Однако, пока она находилось в таком плачевном положении, ни о какой погоне не могло быть и речи. К тому же я не знал, ни где находится имение, ни даже имени помещика. Также не стоило забывать, что война еще не кончилась, и по округе бродят десятки тысяч вражеских солдат, беженцы, партизаны и мародеры.
– Поймаем, куда он денется, – бодро ответил я. – Погоди, я тоже умоюсь.
Сделать это оказалось тоже не просто, мою одежду и лицо покрывал слой жидкой грязи. Пришлось с головой окатить себя водой, благо одежда у меня была непромокаемая.
– Все, – сказал я, оканчивая водные процедуры, – теперь пойдем лечиться.
С моей помощью Матильда встала, и мы пошли в сенной сарай.
Первым делом я соорудил ей ложе из сена. Теперь, когда у нее прошел первый запал, Матильда еле двигалась. Мало того, что ее избили, и она стерла на шее и руках колодками кожу, ей видно так выкручивали руки, что, кажется, растянули сухожилия. Я и сам чувствовал себя таким разбитым, словно прополз на коленях и животе четверть километра, так что парочка из нас получилась вполне подходящая.
– Сейчас немного приду в себя и начну тебя лечить, – пообещал я, ложась рядом с ней. – Ничего, все скоро наладится, главное, что мы живы.
Она не ответила, закрыла глаза и, мне показалось, впала в полудрему. Я сначала занялся собой, постарался максимально расслабить мышцы, чтобы дать им хоть немного отдохнуть. Получилось это у меня не самым лучшим образом. Несмотря на все усилия, никак не проходило внутреннее напряжение, а когда я кое-как справился с нервами, на меня навалилось вялое безразличие. Я понимал, что нужно взять себя в руки и заняться Матильдой, но никак не мог собраться. Сил не было даже на то, чтобы просто сесть, не то, что на экстрасенсорику. Так я и лежал на сене, трусливо отдаляя начало активных действий. Матильда уже немного пришла в себя, но лежала не шевелясь. Она долго, не мигая, смотрела в потолок, потом сказала, не поворачивая головы:
– Зря я тебе не послушалась и вернулась, мне нужно было остаться с тобой.
Я, после того, что мне пришлось вытерпеть в туннеле, так не считал. Останься она со мной, мы могли вообще оттуда не выбраться. Пробормотав что-то невразумительное, я заставил себя повернуть голову и дружески ей улыбнуться. Она восприняла мой взгляд по-своему и задала главный для женщины вопрос:
– У меня сильно изуродовано лицо?
– Да, – честно признался я, – но все обойдется. Синяки проходят быстро.
О распухшем, ставшем бесформенным носе, я ей ничего не сказал.
– Он сюда не вернется? – после минуты молчания, спросила она.
Спрашивать о ком она говорит, нужды не было. Я сказал то, что узнал о помещике:
– Он повез в имение хоронить своего чернокнижника.
– А кто убил его дворню? Ты?
– Нет. Они, скорее всего, отравились вином. Только непонятно, сами или это сделал барин.
Мы опять какое-то время лежали молча. Потом я все-таки заставил себя встать. Матильда не шевелясь, следила за мной одними глазами. Я пошел к выходу и на всякий случай осмотрел двор. Там все было без изменений.
– Я скоро вернусь, – сказал я, – попробую размяться.
Однако сказать о предстоящей разминке оказалось легче, чем ее сделать. Любые движения отдавались мозжащей болью в стертых локтях и коленях. В голове творилось невесть что, будто внутри нее находился гремучий студень. Пришлось заставить себя, пересилив головную боль и слабость, начать делать гимнастические упражнения. И, удивительное дело, скоро я почувствовал, что мне становится легче. Теперь я хотя бы мог двигаться без особых усилий.
Кончилась разминка тем, что я смог легкой трусцой обежать вокруг сарая. Когда я вернулся в сарай, оказалось, что Матильда спит. Это было к лучшему. Я сел рядом с ней и поднял над ней руки. В нормальном состоянии, вылечить ее для меня не составило бы особого труда. Тем более, что травмы у нее оказались локальными, без повреждения внутренних органов, и лечение их не требовало от меня большого напряжения, Однако в том состоянии, что я находился и небольшого усилия хватило, чтобы окончательно лишиться сил. Экстрасенсорика так меня вымотала, что я практически потерял сознание. И вот в самый кульминационный момент, когда я лежал, откинувшись на спину, и не в силах был пошевелить ни рукой, ни ногой, в сарай вошел нежданный гость.
Не узнать его я не мог, даже при том, что половина его головы оказалась в застывшей крови. Незваный гость удивленно уставился на наше импровизированное ложе и спросил:
– А вы что тут делаете?
– Лежим, Семен, – еле слышно, ответил я, пытаясь приподняться.
Услышав свое имя, он удивленно на меня посмотрел, наверное, пытался вспомнить кто я такой, и откуда мы с ним знакомы. Не знаю, узнал ли он меня, но вопрос задал по существу:
– А где мои шапка и армяк?
– Возле колодца, – ответил я. – Ты заходил в дом?
– Пока не успел, ты не знаешь, куда все подевались?
– Знаю, лежат мертвыми в доме. Барин их отравил.
Семен недоуменно на меня посмотрел, кажется, не поверил и, благо был без шапки, почесал в затылке:
– А Илюша?
– Он возле крыльца, тоже выпил барского вина и помер, – ответил я, надеясь, что караульный пойдет смотреть, что случилось с товарищем и у меня появится хоть какая-то возможность собраться с силами.
Несмотря на разбитую голову, мужик выглядел свежее, чем я и при желании мог без труда справиться с нами обоими.
– Господи, да что же сегодня за день такой! – воскликнул он, хватаясь за голову. – Ваську убили, теперь Илюша помер! Меня какой-то разбойник по голове ударил, – пожаловался он и, покачиваясь, вышел.
Похоже, что меня он так и не узнал.
– Это кто? – спросила Матильда, которую разбудил наш разговор.
– Караульный, поджидал меня на выходе из подземного хода.
– А что у него с головой?
– Я его ударил. Ты лежи, а я пойду, посмотрю, что он делает.
– А ты знаешь, мне уже лучше, – сказала она, когда я, с трудом встав на ноги, побрел к дверям. – Ты его убьешь?
– Не знаю, как получится, – ответил я, из последних сил взводя курок пистолета. – Может быть, и не понадобится, кажется, он меня не узнал.
Когда я выбрался наружу, Семен уже стоял над мертвым товарищем. Потом он опустился перед ним на колени и перевернул тело на спину. Я в это время глубоко вдыхал сырой холодный воздух, стараясь разогнать муть в голове. Караульный, убедившись, что Илья мертв, встал и направился в сторону колодца за своим платьем. Он подобрал с земли и надел на себя свои армяк и шапку, после чего подошел ко мне. Я стоял в дверях сенного сарая, спрятав пистолет за спину. Однако стрелять мне не пришлось. Семен выглядел не агрессивным, а растерянным.
– Что же такое делается? – спросил он. – За что на нас такая напасть?
– Видно вы барина прогневили своим пьянством, вот он вас всех и казнил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78