Я ответил, что у меня еще есть дела в лазарете и что пойти мне некуда.
– Тебя ждут в легионе. Если же твой легион расформировали, то тебя зачислят в другой боевой отряд.
– Я не солдат. Пришел на север, намереваясь завербоваться, но заболел, не успев поступить на военную службу.
– Мог бы подождать в своем родном городе. Мне говорили, что вербовщики разъезжают повсюду и бывают в каждом городке не реже двух раз в году.
– Мой родной город – Нессус. – Я заметил, что она улыбнулась. – Я уехал оттуда некоторое время назад, а сидеть где-нибудь и ждать целых полгода – это не по мне. Мне это даже и в голову не приходило. Ты тоже из Нессуса?
– Наверное, тебе тяжело стоять.
– Ничего, все в порядке.
Она прикоснулась к моей руке робким жестом, который напомнил мне прирученного оленя в саду Автарха.
– Да ведь ты шатаешься. Даже если у тебя прошла лихорадка, ты еще слаб, и стоять на ногах тебе не следует. Ведь ты несколько дней не поднимался с койки. Поэтому прошу тебя немедленно лечь.
– Но тогда мне будет не с кем поговорить, кроме тех, кого я вижу целый день. Человек справа от меня – асцианин, военнопленный, а слева – из глухой деревни, о которой ни ты, ни я никогда и слыхом не слыхивали.
– Ну ладно, если ты послушаешься меня и ляжешь, я посижу рядом, и мы поговорим. Мне все равно нечего делать до вечера. Так в каком районе Нессуса ты жил?
Пока она помогала мне добраться до койки, я сказал, что хочу не столько говорить, сколько слушать, и спросил, какой квартал города она считает своим домом?
– Когда служишь в Ордене Пелерин, он и есть твой дом – любое место, там, где установлены палатки. Орден становится твоей семьей, твоими друзьями, как если бы все твои подруги неожиданно стали тебе сестрами. Но прежде чем я пришла сюда, я жила далеко на северо-западе той части города, где видна Стена.
– Возле Кровавого Поля?
– Да, совсем рядом. Ты знаешь это место?
– Я сражался там однажды. Она удивленно раскрыла глаза.
– В самом деле? Мы туда ходили посмотреть. Вообще-то нам не разрешали, но мы все равно ходили. Ты тогда одержал победу?
Мне эта мысль никогда не приходила в голову, поэтому пришлось сперва все взвесить, прежде чем ответить ей.
– Нет, – сказал я. – Потерпел поражение.
– Но ты остался жив. Я уверена, лучше проиграть сражение и остаться в живых, чем отнять жизнь у другого человека.
Я распахнул на себе одежду и показал ей шрам на груди, который остался от листка аверна, брошенного Агилюсом.
– Тебе очень повезло. К нам часто привозят солдат с подобными ранами на груди, но спасти их удается редко. – Она осторожно прикоснулась к шраму. На ее лице появилось очень милое выражение, такого мне еще не приходилось видеть у женщин. Она нежно погладила меня, потом быстро отдернула руку. – Эта рана не могла быть слишком глубокой.
– Нет, рана была поверхностная, – подтвердил я.
– Как-то раз мне довелось увидеть драку между офицером и экзультантом во время маскарада. В качестве оружия они использовали ядовитые растения – я решила, что иначе у офицера было бы преимущество – меч. Экзультант был убит, и я ушла, но потом начался большой скандал, потому что тот офицер обезумел. Он бросился мимо меня, размахивая своим ядовитым растением, но кто-то швырнул дубинку ему под ноги, и офицер упал. Думаю, это была самая захватывающая схватка из тех, что я видела.
– Они смело дрались?
– Не особенно. Было много споров о правилах поединка. Да ты, наверное, сам знаешь, как ведут себя мужчины, когда не хотят начинать дуэль.
– «До конца дней своих буду гордиться оказанной мне честью. Такого лестного предложения не получала еще ни одна птица. Но я с глубоким сожалением вынужден отклонить приглашение к бою по трем причинам: во-первых, хотя у тебя есть перья на крыльях, мне придется сражаться не с этими крыльями…» Ты знаешь эту историю?
Послушница улыбнулась и покачала головой.
– Хорошая история. Я когда-нибудь перескажу тебе ее. Если ты жила так близко от Кровавого Поля, то твоя семья, должно быть, знатных кровей. Наверное, ты армигер?
– Практически мы все армигерки или экзультантки. Боюсь, это довольно аристократический Орден. Иногда дочь оптимата, вроде меня, может быть допущена в Орден, если этот оптимат длительное время ходил в друзьях и помощниках Ордена. Но таких, как я, в Ордене только три. Мне говорили, что некоторые оптиматы полагают: все, что от них требуется, – сделать щедрый подарок и тогда их дочерей примут в общину. Но в действительности это не так, они должны всячески помогать в работе Ордена, и не только деньгами. Они должны оказывать помощь не один день и не один год. Видишь ли, мир не так испорчен, как люди предпочитают считать.
– Ты полагаешь, это правильно – таким образом ограничивать доступ в Орден? Ведь вы служите Миротворцу. Разве он спрашивал тех людей, которых возвращал к жизни, армигеры они или экзультанты?
– Этот вопрос многократно обсуждался в Ордене, – снова улыбнулась она. – Но существуют другие общины, открытые для оптиматов, а также для людей низших сословий. Устанавливая же высокую социальную планку, мы получаем крупные пожертвования для использования в нашей деятельности, к тому же мы имеем немалое влияние в обществе. Если бы мы ухаживали и кормили людей только определенного социального класса, я бы сказала, что ты прав. Но это не так, по возможности мы помогаем даже животным. Конекса Эпихарис говорила, что наш нижний предел – насекомые, но как то раз она видела одну из нас – я говорю о послушницах, – которая пыталась выправить сломанное крыло бабочки.
– А вас не тревожит одно противоречие? Ведь эти солдаты изо всех сил старались убить как можно больше асциан? Ее ответ оказался для меня неожиданным:
– Асциане – не люди.
– Я уже говорил тебе, что мой сосед – асцианин. По моим наблюдениям, вы ухаживаете за ним так же, как и за нами.
– А я тебе говорила, что мы помогаем и животным. Разве ты не знаешь, что человеческие существа могут потерять человечность?
– Ты говоришь о зоантропах? Я встречал их.
– Да, о них. Они сами добровольно отказались от всего человеческого. Существуют и другие, которые потеряли человеческие черты непредумышленно, часто по ошибке, считая, что они, наоборот, развивают свои качества или поднимаются до состояния более возвышенного, чем нам дано при рождении. А вот стряхнули с себя все человеческое.
Я подумал о Балдандерсе, который нырнул со стены своего замка в воды озера Диутурн.
– Но эти существа… они заслуживают нашего сочувствия.
– Животные тоже заслуживают сочувствия. Вот почему члены нашего Ордена заботятся о них. Но когда человек убивает животное – это не убийство.
Я сел и взял ее за руку, мне трудно было сдержать волнение, внезапно охватившее меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82