– спросил он.
Провокационный вопрос. Так бы ответил любой на моем месте. Любой некачественный. А я должен был защищать позицию качественности.
– Не только, – ответил я, подумав. – Конечно, сила оружия – решающий фактор в подавлении большинства меньшинством. Но оружие можно отнять или изготовить. На оружие можно ответить оружием. А почему вам подчиняются не только кучера и консьержки, но и директора «Сириуса»? Не выписывают же они свои чеки под дулом наведенных на них автоматов.
Бойл засмеялся:
– Верное наблюдение. А вывод?
– Денег у них не меньше, чем у вас. Но деньги не фишки, у них должно быть какое-то мерило стоимости.
– Что ты имеешь в виду? – прищурился Бойл, на этот раз, как мне показалось, не дружелюбно, а настороженно.
Я вывел свою судьбу на опасный стрежень, но сворачивать не собирался. Возможно, отсюда и не возвращаются. Но я почему-то был уверен, что Бойл в конце концов оценит мою откровенность. С другими бы я подумал, но с Корсоном Бойлом…
– Завод или заводы по изготовлению пищи. Пищевой комбинат вроде химического, – решительно произнес я. – Это большая сила, чем оружие, и большая ценность, чем деньги.
Последовал вопрос – как выстрел:
– А что ты знаешь о заводе?
– Ничего.
– Но ты же знаешь, что это завод?
– Предполагаю. А предположение – не знание.
– Ты с кем-нибудь делился таким предположением?
Спрашивал только Бойл. Тренинг-эксперты давно ушли. Экзаменаторы молчали с серыми, как мундиры, лицами. Вероятно, таких экзаменов еще не было.
– С кем у нас можно делиться? – изобразил я пренебрежение и равнодушие. – С людьми без памяти?
– У тебя есть друзья.
– Они умствований не любят. Обеспечь себя – предполагай что угодно. Вот их кредо.
– А секретарь Томпсона?
– Мы с ним почти не встречаемся. Он очень занят.
– Пишут историю, – скривился Бойл. – А кому нужна эта история? Как трамвай превратился в конку, а в квартире погасли лампочки? Мы восстановили телефон для себя, а Городу он не нужен. Мы замораживаем изобретения только потому, что считаем прогресс преждевременным. Статус-кво – вот что нам нужно. Объяснить?
– Не надо. Но я не уясняю угрозы прогресса.
– Память возвращается, мальчик. Когда-нибудь мы все вспомним, что было и как было. Судный день, как говорят церковники… – Он посмотрел на меня, как прицелился, и помолчал, словно взвешивая все, что хотел прибавить. – То, что в наших руках пища, – известно. И то, что не любят нас в Городе, – тоже известно. Так почему бы нам не завоевать любовь, когда все так просто? Снизить цены. Пустить продукты по дешевке. Всем, всем, всем. Уменьшатся прибыли? Не так уж страшно…
– Страшно другое, – перебил я. – Поднимется жизненный уровень, повысится платежеспособность. Будут больше покупать, больше продавать и больше производить. Расширится рынок труда. А за счет чего? И еще: судя по товарным этикеткам, завод работал и до Начала. А помнит ли кто-нибудь его мощность? Есть ли уверенность в том, что эта мощность неограниченна и сможет удовлетворить любой спрос? А если нет такой уверенности, значит, вы заинтересованы в стабильности положения, в сохранении нынешнего уровня платежеспособности, в понижении, а не в повышении спроса.
– Соображает, – похвалил Бойл.
– Даже слишком, – поморщился старший экзаменатор: ему явно не нравился такой оборот разговора, и мне он, по-видимому, не верил. Он долго буравил меня своими колючими глазками-шильцами и наконец спросил: – А не коммунист, случайно?
– А что это? – ответил я вопросом на вопрос как мог равнодушнее.
– Не притворяйся. Кто называет себя так в Сопротивлении?
– Это допрос или экзамен? – озлился я.
– Не горячись. За излишнюю горячность мы снижаем очки, – сказал Бойл. – Мы и без тебя знаем, кто называет себя коммунистом, а почему – они и сами не помнят. Мы знаем и о тебе все, что можно знать. Ты не сопротивленец и не бунтарь. Тебе хочется хорошо жить и многим владеть. Но тебе придется столкнуться с сопротивленцами. Вот мы и проверяем твои реакции.
– Я не считаю Сопротивление серьезной угрозой, – стараясь выглядеть как можно более размышляющим, произнес я. – Конечно, можно достать оружие…
– Уже достают, – сказал Бойл.
– Можно отбить грузовик с продуктами.
– Уже отбивают, – сказал Бойл.
– Но пока мерило стоимости в наших руках, любая акция Сопротивления бессмысленна.
Бойл засмеялся дружелюбно и поощрительно.
– Куда его? – спросил он экзаменаторов.
Старший сказал:
– Парень дошлый, умеет думать. Может быть, в БИ-центр?
Я счел нужным сыграть непонимание, хотя отлично знал, о чем речь.
– Вычислительный, – пояснил Бойл.
– Это там, где очкарики? – поморщился я. – Не по мне.
– Пусть начинает патрульным, – сказал Бойл. – Мне нужны люди, прошедшие все ступени лестницы.
Экзамен окончился.
19. ТАЙНОЕ ТАЙНЫХ
Но не окончилось мое пребывание в полицейских чертогах. В почти ресторанной столовой меня накормили отличным завтраком, подогнали в цейхгаузе новенький золотогалунный мундир, одели в желтые канадские сапоги с отворотами и подвели к контрольному зеркалу. Оттуда на меня взглянул двухметровый – зеркало увеличивало, – обшитый золотом хлыщ, такой напыщенный и нахальный, что мне самому стало противно.
– Не морщитесь, – предупредил оператор. – Что-нибудь не в порядке?
– Да нет, ничего, – вздохнул я.
Меня прижали к стене в нелепой позе, разместив руки и ноги в прозрачных пластмассовых зажимах, почти не отражавшихся в зеркале. Но постовая поза эта меня отнюдь не украсила.
– Зачем все это? – спросил я недовольно.
– Зеркальное отражение фиксируется особым аппаратом и передается в Би-центр.
– Для чего?
– Если будете назначены туда на дежурство, пройдете лишь в том случае, когда совпадет отражение. Мы сообщаем только контрольный номер.
– Канитель, – сказал я.
– Зато верняк. Любой пропуск можно подделать, а отражение – нет.
В словах седого оператора звучала гордость.
– Сами придумали? – спросил я.
– Нет. Я пришел к контрольному зеркалу уже в первое утро Начала. Все забыл, а как работать с зеркалом и фиксировать отражение, помнил.
– И как устроено?
– Этого никто не знает. Сзади герметически закрытый цилиндр без единого отверстия или соединения. Не требует ни ремонта, ни смазки. Видите? – Он показал на табло, на котором проступили какие-то цифры. – Это наш контрольный номер. Если вас назначат в Би-центр, мы сообщим его по телефону. Вот и все.
– А отражение?
– Никто не знает, как оно фиксируется. Я проделываю только подготовительную работу, все остальное закрыто. Отражение каким-то образом оказывается в Би-центре и сверяется, если понадобится, тамошней контрольной системой.
– И ни одной ошибки за девять лет?
– Ни одной.
Я подумал, что «облака» несомненно запрограммировали оптимальный вариант снабжения этого мира продуктами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85