Греться в лучах августейших тел могут или снобы, или люди, надеющиеся что-нибудь урвать от монарших щедрот. Увы, я не заблуждался на свой счет – заставить себя обратиться с просьбой, даже в случае большой нужды, я никогда не смогу ни к царю, ни к президенту.
Не знаю, откуда у меня это гнусное свойство, то ли от несуществующей дворянской спеси, которая если и есть, то безо всякого на то права – своих предков и генеалогию я знаю только по рассказам; то ли от гордости нищего, считающего, что он ничем не хуже уральского мужика, имперского шпиона или, как в моем случае, немецкого недомерка. Так или иначе, но никакого желания общаться с сильными мира сего до этого момента у меня не было.
Наша парочка, несущаяся по опустевшим коридорам Зимнего дворца, вероятно, смотрелась со стороны забавно: впереди, почти вприпрыжку, не шел, а летел малорослый император в ярком военном мундирчике, за ним, в некотором отдалении, гусиным шагом поспешал трубочист во всём черном, как плакальщик на похоронах.
Резко свернув в какой-то переход и пройдя проходной комнатой, Павел Петрович перешел из служебного коридора в парадный.
Здесь нам начали попадаться низко кланяющиеся сатрапы и клевреты. Император на поклоны отвечал короткими кивками, о чем я мог судить по движению его треуголки.
Через несколько минут мы дошли до государева кабинета. Гвардейские офицеры, вытянулись по стойке «смирно», а простоватого вида слуга в ливрее и длинном парике с косичкой, поспешно распахнул перед нами дверь. Я, было, тормознул, не зная, следовать ли мне за царем без особого приглашения, или подождать за дверью. Однако Павел Петрович мотнул головой в мою сторону, и я вошел следом за ним.
Мы оказались в большой, скромно обставленной комнате с книжными шкафами, письменным столом, заваленным бумагами и прочими аксессуарами трудовой деятельности монарха. Не зная, что делать и как должно поступать в данной ситуации, я скромно остановился в дверях и попытался отвесить почтительный полупоклон.
Император, дойдя до стола, развернулся на каблуках и миролюбиво спросил:
– Сможешь почистить мой камин?
Чего-чего, но того, что самодержец всея Руси сам занимается такими бытовыми мелочами, я не мог и предположить.
– Думаю, что смогу, – ответил я, после секундного размышления.
– Ни от кого ничего не могу добиться, – как бы отвечая на мой невысказанный вопрос, объяснил российский император.
– Этот камин? – спросил я, забыв, как позже догадался, прибавить в конце фразы обращение: «ваше величество».
– Этот, – недовольно подтвердил Павел, а потом неожиданно добавил: – А ты, братец, дерзок!
У меня хватило ума не начать допытываться, в чем он, собственно, усмотрел дерзость. Чтобы замять возникшую неловкую паузу, я подошел к камину и начал его осматривать.
– Ты под чьим началом служишь? – спросил Павел, видимо окончательно пораженный моим неуставным поведением.
Я высунул голову из топки и ответил:
– Я, ваше величество, не служу. Меня пригласили со стороны, так как во дворце не осталось своих трубочистов.
– Как так не осталось? – удивленно спросил царь. – Куда же они подевались?
– Говорят, что уволены по вашему приказу, и два года никто не чистит дымоходы. Так недолго и до пожара…
– Кто сказал, что по моему приказу?! – вспыхнув глазами, закричал царь.
– Кто-то из дворцовых слуг, а кто не помню, – соврал я. – Говорят, что уволили вы их из экономии…
Павел ненадолго задумался, вероятно, восстанавливая в памяти события двухлетней давности, потом почти спокойно сказал:
– Развелось тут нахлебников… Так ты не дворцовый, потому и этикета не блюдешь, – успокоился император. – И сколько тебе денег за работу посулили?
– Обещали не обидеть, а конкретно разговора об оплате не было, – ушел я от прямого ответа.
– Коли хорошо почистишь, то велю наградить тебя пятаком! – совершенно серьезно объявил мне русский царь.
От такого скопидомства у меня, видимо, округлились глаза, и Павел не преминул заметить:
– Ну, ништо, будешь помнить царскую милость!
О том, что высшие советские руководители совершенно не разбирались в системе цен, я слышал. Мне как-то рассказывала старушка-шляпница, всю жизнь обслуживавшая советскую элиту, что жена видного, как тогда говорили, советского общественного и политического деятеля, секретаря Президиума Верховного Совета СССР Георгадзе, за две сшитые ею меховые шапки из драгоценных мехов заплатила пять рублей. Однако от царя я такой простоты не ожидал и, не удержавшись, съязвил:
– Премного благодарен, ваше императорское величество, век буду помнить вашу монаршую милость! Я за этот пятачок куплю пол-лаптя и на стенку повешу!
– Почему пол-лаптя? – удивился Павел Петрович, – Разве лапти половинами бывают?
– Так на целый лапоть этих денег не хватит, – объяснил я, невинно глядя ему в глаза.
Император понял насмешку и нахмурился. В глазах его мелькнуло недоброе выражение, но он сдержался и, отвернувшись от меня, велел приступать к работе.
– Мне нужны инструменты, позволите сходить, принести?
– Тебе принесут, – мрачным голосом произнес монарх и отдал приказ как из-под земли появившемуся лакею:
– Вели принести скребки и ведра, трубочисту работать.
Откуда Павел знал, чем чистят камины, я не понял. Возможно, просто косил под Петра Великого. Не зная, чем занять время, я подошел к камину и начал его осматривать. Устроен он был совсем примитивно, без обязательного «зуба» внутри, перекрывающего противоположное горячим газам поступление холодного воздуха с улицы.
– Камин-то, поди, дымит, – сказал я, опять позабыв повеличать императора.
– Отчего ты знаешь? – почему-то резко спросил Павел.
Я пространно пересказал книжку про печи и камины, которую прочитал, когда делал печь у себя на даче. Император внимательно слушал. Похоже, ему было интересно.
– Откуда ты всё это знаешь? – поинтересовался он, когда я замолчал.
– Из специальной литературы, – опрометчиво ляпнул я. Меня в тот момент интересовала не любознательность царя, а стоит ли использовать наше знакомство для решения Алиного вопроса.
– Так ты умеешь читать? – удивленно спросил Павел.
– Слегка, по складам…
– А говоришь гладко… Может, ты и французский язык знаешь?
– Чего не знаю, того не знаю. Разве что отдельные слова.
Павла мой ответ не удовлетворил. В глазах его появился тревожный блеск.
– А про якобинцев и жирондистов знаешь? – вкрадчиво поинтересовался он.
– Это, кажется какие-то французские группировки? – уточнил я, плюнув на излишнюю осторожность. – Слышать слышал, но кто они такое и чем занимаются, не интересовался. Говорят, что они просто болтуны. Не беспокойтесь, ваше величество, в России эти идеи не приживутся.
– А ты почем знаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Не знаю, откуда у меня это гнусное свойство, то ли от несуществующей дворянской спеси, которая если и есть, то безо всякого на то права – своих предков и генеалогию я знаю только по рассказам; то ли от гордости нищего, считающего, что он ничем не хуже уральского мужика, имперского шпиона или, как в моем случае, немецкого недомерка. Так или иначе, но никакого желания общаться с сильными мира сего до этого момента у меня не было.
Наша парочка, несущаяся по опустевшим коридорам Зимнего дворца, вероятно, смотрелась со стороны забавно: впереди, почти вприпрыжку, не шел, а летел малорослый император в ярком военном мундирчике, за ним, в некотором отдалении, гусиным шагом поспешал трубочист во всём черном, как плакальщик на похоронах.
Резко свернув в какой-то переход и пройдя проходной комнатой, Павел Петрович перешел из служебного коридора в парадный.
Здесь нам начали попадаться низко кланяющиеся сатрапы и клевреты. Император на поклоны отвечал короткими кивками, о чем я мог судить по движению его треуголки.
Через несколько минут мы дошли до государева кабинета. Гвардейские офицеры, вытянулись по стойке «смирно», а простоватого вида слуга в ливрее и длинном парике с косичкой, поспешно распахнул перед нами дверь. Я, было, тормознул, не зная, следовать ли мне за царем без особого приглашения, или подождать за дверью. Однако Павел Петрович мотнул головой в мою сторону, и я вошел следом за ним.
Мы оказались в большой, скромно обставленной комнате с книжными шкафами, письменным столом, заваленным бумагами и прочими аксессуарами трудовой деятельности монарха. Не зная, что делать и как должно поступать в данной ситуации, я скромно остановился в дверях и попытался отвесить почтительный полупоклон.
Император, дойдя до стола, развернулся на каблуках и миролюбиво спросил:
– Сможешь почистить мой камин?
Чего-чего, но того, что самодержец всея Руси сам занимается такими бытовыми мелочами, я не мог и предположить.
– Думаю, что смогу, – ответил я, после секундного размышления.
– Ни от кого ничего не могу добиться, – как бы отвечая на мой невысказанный вопрос, объяснил российский император.
– Этот камин? – спросил я, забыв, как позже догадался, прибавить в конце фразы обращение: «ваше величество».
– Этот, – недовольно подтвердил Павел, а потом неожиданно добавил: – А ты, братец, дерзок!
У меня хватило ума не начать допытываться, в чем он, собственно, усмотрел дерзость. Чтобы замять возникшую неловкую паузу, я подошел к камину и начал его осматривать.
– Ты под чьим началом служишь? – спросил Павел, видимо окончательно пораженный моим неуставным поведением.
Я высунул голову из топки и ответил:
– Я, ваше величество, не служу. Меня пригласили со стороны, так как во дворце не осталось своих трубочистов.
– Как так не осталось? – удивленно спросил царь. – Куда же они подевались?
– Говорят, что уволены по вашему приказу, и два года никто не чистит дымоходы. Так недолго и до пожара…
– Кто сказал, что по моему приказу?! – вспыхнув глазами, закричал царь.
– Кто-то из дворцовых слуг, а кто не помню, – соврал я. – Говорят, что уволили вы их из экономии…
Павел ненадолго задумался, вероятно, восстанавливая в памяти события двухлетней давности, потом почти спокойно сказал:
– Развелось тут нахлебников… Так ты не дворцовый, потому и этикета не блюдешь, – успокоился император. – И сколько тебе денег за работу посулили?
– Обещали не обидеть, а конкретно разговора об оплате не было, – ушел я от прямого ответа.
– Коли хорошо почистишь, то велю наградить тебя пятаком! – совершенно серьезно объявил мне русский царь.
От такого скопидомства у меня, видимо, округлились глаза, и Павел не преминул заметить:
– Ну, ништо, будешь помнить царскую милость!
О том, что высшие советские руководители совершенно не разбирались в системе цен, я слышал. Мне как-то рассказывала старушка-шляпница, всю жизнь обслуживавшая советскую элиту, что жена видного, как тогда говорили, советского общественного и политического деятеля, секретаря Президиума Верховного Совета СССР Георгадзе, за две сшитые ею меховые шапки из драгоценных мехов заплатила пять рублей. Однако от царя я такой простоты не ожидал и, не удержавшись, съязвил:
– Премного благодарен, ваше императорское величество, век буду помнить вашу монаршую милость! Я за этот пятачок куплю пол-лаптя и на стенку повешу!
– Почему пол-лаптя? – удивился Павел Петрович, – Разве лапти половинами бывают?
– Так на целый лапоть этих денег не хватит, – объяснил я, невинно глядя ему в глаза.
Император понял насмешку и нахмурился. В глазах его мелькнуло недоброе выражение, но он сдержался и, отвернувшись от меня, велел приступать к работе.
– Мне нужны инструменты, позволите сходить, принести?
– Тебе принесут, – мрачным голосом произнес монарх и отдал приказ как из-под земли появившемуся лакею:
– Вели принести скребки и ведра, трубочисту работать.
Откуда Павел знал, чем чистят камины, я не понял. Возможно, просто косил под Петра Великого. Не зная, чем занять время, я подошел к камину и начал его осматривать. Устроен он был совсем примитивно, без обязательного «зуба» внутри, перекрывающего противоположное горячим газам поступление холодного воздуха с улицы.
– Камин-то, поди, дымит, – сказал я, опять позабыв повеличать императора.
– Отчего ты знаешь? – почему-то резко спросил Павел.
Я пространно пересказал книжку про печи и камины, которую прочитал, когда делал печь у себя на даче. Император внимательно слушал. Похоже, ему было интересно.
– Откуда ты всё это знаешь? – поинтересовался он, когда я замолчал.
– Из специальной литературы, – опрометчиво ляпнул я. Меня в тот момент интересовала не любознательность царя, а стоит ли использовать наше знакомство для решения Алиного вопроса.
– Так ты умеешь читать? – удивленно спросил Павел.
– Слегка, по складам…
– А говоришь гладко… Может, ты и французский язык знаешь?
– Чего не знаю, того не знаю. Разве что отдельные слова.
Павла мой ответ не удовлетворил. В глазах его появился тревожный блеск.
– А про якобинцев и жирондистов знаешь? – вкрадчиво поинтересовался он.
– Это, кажется какие-то французские группировки? – уточнил я, плюнув на излишнюю осторожность. – Слышать слышал, но кто они такое и чем занимаются, не интересовался. Говорят, что они просто болтуны. Не беспокойтесь, ваше величество, в России эти идеи не приживутся.
– А ты почем знаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79