— Просто провожу уик-энд. Могу я помочь?
Она слегка поколебалась, но затем сказала:
— Да, видимо, вы можете. Боюсь, правда, что для Оливера это плохие новости. Большое огорчение, можно сказать. — Она помолчала. — У меня есть подруга, которая держит небольшой конный завод, всего один жеребец, но довольно неплохой, и она пришла в восторг, когда узнала, что одна из кобыл, записанных на него в этом году, носит жеребенка от Сэнд-Кастла. Она была так возбуждена, понимаете, жеребенок такого калибра должен был появиться на свет в ее хозяйстве.
— Да, — сказал я.
— Ну вот, она позвонила мне сегодня утром и расплакалась. — Урсула и сама всхлипнула: она могла казаться грубой, но чужие слезы всегда ее расстраивали. — Она сказала, что кобыла ожеребилась сегодня ночью, когда хозяйка не могла присутствовать. Она сказала, что вчера вечером кобыла не подавала признаков, роды, должно быть, прошли легко и быстро, кобыла в порядке, но...
— Но что? — поторопил я, едва дыша. — Она сказала, что жеребенок — кобылка — уже стоял на ножках и сосал, когда она сегодня утром пришла к деннику кобылы, и сначала она была вне себя от радости, но потом... потом...
— Продолжайте, — убито сказал я. — Потом она увидела. Говорит, это было ужасно.
— Урсула...
— У жеребенка был только один глаз.
«Боже! — подумал я. — Боже милостивый!»
— Она сказала, что на другой стороне ничего не было. Даже углубления. — Урсула опять всхлипнула. — Вы передадите Оливеру? Я считаю, ему лучше знать. Он расстроится, конечно. Мне так жаль!
— Я передам.
— Такое случается, я знаю, — сказала она. — Но так погано на душе, когда это случается с твоими друзьями.
— Вы правы.
— Что ж, до свиданья, Тим. Надеюсь, скоро увидимся на скачках.
Я положил трубку и задумался, как же им сказать об этом. Джинни я так и не сказал, только Оливеру, который сел и спрятал лицо в ладонях, живая статуя отчаяния.
— Это безнадежно, — выговорил он.
— Еще нет. — Я старался его подбодрить, но сам не верил в то, что говорил. — Еще остаются анализы Сэнд-Кастла.
Оливер тяжело осел на стуле.
— Их уже сделали, они ничем не помогут. Должно быть, неправильные гены очень уж малы. Никто их не увидел, несмотря на мощный микроскоп.
— Что вы такое говорите. Они могут разглядеть ДНК, а не только лошадиные хромосомы!
Он с трудом поднял голову.
— Даже если и так... гадать придется долго. — Он глубоко вздохнул.
— Я думаю запросить Центр Исследований лошадей в Ньюмаркете, пусть они заберут его и выяснят, можно ли что-нибудь найти. Позвоню им в понедельник.
— Есть идея, — осторожно сказал я. — В общем, это звучит глупо, но не могло ли быть такого, что он просто что-то не то съел? В прошлом году, то есть.
Оливер покачал головой.
— Я думал об этом. Я, черт возьми, обо всем думал, уж поверьте. Всем жеребцам дают один и тот же корм, и ни один жеребенок от остальных не получил повреждений, по крайней мере, мы об этом не слышали. Найджел сам кормит жеребцов, фураж хранится в том же дворе, и мы всегда внимательно следим за тем, что им дается, поскольку они должны поддерживать форму.
— А морковь? — спросят я. — Я даю морковь всем лошадям в поместье.
Здесь все так делают. Морковь — хорошая пища. Я покупаю ее центнерами и храню в первом большом дворе, где основное кормохранилище. Каждый день набираю полные карманы. Да вы видели. Ротабой, Летописец и Длиннохвостый тоже ее едят. Морковь ничем не может повредить.
— А краска, что-нибудь такое? Что-нибудь новое в стойле, что вы устроили ради безопасности? Что-нибудь, что он мог сжевать?
Оливер все качал и качал головой.
— Я прикидывал и так, и эдак. Стойла все абсолютно одинаковые. В деннике Сэнд-Кастла нет ничего, чего не было бы в других. Они ничем не отличаются. — Он беспокойно вздрогнул. — Я ходил туда и проверял, не мог ли жеребец лизнуть что-нибудь, если вытянет шею во всю длину над нижней дверцей. Там ничего нет, вообще нет.
— Ведра для воды?
— Нет. Ведра не всегда используются одни и те же. То есть, когда Ленни их наполняет, он не обязательно несет их именно в те стойла, откуда забрал. На ведрах не написаны имена жеребцов, если вы это имели в виду.
Я ничего не имел в виду, просто искал иголку в стоге сена.
— Сено... — сказал я. — Как насчет аллергии? Может, у него аллергия к чему-то? Может аллергия дать такой эффект?
— Никогда ни о чем подобном не слышал. В понедельник спрошу у людей из Центра.
Оливер поднялся, чтобы плеснуть нам чего-нибудь выпить.
— Хорошо, что вы здесь, — заметил он. — Вроде как бездонную яму прикрыли сетью. — Он со слабой полуулыбкой подал мне стакан, и у меня создалось определенное впечатление, что он еще не окончательно сломался.
Потом я позвонил в дом Майклзов, и на первый же звонок снял трубку Гордон, точно сидел у телефона. Ничего хорошего, доложил я, только вот Джинни передает Джудит, что любит ее. Гордон сказал, что Джудит в саду, рвет петрушку на ужин и он ей передаст.
— Позвоните завтра, — сказал он, — если мы можем помочь.
Наш здешний ужин, приготовленный и оставленный в холодильнике приходящей домохозяйкой Оливера, заполнил пустоту, оставшуюся от обеда, и Джинни после него прямиком отправилась спать, сказав, что в два поднимется и пойдет с Найджелом во двор жеребят.
— Она дежурит ночами, — сказал Оливер. — Они с Найджелом — хорошая команда. Он говорит, но Джинни здорово ему помогает, особенно когда три или четыре кобылы жеребятся одновременно. Я и сам частенько выхожу, но столько всего приходится решать за день, столько бумажной работы, что устаю зверски. Поем и валюсь спать без задних ног.
Мы тоже пошли спать довольно рано, и я проснулся в просторной гостевой комнате с высоким потолком, когда еще стояла глухая тьма. Это было одно из тех мгновенных пробуждении, когда нечего и надеяться быстро заснуть опять, и я вылез из постели и подошел к окну, которое выходило на конюшенный двор.
Я видел только крыши, и сторожевые огни, и маленький участок первого двора. Видимой суеты не было, часы мои показывали половину пятого.
Я прикинул, как отнесется Джинни к тому, что я присоединюсь к ней во дворе жеребят; затем оделся и вышел.
Они все были там: Найджел, Оливер и Джинни, все в одном стойле с распахнутой дверью, где на боку, на соломе, лежала кобыла. При моем приближении все повернули головы, но особенно не удивились и не стали приветствовать.
— Это Плюс Фактор, — сказал Оливер. — Жеребенок будет от Сэнд-Кастла.
Голос его был спокойным; так же держалась и Джинни, и я догадался, что они еще ничего не сказали Найджелу об уродствах. На их лицах еще была надежда, точно им верилось, что вот этот наконец будет такой как надо.
— Она на подходе, — тихо сказал Найджел. — Приготовьтесь.
Кобыла издала хрюкающий звук, и ее вздувшиеся бока напряглись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82