Как только я открыл ему дверь, он, пожимая мне руку, окинул меня быстрым, пронизывающим взглядом человека, который привык мгновенно оценивать незнакомцев и этого от них ничуть не скрывает. Он был некрасив, но определенно симпатичен — крепкий мужчина намного моложе генерала, лет сорока, с рыжеватыми волосами, светло-голубыми глазами и белой кожей, испещренной рубцами от давних угрей. Мне пришло в голову, что достаточно лишь один раз увидеть это лицо, чтобы его запомнить.
На нем был темно-серый костюм, кремовая рубашка и красный галстук, который совершенно не шел к его волосам, и я подумал: либо он дальтоник, либо просто ему так нравится.
Он сразу прошел в дальний угол гостиной, уселся в кресло радом с телефоном и взял трубку.
— Отдел обслуживания? — произнес он. — Пожалуйста, пришлите сюда поскорее бутылку водки и... э-э-э?
Он взглянул на меня, вопросительно подняв брови.
— Вина, — сказал я. — Красного. Лучше всего бордо.
Билл Бодлер повторил мои слова, назвал предельную цену и положил трубку.
— Можете сказать, чтобы стоимость выпивки включили в ваши дорожные расходы, я подпишу, — сказал он. — Вам ведь оплачивают расходы?
— В Англии — да.
— Ну, пусть оплачивают и здесь. Как вы рассчитываетесь в отелях?
— По кредитной карточке. Своей собственной.
— У вас так принято? Ну, неважно. Представьте мне все счета, когда их оплатите, и отчет о расходах, и мы с Вэлом это уладим.
— Спасибо.
Вэла хватит удар, подумал я, но потом решил, что, пожалуй, нет. Он заплатит мне ровно столько, сколько было условлено, тут надо отдать ему должное.
— Садитесь, — сказал Билл Бодлер, и я сел в кресло напротив него, положив ногу на ногу. От центрального отопления в номере было непривычно жарко, и я снял пиджак. Он некоторое время разглядывал меня, с видимым сомнением нахмурив лоб.
— Сколько вам лет? — спросил он вдруг.
— Двадцать девять.
— Вэл сказал, что у вас большой опыт.
Это был не совсем вопрос и не проявление недоверия.
— Я проработал с ним три года.
— Он сказал, что вы будете выглядеть как надо. Так оно и есть. Впрочем, в его голосе прозвучало не столько удовлетворение, сколько недоумение. — Вы так элегантны... Пожалуй, я ожидал чего-то другого.
— Если бы вы увидели меня на дешевых местах на ипподроме, — ответил я, — вы бы тоже подумали, что я провел там всю жизнь.
На его лице промелькнула едва заметная улыбка.
— Ну хорошо. Допустим. Так вот, я принес вам множество разных бумаг.
Он взглянул на большой конверт, который положил на стол радом с телефоном.
— Все подробности про поезд и про кое-кого из тех, кто на нем поедет, и все про лошадей и про то, как они будут устроены. Это грандиозная затея.
Всем пришлось немало потрудиться. И очень важно, чтобы все от начала до конца выглядело прилично, солидно и безупречно. Мы надеемся, что после этого весь мир будет больше знать о канадском скаковом спорте. Хотя мы, конечно, попадем в мировую прессу в июне или июле, когда будем разыгрывать Приз королевы, но мы хотим привлечь больше лошадей из других стран. Мы хотим занять свое место на скаковой карте мира. Канада — огромная страна. Мы хотим играть по возможности важную роль в международном скаковом спорте.
— Да, понимаю, — сказал я и после некоторого колебания спросил:
— У вас этим занимается какая-то рекламная фирма?
— Что? Почему вы об этом спросили? Да, занимается. А какое это имеет значение?
— Да, в общем, никакого. Они отправляют в эту поездку своего представителя?
— Чтобы свести к минимуму нежелательные инциденты? Нет, если только не... — Он умолк и повторил про себя то, что только что сказал. — Черт, я уже перешел на их жаргон. Надо следить за собой. Это легче всего — повторять то, что они говорят.
В дверь постучали, и появился сверхвежливый неторопливый официант, который знал, что в холодильнике есть лед. Он не спеша откупорил вино, и Билл Бодлер, сдерживая нетерпение, сказал, что нальем мы сами. Когда официант черепашьим шагом удалился, он жестом предложил мне налить себе самому, а в свой стакан со льдом щедро плеснул водки.
Он предложил генералу, чтобы наша первая встреча состоялась здесь, в Оттаве, потому что у него здесь есть срочные дела. Они оба решили к тому же, что так будет легче сохранить встречу в тайне, потому что все остальные пассажиры поезда соберутся в Торонто.
— Мы с вами, — сказал Билл Бодлер, отпив глоток водки, — летим в Торонто завтра вечером разными рейсами, а до этого вы весь день будете изучать материалы, которые я вам принес, и задавать мне вопросы, если они возникнут. Я загляну к вам сюда в два часа — устроим последний инструктаж.
— А потом я смогу связываться с вами без особых хлопот? — спросил я.
— Я хотел бы иметь такую возможность.
— Да, конечно. Я не поеду на этом поезде, что, разумеется, вам известно, но я буду на скачках в Виннипеге и Ванкувере. И, естественно, в Торонто. Я все написал, вы найдете это в конверте. Нам нет смысла о чем-то говорить, пока вы это не прочитали.
— Хорошо.
— Правда, есть одна неприятная новость, про которую там ничего нет, потому что я узнал об этом слишком поздно и не успел вписать. Похоже, что Филмер вошел в долю с одним из владельцев лошадей, которые поедут на этом поезде. Сделка была зарегистрирована сегодня, и мне только что сообщили о ней по телефону. Контрольная комиссия провинции Онтарио очень этим обеспокоена, но мы ничего не можем поделать. Никаких нарушений не было. Покупать лошадей не имеют права только те, кто был осужден за такие преступления, как поджоги, мошенничество или запрещенные азартные игры, но Филмера ни за что такое не осуждали.
— Какая лошадь? — спросил я.
— Какая лошадь? Лорентайдский Ледник. Неплохая лошадь. Вы прочитаете про нее здесь. — Он кивком указал на конверт. — Проблема в том, что мы установили такое правило: входить в вагон для лошадей, чтобы посмотреть на них, имеют право только владельцы. Нельзя, чтобы там крутился кто угодно, и из соображений безопасности, и чтобы не беспокоить лошадей. Мы считали, что у нас осталось единственное утешение — пусть Филмер и попадет на поезд, но доступа в этот вагон у него не будет. А теперь оказывается, что будет.
— Неудачно получилось.
— Просто возмутительно! — Он долил свой стакан, и по его резким движениям было видно, в каком он бешенстве. — Ну почему этот проклятый жулик должен был обязательно сунуть сюда свой нахальный нос? Если он где-то появляется, значит, дело нечисто. Все мы это знаем. Он что-то замышляет. Он нам все испортит. Он почти так и сказал напрямик. — Билл Бодлер взглянул на меня и покачал головой. — Не обижайтесь, но как вы намереваетесь не дать ему этого сделать?
— Зависит от того, что он собирается сделать.
На его лице снова промелькнула та же едва заметная улыбка, что и раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97