— Рикки похож на Шона, — сказал я. — Так что сделайте снимки Рикки в таком ракурсе, в котором он наиболее похож на Шона. Пусть он медленно поворачивает голову, как делал, когда вышел с работы, и скажите ему остановиться, когда будет лучше.
— Хорошо.
Рикки вышел из машины и встал перед стеной, а Оливер установил фокус на средний план. Он сделал первый снимок, и мы подождали, пока тот проявится.
Оливер взглянул на него, хмыкнул, подрегулировал освещенность и сделал вторую попытку.
— Вот этот хорош, — сказал он, наблюдая за проявлением цветов. Выглядит совсем как Шон. С ума сойти.
Мрачноватый Рикки сохранял позу до тех пор, пока мы не отсняли четыре коробки пленки. Оливер передавал каждый снимок мне, как только он выползал из фотокамеры, а я раскладывал их рядами на сиденье и ждал, пока они проявлялись.
— Отлично, — сказал я, когда пленка закончилась. — Спасибо, Рикки.
Он заглянул в окно автомобиля, и я спросил его, ничего особо не подчеркивая:
— Ты помнишь, когда Индийский Шелк совсем стал слабый, какой ветеринар его лечил?
— Ну да, ясно, помню, тот тип, которого убили. Он и его напарники.
Он один из лучших, так папа говорил.
Я уклончиво кивнул.
— Хочешь, подвезем тебя до Ньюмаркета?
— У меня велосипед с мотором, спасибо.
Мы доставили его обратно к его инженерным работам, где я наконец утешил его, оплатив ему время и труды, и посмотрел, как он с грохотом умчался прочь, выставляя напоказ всему миру свою застенчивую браваду.
— Что теперь? — спросил Оливер. — Вы сказали, Ньюмаркет?
Я кивнул.
— Я договорился о встрече с Урсулой Янг.
Он окинул меня озадаченным взглядом, но поехал без возражений и аккуратно привел машину на автостоянку в центре города, куда пообещала подъехать Урсула.
Мы прибыли первыми, фотографии пока что оставались невостребованными, и Оливер наконец задал вслух тот вопрос, который давно сдерживал.
— Вот что, — сказал он. — Для чего эти фотографии?
— Чтобы найти Шона. — Но зачем?
— Только не взорвитесь.
— Нет.
— Потому что я считаю, что это он давал селен вашим кобылам.
Оливер сидел очень тихо.
— Вы спрашивали о нем раньше, — сказал он. — Я думал... может, вы считаете... это он убил Джинни.
Теперь настала моя очередь молчать.
— Не знаю, он ли это сделал, — сказал я наконец. — Не знаю.
Урсула стремительно примчалась на своей машине, посмотрела на часы и по привычке извинилась, хотя приехала вовремя. Она, подобно Оливеру и Рикки, слегка попятилась при виде моего неортодоксального одеяния, но по деловой привычке быстро овладела собой и втиснулась на заднее сиденье машины Оливера, наклонившись вперед, чтобы ее лицо было вровень с нашими.
Я передал ей тридцать из сорока снимков Рикки Барнета, которого, конечно, она немедленно узнала.
— Не в нем дело, — объяснил я. — Рикки похож на парня, который работал у Оливера, и именно этого парня мы хотим найти.
— Что ж, ладно. Насколько это важно?
Прежде чем я раскрыл рот, ответил Оливер:
— Урсула, если вы найдете его, мы, вероятно, сможем доказать, что с Сэнд-Кастлом все в полном порядке. И не спрашивайте меня почему, просто поверьте на слово.
Она застыла с открытым ртом.
— И еще, Урсула, — добавил Оливер. — Если вы найдете его — этого парня, Шона, — я остаток жизни все мои дела буду вести через вас.
Я видел, что на нее — средней руки агента по родословным — это обещание не произвело впечатления.
— Ладно, — коротко сказала она. — Поехали. Я сегодня же вечером примусь распространять фотографии и позвоню, как только что-нибудь выяснится.
— Урсула, — предупредил я, — если вы узнаете, где он сейчас, сделайте так, чтобы только не спугнуть его. Мы не хотим его потерять.
Она проницательно взглянула на меня.
— Черновая работа для полиции?
Я кивнул.
— А еще, если найдете, кто нанимал его в прошлом на работу, обязательно спросите при случае, не болела ли лошадь, за которой он ухаживал.
Или вообще какая-нибудь лошадь в конюшне, в таком духе. И не называйте имени... он не всегда зовется Шон.
— Он опасен? — напрямую спросила она.
— Мы не собираемся сражаться с ним в открытую, — сказал я. — Просто выследить.
— Ладно. Вам обоим я верю, сделаю, что смогу. И, надеюсь, когда-нибудь вы объясните, что все это значит.
— Если он делал то, о чем мы подозреваем, — заверил я, — мы постараемся, чтобы весь мир об этом узнал. Будьте уверены.
Она коротко усмехнулась и хлопнула меня по незабинтованному плечу.
— Вид у вас так себе. — Она обратилась к Оливеру:
— Тим говорил мне, что его лягнула лошадь и сломала ему руку. Это правда?
— Он и мне то же самое говорил.
— А что еще? — строго спросила она меня. — Как вы оказались в таком состоянии?
— Лошадь не рассчитала силы. — Я улыбнулся Урсуле. — Неуклюжее животное.
Она знала, что я хочу увильнуть от ответа, но в ее мире всегда присутствовала опасность получить пинка от лошади, и этого всегда старались избежать, так что возражений не последовало. Сложив фотографии в свою вместительную сумку, она выскользнула из машины и уверенно уехала на своей.
— Что дальше? — спросил Оливер.
— Бутылка скотча.
Он окинул меня суровым взором, потом сделал скидку на мое общее состояние и смягчился.
— Можете потерпеть, пока доберемся домой? — вздохнул он.
Тем же вечером я мало-помалу рассказал Оливеру все: и как Пен анализировала сокровища из приемной Кальдера, и о том, что болезни пациентов Кальдера вызывались лекарствами. Я сказал ему, что это Кальдер убил Яна Паргеттера, и сказал почему, и опять стал объяснять, как замысел сначала дискредитировать Сэнд-Кастла, потом купить и восстановить его репутацию следовал схеме с Индийским Шелком.
— Кроме Индийского Шелка должны быть и другие, о которых мы не слышали, — задумчиво сказал я. — Дисдэйл мог и не два, и не три раза предлагать купить безнадежных.
— Он отказался от своего предложения насчет Сэнд-Кастла в тот же вечер, когда умер Кальдер.
— Что точно он сказал? — спросил я.
— Он был очень расстроен. Сказал, что потерял самого близкого друга и что без Кальдера, который может совершить чудо, нет смысла покупать жеребца.
Я нахмурился.
— Вы думаете, это было правдой?
— Его расстройство? Да, разумеется.
— А вера в чудеса?
— Он говорил так, словно верил всей душой. Я подумал, что в конце концов Дисдэйл вполне мог быть невиновным, одураченным соучастником и не знать, что подоплекой его сделок была искусственно вызванная болезнь. Он так очевидно гордился в Аскоте своим знакомством с Великим Человеком; он мог быть подхалимом и глупцом, но не мерзавцем.
Под конец Оливер спросил, как я узнал насчет болезней, вызываемых лекарствами, и про убийство Яна Паргеттера, и я рассказал ему и про это, стараясь говорить по возможности суше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82