Волны житейского моря не пытались утащить ее на самое дно нищеты, страданий и горя. Поверенный в делах Джеммы находился где-то далеко и существовал в ее жизни только в виде подписи, расположенной в конце сухо и коротко написанной бумаги. Она была искренне благодарна за ту денежную поддержку, которую он ей оказывал, несмотря на то что ни в какую не соглашался назвать источник, когда Джемма попросила его об этом.
Скоро она увидится со своей мамой, которая объяснит, почему отослала ее от себя совсем крошечной, не способной запомнить, кто ее родные и где ее дом. Это не значит, что ее родители не заботились о ней. Раз от нее отказались, значит, есть тому какое-то логическое объяснение. Сколько раз Джемма повторяла себе эти слова, когда чувствовала себя всеми покинутой, когда ей было страшно, когда девочки дразнили ее, или в приюте — самое страшное в ее памяти время? Значит, была причина, должна была быть причина, почему ее оставили. Все равно кто-то любил ее, даже находясь где-то далеко-далеко.
Теперь наконец она узнает всю правду. Увидится со своей мамой, которая ласково прижмет ее к себе, о чем Джемма так часто мечтала. Джемма закрыла глаза, пытаясь хоть на мгновение избавиться от постоянной настороженности, присущей почти всем сиротам, ведь опасность может появиться откуда угодно и рассчитывать приходится только на себя.
Но сегодня ночью она не одна. С этой мыслью Джемма заснула.
На следующее утро облака все еще затягивали небо, однако дождь почти прекратился. К тому времени, когда девушки проснулись, сквозь тучи уже пробивались робкие лучи солнца.
Появившийся вскоре сэр Лукас сразу объявил, что хотя дорога по-прежнему утопает в грязи, но ехать по ней уже можно. Луиза сразу сообщила ему, что к их обществу присоединяется Джемма, и если у него имеются какие-то возражения, пусть держит их при себе. Дело в том, что Лукас с самого начала был с Джеммой довольно сух.
Однажды Джемма случайно услышала, как Луиза заметила:
— Но, Лукас, ведь она сестра лорда Гейбриела. Разве этого не достаточно для формального представления? — И на тихий протестующий ответ Лукаса ее новая подруга, откинув с лица непослушный локон своих прекрасных волос, произнесла: — Скоро все выяснится, не правда ли?
Джемма сделала вид, будто ничего не слышала, и наклонилась, чтобы проверить, крепко ли завязаны шнурки на дорожных ботинках. Увы, неуважение к человеку без роду, без племени явление обычное. С годами Джемма привыкла к этому и старалась не замечать, однако в глубине души по-прежнему ощущала болезненные уколы от недоуменно приподнятых бровей или косых взглядов, а порой и от откровенной грубости или неприязни, однако виду не подавала.
Даже теперь ей было неизвестно, в какой семье она родилась, но разве поэтому ей не следует вести себя, как подобает девушке благородного происхождения? Почему-то Джемма всегда была уверена в том, что ее мать — настоящая леди, поэтому сделала все, чтобы приобрести соответствующие манеры и никому не дать повода ее осудить.
Итак, после того как к поклаже, привязанной сзади к карете, добавились два более чем скромных саквояжа — весь багаж Джеммы, а сама она заняла место в карете рядом с Луизой, напротив них уселась их старшая спутница, тогда как Лукас предпочел ехать верхом.
Дороги просыхали, но медленно, поэтому экипаж едва тащился. Лукас был вынужден ехать впереди кареты, иначе был бы заляпан грязью, летевшей из-под колес. Но день все больше вступал в свои права, солнце припекало все сильнее, и Луиза повеселела.
— О, мы скоро приедем. Узнаю и гостиницу, и этот мост. Как я рада! К тому же ваше общество, Джемма, скрашивает поездку.
Раньше редко кто воспринимал присутствие Джеммы с каким-нибудь особым удовольствием: она помнила, с каким пренебрежением к ней относились некоторые девочки, как сплетничали за ее спиной, поэтому с благодарностью улыбнулась в ответ.
Кроме того, ехать так было намного приятнее, чем трястись в тесноте в почтовой карете вместе с толстым торговцем из Линкольншира, упиравшимся локтем ей в бок, а также с клерками, от которых так и разило чесноком. Кроме того, экипаж двигался плавно.
Но самым приятным, пожалуй даже опьяняющим, ощущением было иметь подле себя кого-то, кто разговаривал с тобой как с равной. Вдруг у Джемы заныло сердце. Заявиться к брату без приглашения, не зная, примет ли он ее, учитывая, что они друг друга не знали, было безрассудно и опрометчиво. И все же прежняя неуверенность исчезла. Джемма была не одна. Девушки то и дело выглядывали из окна, обмениваясь мнениями о приметах приближавшегося столичного города.
Солнце уже высоко стояло в небе, когда экипаж вкатился в фешенебельный район западной части Лондона. Джемма едва ли не с благоговением взирала на широкие площади и шумные улицы, где по обеим сторонам выстроились красивые дома. Должно быть, Луиза очень богата, если могла позволить себе снять дом в таком месте.
А брат, подумала Джемма, неужели он тоже живет в столь великолепном доме? Значит, он тоже весьма состоятелен. Что, если он не пожелает признать неизвестно откуда взявшуюся сестру, которая от смущения будет что-то лепетать с провинциальной наивностью? И как в таком случае ей быть?
У Джеммы комок подступил к горлу. Если лорд Гейбриел отвернется от нее, Луиза последует его примеру. Она приняла Джемму так легко только потому, что та заявила о своем родстве с Синклерами.
Все всегда возвращается на круги своя. Если у тебя нет семьи и некому о тебе позаботиться, то тебе ни за что не попасть в светское общество, где быстро и легко оценивают твое социальное положение. Это все равно что оказаться тонким молодым деревцем на пути сильного урагана, без глубоких корней деревце будет вырвано из земли и унесено мощным порывом вихря без всякой надежды на спасение.
Джемма поежилась. Но ведь ее матушка желала видеть ее, об этом ясно говорилось в письме. Разве может мать отказаться от своего ребенка?
Эта мысль не давала ей покоя.
Карета остановилась перед красивым зданием, стоявшим между столь же красивыми домами. Дом, снятый Луизой, имел несколько этажей, сверху его венчала шиферная крыша, парадные двери были выкрашены в темно-красный цвет, оконные стекла сверкали чистотой.
Сэр Лукас слез с лошади и направился ко входу, но не успел постучать, как дверь распахнул лакей в ливрее. Грум опустил подножку кареты, сперва помог выйти Луизе, потом Джемме и, наконец, мисс Поумшак.
— Смелтерс, не так ли? Все выглядит очень красиво, — заметила Луиза внешне совершенно невозмутимому лакею, беря Лукаса под руку и направляясь вместе с ним ко входу в дом. Щуплая девица и дородная женщина, по всей видимости, горничная и кухарка, поспешно присоединившиеся к ливрейному лакею, присели, а потом неподвижно замерли у стены, чем-то напоминая игрушечных солдат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Скоро она увидится со своей мамой, которая объяснит, почему отослала ее от себя совсем крошечной, не способной запомнить, кто ее родные и где ее дом. Это не значит, что ее родители не заботились о ней. Раз от нее отказались, значит, есть тому какое-то логическое объяснение. Сколько раз Джемма повторяла себе эти слова, когда чувствовала себя всеми покинутой, когда ей было страшно, когда девочки дразнили ее, или в приюте — самое страшное в ее памяти время? Значит, была причина, должна была быть причина, почему ее оставили. Все равно кто-то любил ее, даже находясь где-то далеко-далеко.
Теперь наконец она узнает всю правду. Увидится со своей мамой, которая ласково прижмет ее к себе, о чем Джемма так часто мечтала. Джемма закрыла глаза, пытаясь хоть на мгновение избавиться от постоянной настороженности, присущей почти всем сиротам, ведь опасность может появиться откуда угодно и рассчитывать приходится только на себя.
Но сегодня ночью она не одна. С этой мыслью Джемма заснула.
На следующее утро облака все еще затягивали небо, однако дождь почти прекратился. К тому времени, когда девушки проснулись, сквозь тучи уже пробивались робкие лучи солнца.
Появившийся вскоре сэр Лукас сразу объявил, что хотя дорога по-прежнему утопает в грязи, но ехать по ней уже можно. Луиза сразу сообщила ему, что к их обществу присоединяется Джемма, и если у него имеются какие-то возражения, пусть держит их при себе. Дело в том, что Лукас с самого начала был с Джеммой довольно сух.
Однажды Джемма случайно услышала, как Луиза заметила:
— Но, Лукас, ведь она сестра лорда Гейбриела. Разве этого не достаточно для формального представления? — И на тихий протестующий ответ Лукаса ее новая подруга, откинув с лица непослушный локон своих прекрасных волос, произнесла: — Скоро все выяснится, не правда ли?
Джемма сделала вид, будто ничего не слышала, и наклонилась, чтобы проверить, крепко ли завязаны шнурки на дорожных ботинках. Увы, неуважение к человеку без роду, без племени явление обычное. С годами Джемма привыкла к этому и старалась не замечать, однако в глубине души по-прежнему ощущала болезненные уколы от недоуменно приподнятых бровей или косых взглядов, а порой и от откровенной грубости или неприязни, однако виду не подавала.
Даже теперь ей было неизвестно, в какой семье она родилась, но разве поэтому ей не следует вести себя, как подобает девушке благородного происхождения? Почему-то Джемма всегда была уверена в том, что ее мать — настоящая леди, поэтому сделала все, чтобы приобрести соответствующие манеры и никому не дать повода ее осудить.
Итак, после того как к поклаже, привязанной сзади к карете, добавились два более чем скромных саквояжа — весь багаж Джеммы, а сама она заняла место в карете рядом с Луизой, напротив них уселась их старшая спутница, тогда как Лукас предпочел ехать верхом.
Дороги просыхали, но медленно, поэтому экипаж едва тащился. Лукас был вынужден ехать впереди кареты, иначе был бы заляпан грязью, летевшей из-под колес. Но день все больше вступал в свои права, солнце припекало все сильнее, и Луиза повеселела.
— О, мы скоро приедем. Узнаю и гостиницу, и этот мост. Как я рада! К тому же ваше общество, Джемма, скрашивает поездку.
Раньше редко кто воспринимал присутствие Джеммы с каким-нибудь особым удовольствием: она помнила, с каким пренебрежением к ней относились некоторые девочки, как сплетничали за ее спиной, поэтому с благодарностью улыбнулась в ответ.
Кроме того, ехать так было намного приятнее, чем трястись в тесноте в почтовой карете вместе с толстым торговцем из Линкольншира, упиравшимся локтем ей в бок, а также с клерками, от которых так и разило чесноком. Кроме того, экипаж двигался плавно.
Но самым приятным, пожалуй даже опьяняющим, ощущением было иметь подле себя кого-то, кто разговаривал с тобой как с равной. Вдруг у Джемы заныло сердце. Заявиться к брату без приглашения, не зная, примет ли он ее, учитывая, что они друг друга не знали, было безрассудно и опрометчиво. И все же прежняя неуверенность исчезла. Джемма была не одна. Девушки то и дело выглядывали из окна, обмениваясь мнениями о приметах приближавшегося столичного города.
Солнце уже высоко стояло в небе, когда экипаж вкатился в фешенебельный район западной части Лондона. Джемма едва ли не с благоговением взирала на широкие площади и шумные улицы, где по обеим сторонам выстроились красивые дома. Должно быть, Луиза очень богата, если могла позволить себе снять дом в таком месте.
А брат, подумала Джемма, неужели он тоже живет в столь великолепном доме? Значит, он тоже весьма состоятелен. Что, если он не пожелает признать неизвестно откуда взявшуюся сестру, которая от смущения будет что-то лепетать с провинциальной наивностью? И как в таком случае ей быть?
У Джеммы комок подступил к горлу. Если лорд Гейбриел отвернется от нее, Луиза последует его примеру. Она приняла Джемму так легко только потому, что та заявила о своем родстве с Синклерами.
Все всегда возвращается на круги своя. Если у тебя нет семьи и некому о тебе позаботиться, то тебе ни за что не попасть в светское общество, где быстро и легко оценивают твое социальное положение. Это все равно что оказаться тонким молодым деревцем на пути сильного урагана, без глубоких корней деревце будет вырвано из земли и унесено мощным порывом вихря без всякой надежды на спасение.
Джемма поежилась. Но ведь ее матушка желала видеть ее, об этом ясно говорилось в письме. Разве может мать отказаться от своего ребенка?
Эта мысль не давала ей покоя.
Карета остановилась перед красивым зданием, стоявшим между столь же красивыми домами. Дом, снятый Луизой, имел несколько этажей, сверху его венчала шиферная крыша, парадные двери были выкрашены в темно-красный цвет, оконные стекла сверкали чистотой.
Сэр Лукас слез с лошади и направился ко входу, но не успел постучать, как дверь распахнул лакей в ливрее. Грум опустил подножку кареты, сперва помог выйти Луизе, потом Джемме и, наконец, мисс Поумшак.
— Смелтерс, не так ли? Все выглядит очень красиво, — заметила Луиза внешне совершенно невозмутимому лакею, беря Лукаса под руку и направляясь вместе с ним ко входу в дом. Щуплая девица и дородная женщина, по всей видимости, горничная и кухарка, поспешно присоединившиеся к ливрейному лакею, присели, а потом неподвижно замерли у стены, чем-то напоминая игрушечных солдат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82