– спросил Оливье.
Я отрицательно покачал головой.
– Что-нибудь знаешь? Удар? Стойку?
– Ничего.
– Он никогда не боксировал, капитан, – неуверенно проговорил Оливье, обращаясь к экзаменатору слева.
– Проверим его реакцию, – сказал тот.
Оливье отступил на шаг и шепнул мне:
– Нападай.
Вместо нападения я сымпровизировал что-то вроде боксерской стойки. Оливье легонько шлепнул меня в грудь. Я отшатнулся и, как мне показалось, ударил его в лицо. Но это мне только показалось. Правая моя рука встретила воздух, а кулак противника в черной тугой перчатке сбил меня с ног.
– Один… два… три… – по привычке начал Оливьер но я тут же вскочил.
И снова упал, сбитый таким же точным и сильным ударом. На этот раз я решил не вставать: ну их к черту!
Но считать никто не стал.
– Снимите с него перчатки, Оливье. Одно очко.
– Не больше, капитан.
– Попробуем просто «файт», – сказал левый экзаменатор. – От «спортинг-файт», – пояснил он мне, – это отличается тем, что в бою нет никаких правил. Защищайтесь и нападайте, как вам будет угодно: ногами, руками, подножкой, головой…
Я внутренне усмехнулся. Боксировать я не умел, но знал самбо. Рискну. Оглядев моих тренинг-экспертов, я прочел злорадное торжество в глазах Шнелля: он все еще не простил мне поражения на скачках.
– Если пробовать, так с сильнейшим, – сказал я экзаменаторам. – Как противник, патрульный Шнелль меня вполне устраивает.
– Ваше право, – согласился экзаменатор.
Шнелль уже с нескрываемым злорадством – он даже торжествующей улыбки не спрятал – вышел не на ринг, а на большой квадратный мат рядом и стал в позе партерного акробата, приготовившегося к прыжку партнера.
– Не подходи к нему слишком близко, – шепнул мне Оливье, – он ударит ногою в пах.
Я знал эти штучки. Шаг. Еще шаг. Еще. Шнелль напоминал сжатую стальную пружину. Еще шаг – и ударит. Но я не шагнул, а прыгнул. Вверх и чуть вправо, так что взлетевшая правая нога Шнелля ударила, как и моя рука в схватке с Оливье, только воздух. В ту же секунду я перебросил Шнелля через голову. Он грузно грохнулся на пол, так грузно, что даже толща мата не смягчила удара.
– Браво! – крикнул Оливье. – Шесть.
– Пять, – поправил его сосед, до сих пор не принимавший участия в упражнениях.
– Пять? – переспросил, подымаясь, Шнелль. – А хотите нуль?
Он, все еще не понимая, считая свою неудачу случайностью, попробовал сбить меня подножкой. Я ушел. Он повторил прием, открыв руку. Я, ухватив ее, снова перекинул его через голову. Зрительно – это король-прием, эффектнейший из эффектных. Хруст едва не сломанной руки, отчаянный крик боли и грузный шлепок несобранного тела о мат слились в один звук – колокол моей победы.
– Шесть, – повторил Оливье.
Экзаменаторы, не возражая, черкнули что-то в своих рапортичках.
– Стрелять умеешь? – спросил старший.
– Из лука.
– Из автомата не пробовал?
– Нет, конечно, ведь даже в тирах только луки и стрелы.
– Дайте ему оружие, Рой, и покажите, как надо работать.
Третий из тренинг-экспертов, оценивший мою схватку со Шнеллем пятеркой, взял автомат и подвел меня к стойке тира. В двадцати шагах на длинной-предлинной скамье стоял ряд пустых винных бутылок, чуть дальше – такой же ряд жестяных консервных банок, а шагах в пятидесяти – снова бутылки, только реже и выше. На стене над ними ленточкой чьи-то портреты, чуть крупнее газетных.
Рой, не торопясь, объяснил мне устройство автомата, как целиться, спускать предохранитель и нажимать на спусковой крючок.
– Попробуй первый ряд.
Я снес его одной очередью.
Рой внимательно посмотрел, как я держу автомат, заглянул мне в глаза и молча кивнул на консервные банки.
Я снес и их.
– Вы солгали, Ано, – проговорил старший экзаменатор, – так стрелять может только знакомый с огнестрельным оружием.
– А я и знаком. Но вы спрашивали меня об автомате, а я стрелял из охотничьего ружья.
– Когда?
– Когда был «диким».
Ни малейшего удивления не отразилось на лицах моих судей. «Знают», – подумал я. Значит, и это прошло без промаха.
– А вам известно, что вы признаетесь в государственном преступлении?
– Какое же это преступление, если утро после Начала застало меня в лесу с охотничьей двустволкой в руках.
– Где же она?
– Я потерял ее на переправе. Нас преследовали колонны муравьев. Невосполнимая потеря.
– Чепуха, – засмеялся экзаменатор справа, до сих пор не выражавший своего отношения к моим ответам, – патроны к дробовику скоро бы кончились. Где бы вы их достали? Охоту запретили уже в первые месяцы Начала.
– Вы сказали «нас»… – снова начал старший экзаменатор, не забывший моей реплики.
– Да, я был не один. В лесу я нашел друзей, таких же скитальцев поневоле. Все они сейчас в Городе. Нам помог мсье Этьен, директор отеля.
По глазам экзаменаторов я уже видел, что все это им известно. Может быть, экзамен превратится в допрос?
Но этого не случилось. Никто не поинтересовался даже тем, почему мы вернулись в Город лишь спустя девять лет.
– Попробуйте последний ряд, – опять вмешался экзаменатор справа: видимо, его интересовало только то, что было связано со стрельбой и оружием.
Я струйкой пуль снял и третью бутылочную заставу. Ни одна из бутылок не осталась на месте. Рев автомата, звон стекла – и все.
– Шесть очков, – сказал Рой.
– Погодите, – послышался голос в дверях.
Экзаменаторы, как по команде, вскочили. Я обернулся: Корсон Бойл! И снова в штатском – не то директор департамента, не то преуспевающий клубмен.
– Садитесь, – махнул он рукой и подошел ко мне. – Видишь портреты на стенке? Это мэр и его олдермены. По-моему, им совсем не следует любоваться нашими тренировками. Закрой-ка им глазки, сынок.
Я, тщательно прицелившись, нажал на спусковой крючок. Очередь полоснула по стенке.
– Недурно, – сказал Бойл, прищурившись.
Он взял у меня автомат и сделал то же самое.
– Сколько вы мне поставите? – спросил он, возвращая автомат Рою.
– Двенадцать, – нагнул голову Рой. – Шесть за точность и столько же за артистизм.
– Столько же и ему, – сказал Бойл, указав на меня вытянувшимся экзаменаторам. – Подсчитайте.
– Тридцать, – подсчитал старший. – На шесть выше нормы.
– Отлично. Проверим сообразительность.
Он сел за стол – одноцветная сова среди пестрых попугаев. Рядом с ней они еще более усохли и постарели.
– Почему тебя потянуло в полицию?
– Я уже говорил.
– Предположим, что я забыл.
– Власть и сила. Почему я выбрал сильнейшего для участия в схватке? Потому что был качественно сильнее его. Почему вам, количественно более слабым, подчиняется количественно более сильное население Города? Потому что вы сильнее качественно.
Я был уверен, что мой ответ понравится Бойлу, и не ошибся. Он понимающе улыбнулся.
– А чем же обеспечивается эта качественность – оружием?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85