Я подумал, что изучение фактов под новым углом зрения может что-то дать и, кроме того, поможет мне определиться - браться за шпионскую работу или искать места в одной из конюшен, где были подозрительные лошади, как мы договорились с Окто-бером.
Запершись в ванной, я снова начал с первой страницы. На странице шестьдесят семь, в начале истории пятой лошади, я прочел: «Куплена на аукционе в Аскоте Д.Л. Ментиффом, эсквайром, из Йорка за четыреста двадцать гиней, продана за пятьсот фунтов X. Хамберу из Поссета, графство Дарем, провела там три месяца, дважды участвовала в скачках с препятствиями для лошадей, не бравших призов, никаких мест не занимала, снова продана на торгах в Донкастере за шестьсот гиней - Н.У. Дейвису, эсквайру, из Лидса. Он отправил ее в тренировочную конюшню Л. Питерсона в Марс Эдже, Стаффс, где она оставалась полтора года, бежала в четырех скачках для лошадей, не бравших призов, в пяти стипль-чезах для новичков, никаких мест не занимала. Список соревнований приведен ниже». Три месяца у Хамбера. Я улыбнулся - похоже, лошади задерживаются у него не дольше конюхов. Я стал читать дальше, страницу за страницей, с трудом продираясь сквозь многочисленные подробности.
На странице девяносто четыре я наткнулся на такие строчки: «Затем Аламо был выставлен на публичном аукционе в Келсо, и м-р Джон Арбетнот, живущий в Бервикшире, заплатил за него триста гиней. Он был помещен для тренировок в конюшню X. Хамбера в Поссете, графство Дарем, но не заявлен ни на какие соревнования, и м-р Арбетнот продал его за ту же сумму Хамберу. Несколько недель спустя он опять был отправлен на аукцион в Келсо. На этот раз Аламо купил за триста семьдесят пять фунтов м-р Клемент Смитсон, живущий в Нантвиче, Чешир, который продержал его у себя в имении все лето, а потом послал к тренеру Сэмюэлю Мартину в Малтон, Йоркшир, где он до Рождества участвовал в четырех скачках для не имеющих призов лошадей, никаких мест не занял (см. прилагаемый список)».
Я потер онемевшую шею. Снова Хамбер. Вернувшись к рукописи, на странице сто восьмидесятой я обнаружил следующее: «Риджвей был приобретен как однолетка фермером Джеймсом Грином, живущим в Хоум Фарм в Крейфорде, Суррей, в качестве уплаты просроченного долга. В течение двух лет м-р Грин держал его на пастбище и выезжал, надеясь сделать из него хорошую охотничью лошадь. Однако потом продал его м-ру Тэплоу из Пьюси, Уилтс, который намеревался тренировать его для участия в скачках. Риджвей тренировался для простых скачек у Рональда Стрита в Пьюси, но ни в одном из четырех летних соревнований не занял призовых мест. Затем м-р Тэплоу частным образом продал его Альберту Джорджу, фермеру из Бридж Льюз, Шропшир, который пытался выезжать его сам, но, по его словам, не имел для этого достаточно времени, вследствие чего был вынужден продать лошадь знакомому своего двоюродного брата - тренеру Хедли Хамберу из Дарема. По-видимому, Хамбер пришел к выводу, что лошадь неперспективна, и продал ее в ноябре на аукционе в Ньюмаркете за двести девяносто гиней м-ру Р. Дж. Брюеру, живущему в Мэнор в Уитерби, Ланке…»
Я внимательно прочитал всю рукопись, чуть не утонув в море имен, но нигде больше не нашел имени Хамбера. Итак, три из одиннадцати лошадей провели когда-то по нескольку месяцев в конюшне Хамбера, вот и все.
Я протер глаза, которые от постоянного недосыпания были словно песком засыпаны, и в эту минуту на весь дом оглушительно зазвонил будильник. В изумлении я посмотрел на часы - уже полседьмого! Встав и потянувшись, я воспользовался ванной, засунул рукопись под пижамную куртку и надетый поверх нее свитер и, зевая, побрел в спальню, где остальные уже вставали и с заспанными глазами натягивали на себя одежду.
Во дворе было так холодно, что казалось, каждый предмет, которого касаются пальцы, высасывает из них тепло, заставляя их неметь и дрожать, а холодный воздух замораживал горло, как кофе со льдом. Вычистить стойла, оседлать лошадь, выехать на пустошь, легкий галоп, шаг, обратная дорога, стереть лошади пот, завести ее в стойло, принести воду и корм, позавтракать самому. Проделать то же самое со второй лошадью, с третьей, пообедать.
Во время обеда пришел Уолли и распорядился, чтобы я и два других конюха вычистили упряжь. Покончив с консервированными сливами, мы пошли в сарай и принялись за седла и уздечки. Здесь было тепло от плиты, и я заснул, положив голову на седло. Один из моих напарников толкнул мою ногу и сказал: «Проснись, Дэн, тут работы полно». Я снова вынырнул на поверхность, но не успел открыть глаза, как второй произнес: «Оставь его, он свою долю делает», и, призвав благословение на его голову, я погрузился в темноту. Четыре часа настало слишком быстро, а с ними наступило время вечерней работы в конюшне, в семь ужин, и еще один день почти кончился.
Почти все время я думал о Хамбере, чье имя трижды упоминалось в рукописи. Вполне возможно, что это имело не большее значение, чем факт, что четырех лошадей во время их подозрительных выигрышей кормили брикетированным кормом. Что меня действительно беспокоило, так это мысль, что я не заметил этого ни в первый, ни во второй раз. Видимо, у меня не было причин обращать внимание на имя Хамбер, пока я не увидел его самого и не поговорил с его конюхом в Лестере. Но ведь если я пропустил одно имя, повторяющееся три раза, то мог пропустить и другие. Теперь придется составлять список всех встречающихся в рукописи имен и проверить, нет ли еще подобных совпадений. Электронный компьютер справился бы с этим за считанные секунды, мне же как пить дать придется провести еще одну ночь в ванной комнате.
В рукописи упоминалось больше тысячи имен. Половину я переписал ночью в среду, поспал немного, покончил с этим делом в четверг и еще поспал.
В пятницу для разнообразия выглянуло солнце, и утро было чудесным. Я ехал на Спаркинг Плаге в середине цепочки и размышлял о своем списке. Кроме Хамбера, еще только один человек упоминался в связи с несколькими лошадьми. Это был некий Пол Дж. Эдамс, и он в разное время был владельцем шести лошадей. Шесть из одиннадцати - это не могло быть случайностью. Вероятность такого совпадения ничтожно мала. Я был убежден, что сделал первое действительно важное открытие, хотя и не понимал пока, каким образом тот факт, что П. Дж. Эдамс, эсквайр, в течение нескольких месяцев был владельцем лошади, связан с допингом, примененным к ней год или два спустя. Все утро я ломал себе над этим голову без малейшего успеха.
Поскольку день был ясный, Уолли заявил, что самое время мне почистить попоны. Это означало, что я должен разложить попоны, которыми накрывали лошадей для тепла, на бетонной площадке во дворе, полить их из шланга, почистить с помощью специального моющего средства и щетки с длинной ручкой, снова полить из шланга и развесить на заборе, чтобы стекла вода, прежде чем их отнесут в теплый сарай досушиваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Запершись в ванной, я снова начал с первой страницы. На странице шестьдесят семь, в начале истории пятой лошади, я прочел: «Куплена на аукционе в Аскоте Д.Л. Ментиффом, эсквайром, из Йорка за четыреста двадцать гиней, продана за пятьсот фунтов X. Хамберу из Поссета, графство Дарем, провела там три месяца, дважды участвовала в скачках с препятствиями для лошадей, не бравших призов, никаких мест не занимала, снова продана на торгах в Донкастере за шестьсот гиней - Н.У. Дейвису, эсквайру, из Лидса. Он отправил ее в тренировочную конюшню Л. Питерсона в Марс Эдже, Стаффс, где она оставалась полтора года, бежала в четырех скачках для лошадей, не бравших призов, в пяти стипль-чезах для новичков, никаких мест не занимала. Список соревнований приведен ниже». Три месяца у Хамбера. Я улыбнулся - похоже, лошади задерживаются у него не дольше конюхов. Я стал читать дальше, страницу за страницей, с трудом продираясь сквозь многочисленные подробности.
На странице девяносто четыре я наткнулся на такие строчки: «Затем Аламо был выставлен на публичном аукционе в Келсо, и м-р Джон Арбетнот, живущий в Бервикшире, заплатил за него триста гиней. Он был помещен для тренировок в конюшню X. Хамбера в Поссете, графство Дарем, но не заявлен ни на какие соревнования, и м-р Арбетнот продал его за ту же сумму Хамберу. Несколько недель спустя он опять был отправлен на аукцион в Келсо. На этот раз Аламо купил за триста семьдесят пять фунтов м-р Клемент Смитсон, живущий в Нантвиче, Чешир, который продержал его у себя в имении все лето, а потом послал к тренеру Сэмюэлю Мартину в Малтон, Йоркшир, где он до Рождества участвовал в четырех скачках для не имеющих призов лошадей, никаких мест не занял (см. прилагаемый список)».
Я потер онемевшую шею. Снова Хамбер. Вернувшись к рукописи, на странице сто восьмидесятой я обнаружил следующее: «Риджвей был приобретен как однолетка фермером Джеймсом Грином, живущим в Хоум Фарм в Крейфорде, Суррей, в качестве уплаты просроченного долга. В течение двух лет м-р Грин держал его на пастбище и выезжал, надеясь сделать из него хорошую охотничью лошадь. Однако потом продал его м-ру Тэплоу из Пьюси, Уилтс, который намеревался тренировать его для участия в скачках. Риджвей тренировался для простых скачек у Рональда Стрита в Пьюси, но ни в одном из четырех летних соревнований не занял призовых мест. Затем м-р Тэплоу частным образом продал его Альберту Джорджу, фермеру из Бридж Льюз, Шропшир, который пытался выезжать его сам, но, по его словам, не имел для этого достаточно времени, вследствие чего был вынужден продать лошадь знакомому своего двоюродного брата - тренеру Хедли Хамберу из Дарема. По-видимому, Хамбер пришел к выводу, что лошадь неперспективна, и продал ее в ноябре на аукционе в Ньюмаркете за двести девяносто гиней м-ру Р. Дж. Брюеру, живущему в Мэнор в Уитерби, Ланке…»
Я внимательно прочитал всю рукопись, чуть не утонув в море имен, но нигде больше не нашел имени Хамбера. Итак, три из одиннадцати лошадей провели когда-то по нескольку месяцев в конюшне Хамбера, вот и все.
Я протер глаза, которые от постоянного недосыпания были словно песком засыпаны, и в эту минуту на весь дом оглушительно зазвонил будильник. В изумлении я посмотрел на часы - уже полседьмого! Встав и потянувшись, я воспользовался ванной, засунул рукопись под пижамную куртку и надетый поверх нее свитер и, зевая, побрел в спальню, где остальные уже вставали и с заспанными глазами натягивали на себя одежду.
Во дворе было так холодно, что казалось, каждый предмет, которого касаются пальцы, высасывает из них тепло, заставляя их неметь и дрожать, а холодный воздух замораживал горло, как кофе со льдом. Вычистить стойла, оседлать лошадь, выехать на пустошь, легкий галоп, шаг, обратная дорога, стереть лошади пот, завести ее в стойло, принести воду и корм, позавтракать самому. Проделать то же самое со второй лошадью, с третьей, пообедать.
Во время обеда пришел Уолли и распорядился, чтобы я и два других конюха вычистили упряжь. Покончив с консервированными сливами, мы пошли в сарай и принялись за седла и уздечки. Здесь было тепло от плиты, и я заснул, положив голову на седло. Один из моих напарников толкнул мою ногу и сказал: «Проснись, Дэн, тут работы полно». Я снова вынырнул на поверхность, но не успел открыть глаза, как второй произнес: «Оставь его, он свою долю делает», и, призвав благословение на его голову, я погрузился в темноту. Четыре часа настало слишком быстро, а с ними наступило время вечерней работы в конюшне, в семь ужин, и еще один день почти кончился.
Почти все время я думал о Хамбере, чье имя трижды упоминалось в рукописи. Вполне возможно, что это имело не большее значение, чем факт, что четырех лошадей во время их подозрительных выигрышей кормили брикетированным кормом. Что меня действительно беспокоило, так это мысль, что я не заметил этого ни в первый, ни во второй раз. Видимо, у меня не было причин обращать внимание на имя Хамбер, пока я не увидел его самого и не поговорил с его конюхом в Лестере. Но ведь если я пропустил одно имя, повторяющееся три раза, то мог пропустить и другие. Теперь придется составлять список всех встречающихся в рукописи имен и проверить, нет ли еще подобных совпадений. Электронный компьютер справился бы с этим за считанные секунды, мне же как пить дать придется провести еще одну ночь в ванной комнате.
В рукописи упоминалось больше тысячи имен. Половину я переписал ночью в среду, поспал немного, покончил с этим делом в четверг и еще поспал.
В пятницу для разнообразия выглянуло солнце, и утро было чудесным. Я ехал на Спаркинг Плаге в середине цепочки и размышлял о своем списке. Кроме Хамбера, еще только один человек упоминался в связи с несколькими лошадьми. Это был некий Пол Дж. Эдамс, и он в разное время был владельцем шести лошадей. Шесть из одиннадцати - это не могло быть случайностью. Вероятность такого совпадения ничтожно мала. Я был убежден, что сделал первое действительно важное открытие, хотя и не понимал пока, каким образом тот факт, что П. Дж. Эдамс, эсквайр, в течение нескольких месяцев был владельцем лошади, связан с допингом, примененным к ней год или два спустя. Все утро я ломал себе над этим голову без малейшего успеха.
Поскольку день был ясный, Уолли заявил, что самое время мне почистить попоны. Это означало, что я должен разложить попоны, которыми накрывали лошадей для тепла, на бетонной площадке во дворе, полить их из шланга, почистить с помощью специального моющего средства и щетки с длинной ручкой, снова полить из шланга и развесить на заборе, чтобы стекла вода, прежде чем их отнесут в теплый сарай досушиваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69