя не дождалась...
Соблазн прилечь был, но я удержался и, стараясь ее не обидеть, сказал:
– Давай чуть позже, сначала нужно узнать, что там случилось. Позвони Джил, я с ней сам поговорю.
Не знаю почему, но здешняя эротическая атмосфера начала меня напрягать. Всё здесь происходило как-то слишком просто и откровенно. Никто ничего не скрывал. Всё-таки разные культуры не всегда совмещаются и у каждого времени свои представления об отношениях между людьми.
– Возьми, – сказал Даша, протягивая свой телефонный гребень.
– Здравствуй Юля, – сказал я, услышав знакомый голос, – как ты?
– Тебе звонил какой-то приятель, – не здороваясь, ответила она, – просил передать, что ты им всем нужен. Сказал, чтобы ты срочно приехал.
– И больше ничего не передавал?
– Нет, – ответила она и отключилась.
То, что она сказала, звучало как-то странно. Я не знал, куда уехала наша компания и где ее искать. И немного удивился тому, что Юля разговаривал не в своей обычной манере, а торопливо, холодно и почти официально.
– Ну, что? – поинтересовалась Даша. – Какие-то неприятности?
– Может быть, может быть, – ответил я, думая, что в этом случае можно предпринять. Единственной зацепкой оставалась квартира Льва Николаевича, других ориентиров я просто не знал. – Мне нужно кое-куда сходить.
– Мне пойти с тобой? – потягиваясь и сдерживая зевок, спросила она.
– Не стоит, лучше отдыхай. Я вернусь, как только освобожусь, – пообещал я, направляясь к выходу.
– Как знаешь. Будешь уходить, захлопни за собой дверь, – прячась под одеяло, сказала Даша, потом добавила, как говорится, со значением в голосе. – Будь осторожен.
Занятый своими мыслями, я, скорее всего не обратил бы внимания на тон, с которым говаривали обе женщины, но меня вдруг будто что-то подтолкнуло.
– Что-нибудь случилось? – спросил я, останавливаясь в дверях.
– Нет, нет, все в порядке, – быстро ответила она, незаметно делая предупреждающий знак.
Я её понял и кивнул. Похоже, что мои подвиги пока не кончились. Причем обходиться предстояло без посторонней помощи, Даша была напутана. Здесь явно что-то происходило и, вне всякого сомнения, касающееся меня. Я повесил на грудь броневой щиток, засунул за пояс кинжал, надел простреленный плащ, застегнулся на все пуговицы и пошел на кухню к генералу. Дверь была прикрыта, я распахнул ее без стука. Перебатько с хозяйкой сидели друг против друга, с сосредоточенными лицами. Романтическим отношением и недавней фривольностью между ними и не пахло.
Кажется, мое появление их не обрадовало, и на меня они посмотрели со скрытой тревогой.
– Что-нибудь случилось? – спросил я генерала.
– Нет, а что должно было случиться? – вопросом на вопрос ответил он, расплываясь в фальшивой улыбке. – Все прекрасно!
– Я так не думаю, – серьезно сказал я, – и если вы темните...
– Ну, зачем вы так! – явно волнуясь, воскликнула Анна. – Никто вас не собирается обманывать. Правда, Саша? Вы, кажется, собрались уйти?..
– Да, – сказал я, – но сначала мне нужно переговорить с генералом с глазу на глаз! Вы не могли бы оставить нас наедине.
Выставлять хозяйку с ее собственной кухни было наглостью, но мне так не нравилось поведение новых знакомых, что я спокойно переступил через вежливость и приличия.
Анна дернулась, но ничего не ответила, вопросительно посмотрела на генерала. Похоже, ночные страсти их сильно сблизили. Он поморщился как от чего-то горького и примирительно сказал:
– Ладно, Анюта, выйди, видишь человек не в себе.
Хозяйка пожала плечами и, независимо взмахнув полами прозрачного халатика, вышла.
Мы остались вдвоем. Александр Богданович по-прежнему сидел в одних трусах и это его, похоже, не смущало.
– Ну, и о чем вы хотели со мной говорить? – спросил он умиротворенным голосом, каким обычно говорят с детьми или тяжело больными.
– Вам придется мне рассказать, что случилось сегодня утром.
– Что значит... Я уже говорил, что ничего не случилось. И мне кажется, вам лучше отсюда уйти, – теперь уже холодно, ответил он, – нельзя быть таким навязчивым!
– Я, кажется, не прошу у вас ничего особенного, – начал я, с отвращением сознавая, что голос у меня начинает звучать просительно, – мне нужно всего на всего узнать, что здесь происходит и почему вы все темните...
– Молодой человек! Что вы себе позволяете! – начал генерал, потом поправился. – Вы сами не понимаете, что хотите. И почему вы решили, что я должен заниматься вашими проблемами?
– Вы еще помните, что я вчера спас вам жизнь? – начиная по-настоящему злиться, спросил я.
– Ну и что, разве я спорю, только при чем здесь это? И прошу запомнить, я всего на всего слуга закона и не могу переносить свои личные отношения, – он замялся, не находя нужных слов и кончил с офицерской прямотой, – если совершил преступление – имей мужество нести за это ответственность!
– Понятно, – сказал я, – а теперь рассказывайте, что произошло, пока я спал.
– Нечего мне тебе рассказывать, – перешел на «ты» почти интеллигентный генерал, – дом окружен, и самое лучшее для тебя – сдаться правосудию! Я, возможно, и замолвлю словечко, но отвечать тебе за содеянное всё равно придется по всей строгости закона. Учти, чистосердечное признание и раскаянье смягчают участь!
– Учту, – пообещал я, – а теперь рассказывай все подробно и не крути.
– Нечего мне рассказывать! – сердито ответил он. – Когда стало известно, что ты скрываешься в этой квартире...
– От кого стало известно и кому? – перебил я его наводящим вопросом.
– А если от меня? Или ты думаешь, что я, генерал милиции, стану покрывать государственного преступника и террориста?
– Понятно, значит, заложил меня ты.
– Не нужно, не нужно таких слов! – жестко сказал он. – Что значит «заложил», мы с тобой что, криминальные подельники?! Я только выполнил свой долг и доложил руководству, где скрывается... Где ты прячешься от возмездия!
Я всегда знал, что спорить на нравственно-этические темы с генералами – самое последнее дело, потому опустил свою оценку его поступка и перешел к конкретному допросу:
– Кто блокировал дом?
– Понятно кто, наш ОМОН, а на что ты рассчитывал?
Ни на что подобное я не рассчитывал и попенял себе за легкомыслие и неосторожность. Мне вчера показалось, что этот Перебатько относительно приличный человек, но я ошибся.
– Если не хочешь усугубить свою вину и подставить хозяев, то лучше сдайся, – продолжил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78