Подхватить. Влить в музыку. Вплести в танец. Трепетом ресниц, ритмом крови в своих венах Я танцевала. И тогда ослепительной острой, болезненной вспышкой озарения — я стала дар-княгиней. И тогда, в эту краткую долю мгновения — такую краткую! — я поняла. И знала теперь, что мне делать.
Что увидел в тот момент Аррек? Истину. Какой бы ни была.
Что увидели Рубиус и Адрея? Эль-ин, на мгновение дыхнувшую перламутром. Прижатые к черепу уши и оскаленные клыки. Первозданную дикость.
А еще — руки моего консорта. Тонкие, сильные пальцы Целителя, так сильно сжимавшие мои кисти, что еще мгновение, и хрупкие косточки были бы сломаны. Так сильно — и в то же время совершенно бесполезно.
Они увидели, если отбросить все лишнее, обычную семейную ссору. Живое, шипящее и скалящее клыки доказательство того, что эль-леди невозможно контролировать, приставив к ней мужа. Скорее наоборот. Оч-чень наоборот. Вряд ли сами высокие лорд и леди это осознавали после сегодняшнего вечера у них не будет особых возражений против того, чтобы Хранительницей стала эль-ин, не связанная с Эйхарроном уж слишком тесными эмоциональными узами.
А мнение этих двоих будет иметь решающее значение в данном вопросе.
Я отпила темно-красного, терпкого вина и подняла бокал, любуясь игрой света и тени. По губам змеилась медленная, совсем невеселая улыбка. Дараи. Так уверены, что ничто не может затронуть их эмоций, надежно защищены непроницаемыми щитами. Так абсурдно считающие, что если в сознании собеседника не светятся блуждающими огнями мысли о хитром и коварном трехслойном плане то и плана этого нет и быть не может. Люди...
Ауте, как они примитивны.
В такие моменты мне иногда казалось, что эти существ слишком глупы, чтобы выжить в нашем самом лучшем миров.
В такие моменты я сама казалась себе... старой.
Аррек сидел напротив, в другом конце комнаты, и его перламутровая кожа казалась единственным светлым островом в море зыбкой, неустойчивой тьмы.
Движение. Мой консорт поднял свой бокал и молча отсалютовал мне.
— Блестяще. Очень ловко проделано, любимая, — первые слова, нарушившие тишину. Голос его был очень музыкален и, как всегда, очень красив.
Отмахнулась движением ушей.
— Ты и половины не понял из того, что я сделала. — Потом, после паузы: — Не уверена, что сама это понимаю.
Улыбнулся. По крайней мере я предпочла счесть это улыбкой, кривящейся среди неустойчивой игры теней.
— «Эль-ин, тем более Мать Клана, ничего не делает только по одной причине», — процитировал он. — Об этом легко забыть. Особенно, когда речь идет о тебе.
И через некоторое время:
— Приношу свои извинения.
Я молчала.
Аррек сделал еще один медленный глоток, ни на секунду не отрывая от меня пристального взгляда. Ни любви, ни доброты, ни жалости не осталось в знакомых глазах. Только сталь.
— Я нашел способ обмануть истощение туауте. Технические подробности утомительно сложны, но основывается все на том, что ты — вене, обладающая фактически неисчерпаемым потенциалом физической и психической адаптивности. А я — твой риани, что означает связь на очень глубоком энергетическом уровне. Потребовалось разработать тонко сбалансированную систему влияний и контрвлияний, но общую идею ты должна была уловить из тех листов, которые передала Лейри. На начальном этапе процесса я подключаюсь к вегетативным и мотивационно-волевым компонентам и корректирую каскад реакций так, что истощения и последующей смерти не происходит. Осуществляется постоянная энергетическая подпитка. Коррекция должна идти непрерывно, хотя и может осуществляться на расстоянии.
Я прикрыла глаза, обдумывая этот сухой, сжатый отчет.
— Этот способ годится только для нас двоих или может быть применен другими?
— Почему бы и нет? — равнодушно пожал плечами Аррек. Я еще вспомню ему это равнодушие. — Если эль-ин будет из генетической линии Тей. Если ее риани будет Целителем моего уровня... и Видящим Истину.
Ясно.
— Согласие пациента для данной процедуры не требуется?
Равнодушно. Профессионально:
— Нет. Ни осведомленность, ни добровольное согласие объекта особой роли здесь не играют.
— Влияние на Целителя?
— Постоянная энергетическая подпитка — занятие довольно утомительное. Осуществляющий ее сокращает продолжительность собственной жизни. Где-то на четверть.
Это все-таки заставило меня сделать паузу. Ненадолго.
— Каково максимальное расстояние, на котором возможно поддержание этой связи?
— Как для любой пары вене и риани. Неограниченно.
— Если одна из сторон погибает?
— Смерть донора повлечет за собой активизацию процесса туауте и через некоторое время — гибель реципиента. Смерть реципиента на доноре отразится как сильный соматический и психический шок, но не намного сильнее обычного шока, возникающего при разрыве связи вене-риани.
На этот раз я замолчала надолго. Потом:
— Не знаю, почему я не приказала тебя убить. — Холодно. Сухо. И настолько серьезно, что любого другого я могла бы даже напугать. Впрочем, гнева не было. Не было вообще никаких эмоций, ничего в этом мире как будто уже не осталось, кроме цели.
— Потому что слишком хорошо умеешь просчитывать политические последствия, — равнодушно отозвался сиятельный дарай-князь и сделал еще один глоток. Встал. Подошел к просвету между ветвями и застыл, глядя в расстилающуюся снаружи звездную тьму. Руки его были скрещены на груди, бокал свободно покачивался в расслабленных пальцах. Хрупкое стекло ловило и преломляло едва заметное перламутровое сияние дарайской кожи, черная одежда и черные волосы заставляли тело растворяться в неверной тьме.
Он был самым прекрасным существом, которое мне когда-либо доводилось видеть. Все еще. Всегда.
Просто с определенного момента это перестало иметь значение.
— Не могу не признать действенность того, что ты планируешь. Если сможешь провернуть все так же тонко, как сегодняшнюю манипуляцию с Домами Вуэйн и Тон Грин, то эффект... мне даже сложно себе представить, каким он будет, — он поднес бокал к губам, не отрывая взгляда от тьмы снаружи. — После завтрашнего вечера Ойкумена уже никогда не будет прежней.
Я опустила ресницы. Итак, он все-таки признал, что завтра будет вечер, будет все то, что я на этот вечер запланировала. Последние тридцать лет дарай-князь весьма последовательно игнорировал саму возможность подобного развития событий.
Победа не принесла ни радости, ни даже торжества. Существо, которым я была, зашло уже слишком далеко по избранному пути, чтобы испытывать подобные чувства.
Интересно, как много Видящий Истину понял из того, что я сделала сегодня с Рубиусом и Адреей. Судя по всему, Аррек узнал о моих планах относительно арров где-то между утренним нападением на Оливуле и тем моментом, когда, пылая холодной яростью, ворвался в Дом Вуэйн и бесцеремонно настоял на своем участии в беседе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Что увидел в тот момент Аррек? Истину. Какой бы ни была.
Что увидели Рубиус и Адрея? Эль-ин, на мгновение дыхнувшую перламутром. Прижатые к черепу уши и оскаленные клыки. Первозданную дикость.
А еще — руки моего консорта. Тонкие, сильные пальцы Целителя, так сильно сжимавшие мои кисти, что еще мгновение, и хрупкие косточки были бы сломаны. Так сильно — и в то же время совершенно бесполезно.
Они увидели, если отбросить все лишнее, обычную семейную ссору. Живое, шипящее и скалящее клыки доказательство того, что эль-леди невозможно контролировать, приставив к ней мужа. Скорее наоборот. Оч-чень наоборот. Вряд ли сами высокие лорд и леди это осознавали после сегодняшнего вечера у них не будет особых возражений против того, чтобы Хранительницей стала эль-ин, не связанная с Эйхарроном уж слишком тесными эмоциональными узами.
А мнение этих двоих будет иметь решающее значение в данном вопросе.
Я отпила темно-красного, терпкого вина и подняла бокал, любуясь игрой света и тени. По губам змеилась медленная, совсем невеселая улыбка. Дараи. Так уверены, что ничто не может затронуть их эмоций, надежно защищены непроницаемыми щитами. Так абсурдно считающие, что если в сознании собеседника не светятся блуждающими огнями мысли о хитром и коварном трехслойном плане то и плана этого нет и быть не может. Люди...
Ауте, как они примитивны.
В такие моменты мне иногда казалось, что эти существ слишком глупы, чтобы выжить в нашем самом лучшем миров.
В такие моменты я сама казалась себе... старой.
Аррек сидел напротив, в другом конце комнаты, и его перламутровая кожа казалась единственным светлым островом в море зыбкой, неустойчивой тьмы.
Движение. Мой консорт поднял свой бокал и молча отсалютовал мне.
— Блестяще. Очень ловко проделано, любимая, — первые слова, нарушившие тишину. Голос его был очень музыкален и, как всегда, очень красив.
Отмахнулась движением ушей.
— Ты и половины не понял из того, что я сделала. — Потом, после паузы: — Не уверена, что сама это понимаю.
Улыбнулся. По крайней мере я предпочла счесть это улыбкой, кривящейся среди неустойчивой игры теней.
— «Эль-ин, тем более Мать Клана, ничего не делает только по одной причине», — процитировал он. — Об этом легко забыть. Особенно, когда речь идет о тебе.
И через некоторое время:
— Приношу свои извинения.
Я молчала.
Аррек сделал еще один медленный глоток, ни на секунду не отрывая от меня пристального взгляда. Ни любви, ни доброты, ни жалости не осталось в знакомых глазах. Только сталь.
— Я нашел способ обмануть истощение туауте. Технические подробности утомительно сложны, но основывается все на том, что ты — вене, обладающая фактически неисчерпаемым потенциалом физической и психической адаптивности. А я — твой риани, что означает связь на очень глубоком энергетическом уровне. Потребовалось разработать тонко сбалансированную систему влияний и контрвлияний, но общую идею ты должна была уловить из тех листов, которые передала Лейри. На начальном этапе процесса я подключаюсь к вегетативным и мотивационно-волевым компонентам и корректирую каскад реакций так, что истощения и последующей смерти не происходит. Осуществляется постоянная энергетическая подпитка. Коррекция должна идти непрерывно, хотя и может осуществляться на расстоянии.
Я прикрыла глаза, обдумывая этот сухой, сжатый отчет.
— Этот способ годится только для нас двоих или может быть применен другими?
— Почему бы и нет? — равнодушно пожал плечами Аррек. Я еще вспомню ему это равнодушие. — Если эль-ин будет из генетической линии Тей. Если ее риани будет Целителем моего уровня... и Видящим Истину.
Ясно.
— Согласие пациента для данной процедуры не требуется?
Равнодушно. Профессионально:
— Нет. Ни осведомленность, ни добровольное согласие объекта особой роли здесь не играют.
— Влияние на Целителя?
— Постоянная энергетическая подпитка — занятие довольно утомительное. Осуществляющий ее сокращает продолжительность собственной жизни. Где-то на четверть.
Это все-таки заставило меня сделать паузу. Ненадолго.
— Каково максимальное расстояние, на котором возможно поддержание этой связи?
— Как для любой пары вене и риани. Неограниченно.
— Если одна из сторон погибает?
— Смерть донора повлечет за собой активизацию процесса туауте и через некоторое время — гибель реципиента. Смерть реципиента на доноре отразится как сильный соматический и психический шок, но не намного сильнее обычного шока, возникающего при разрыве связи вене-риани.
На этот раз я замолчала надолго. Потом:
— Не знаю, почему я не приказала тебя убить. — Холодно. Сухо. И настолько серьезно, что любого другого я могла бы даже напугать. Впрочем, гнева не было. Не было вообще никаких эмоций, ничего в этом мире как будто уже не осталось, кроме цели.
— Потому что слишком хорошо умеешь просчитывать политические последствия, — равнодушно отозвался сиятельный дарай-князь и сделал еще один глоток. Встал. Подошел к просвету между ветвями и застыл, глядя в расстилающуюся снаружи звездную тьму. Руки его были скрещены на груди, бокал свободно покачивался в расслабленных пальцах. Хрупкое стекло ловило и преломляло едва заметное перламутровое сияние дарайской кожи, черная одежда и черные волосы заставляли тело растворяться в неверной тьме.
Он был самым прекрасным существом, которое мне когда-либо доводилось видеть. Все еще. Всегда.
Просто с определенного момента это перестало иметь значение.
— Не могу не признать действенность того, что ты планируешь. Если сможешь провернуть все так же тонко, как сегодняшнюю манипуляцию с Домами Вуэйн и Тон Грин, то эффект... мне даже сложно себе представить, каким он будет, — он поднес бокал к губам, не отрывая взгляда от тьмы снаружи. — После завтрашнего вечера Ойкумена уже никогда не будет прежней.
Я опустила ресницы. Итак, он все-таки признал, что завтра будет вечер, будет все то, что я на этот вечер запланировала. Последние тридцать лет дарай-князь весьма последовательно игнорировал саму возможность подобного развития событий.
Победа не принесла ни радости, ни даже торжества. Существо, которым я была, зашло уже слишком далеко по избранному пути, чтобы испытывать подобные чувства.
Интересно, как много Видящий Истину понял из того, что я сделала сегодня с Рубиусом и Адреей. Судя по всему, Аррек узнал о моих планах относительно арров где-то между утренним нападением на Оливуле и тем моментом, когда, пылая холодной яростью, ворвался в Дом Вуэйн и бесцеремонно настоял на своем участии в беседе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117