Отныне я стал просто человеком и был вне себя от радости. Я чувствовал себя, как в детстве, после долгих занятий с мастером Мальрубиусом, когда я наконец-то был свободен и убегал поиграть на Старом Подворье или карабкался сквозь брешь в стене, чтобы через минуту уже мчаться среди деревьев и мавзолеев нашего некрополя. Я был опозорен и изгнан, лишился дома, остался без друзей и без денег, а теперь еще и отдал самый ценный предмет на свете, в конечном счете единственный ценный предмет. Но тем не менее я знал, что все будет хорошо. Я спустился до самой основы существования и ощущал это дно руками. Теперь я знал, что такая основа действительно существует и отныне я буду только подниматься вверх от этой нижней точки. Я завернулся в плащ, как делал это на сцене, ибо ощущал себя не палачом, а актером, хотя некогда действительно был палачом. Я подскакивал в воздух, как скачут горные козлы, и дурачился, ибо чувствовал себя ребенком и знал, что тот, кто не испытывает этого чувства, – не человек.
Когда я вышел из часовни, воздух оказался свежим и прохладным, словно специально созданным для меня, чем-то новым, но только не древней атмосферой Урса. Я с наслаждением купался в этом воздухе, распустив полы плаща и воздев руки вверх, к звездам, наполняя свои легкие, словно новорожденный, чуть не захлебнувшийся околоплодными водами.
Все эти мои переживания заняли куда меньше времени, чем требовалось на описание. Я уже был готов направиться обратно в лазарет, как вдруг заметил неподвижную фигуру. Некто наблюдал за мной, схоронясь в тени одной из палаток. С тех пор как мы с мальчиком едва спаслись от слепо рыскающего чудовища, разрушившего деревню магов, я боялся, что кто-нибудь из слуг Гефора вновь идет по моему следу. Поэтому я хотел было удрать, но фигура выступила в лунный свет, и я увидел перед собой Пелерину.
– Подожди, – проговорила она. – Извини, если я напугала тебя.
Ее овальное гладкое лицо казалось почти бесполым. Она была молода, но постарше, чем Ава, и на добрых две головы выше ее – настоящая экзультантка, такая же высокая, какой некогда была Текла.
– Когда долго смотришь в лицо опасности… – начал было я.
– Понятно. Я ничего не знаю о войне, но много – о мужчинах и женщинах, которые с ней знакомы не понаслышке.
– Чем я могу быть полезен, шатлена?
– Прежде всего я должна выяснить, выздоровел ли ты. Что скажешь?
– Вполне выздоровел, – ответил я. – И ухожу отсюда завтра.
– Значит, ты зашел в часовню, чтобы поблагодарить за свое исцеление? Я замялся.
– Мне много чего надо было сказать, шатлена. В том числе выразить благодарность за выздоровление.
– Можно проводить тебя? – Да, конечно, шатлена.
Мне доводилось слышать, что высокая женщина кажется выше любого мужчины – вероятно, это правда. Ростом моя спутница намного уступала Балдандерсу, но, шагая рядом с ней, я чувствовал себя почти карликом. Мне вспомнилось и то, как Текла наклонялась, чтобы обнять меня, и как я целовал ее груди.
Пройдя несколько шагов, Пелерина продолжила разговор:
– Ты хорошо ходишь, ноги длинные, и, по-моему, ты одолел немало лиг. Не приходилось тебе служить в кавалерии?
– Я ездил верхом, но не в кавалерии. Горы я пересек пешком, если это тебя интересует, шатлена.
– Что ж, это хорошо, потому что у меня нет для тебя лошади. Но, кажется, я забыла представиться. Меня зовут Маннеа, я – настоятельница послушниц нашего Ордена. Наша Домницелла в отъезде, поэтому в настоящее время я несу ответственность за всех здешних людей.
– А меня зовут Северьян из Нессуса, я странник. Хотел бы я предложить тебе тысячу хризосов на благородное дело, но могу лишь устно поблагодарить тебя за доброту, с которой ко мне здесь отнеслись.
– Когда я упомянула о лошади, Северьян из Нессуса, я не собиралась ни продать ее тебе, ни подарить, чтобы таким образом заслужить твою благодарность. Если мы еще не заслужили твою благодарность, то и в будущем на нее нечего рассчитывать.
– Я действительно искренне благодарен, – заверил я Пелерину. – И, как уже сказал, не задержусь здесь, в лазарете, в расчете на вашу доброту.
– Я так и не думала. – Маннеа взглянула на меня сверху вниз. – Сегодня утром одна из послушниц рассказала мне, что какой-то пациент ходил вместе с ней в часовню два вечера назад, и описала его внешность. Вот почему, когда ты нынче остался в часовне один, я сразу поняла, о ком говорила послушница. Понимаешь ли, у меня есть задание, но некому его выполнить. В более спокойное время я послала бы группу наших рабов, но они обучены уходу за больными, а нам и так даже не хватает рабочих рук. Но сказано же: «Он посылает нищему посох, а охотнику копье».
– Не хочу обидеть тебя, шатлена, но полагаю, ты ошибаешься, доверяя мне лишь потому, что я ходил в вашу часовню. Ведь я мог бы воровать драгоценности с алтаря.
– Ты хочешь сказать, что воры и лжецы нередко приходят помолиться? Да, с благословения Миротворца, это так. Поверь мне, Северьян, странник из Нессуса, никто больше не делает этого – ни из членов Ордена, ни из посторонних людей. Но ты ничуть меня не обидел. Мы и наполовину не так могущественны, как полагают невежественные люди. Тем не менее те, кто считает нас бессильными, еще более невежественны. Не выполнишь ли ты мое поручение? Я дам охранную грамоту, чтобы тебя не схватили как дезертира.
– Если только это поручение мне по силам, шатлена. Она положила руку мне на плечо. При этом первом ее прикосновении я чуть не вздрогнул – будто меня неожиданно задело крыло птицы.
– Примерно в двадцати лигах отсюда, – сообщила Маннеа, – живет отшельником один мудрый и святой анахорет. До последнего времени он был в безопасности, но все нынешнее лето Автарх был вынужден отступать, и вскоре кошмар войны докатится до его дома. Кто-то должен пойти к нему и убедить переехать к нам или же, если уговорить не удастся, доставить его силой. Думаю, сам Миротворец указал мне, что именно ты можешь выполнить эту миссию. Согласен?
– Я, конечно, не дипломат, – ответил я. – Что же касается второй части поручения, признаюсь, я прошел длительное обучение.
15. ПОСЛЕДНЯЯ ОБИТЕЛЬ
Маннеа вручила мне грубо выполненную карту, на которой было изображено прибежище анахорета. При этом она подчеркнула, что если я хоть немного отклонюсь от указанного маршрута, то почти наверняка не смогу найти конечной цели путешествия.
Трудно сказать, в какой стороне от лазарета находился дом отшельника. Отдельные отрезки пути были обозначены на карте соответственно трудности передвижения, а повороты-с учетом размеров самой карты. Я двинулся на восток, но вскоре заметил, что дорога поворачивает на север, потом – на запад, через узкий каньон с шумным ручьем, струящимся по дну, и в конце концов – на юг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Когда я вышел из часовни, воздух оказался свежим и прохладным, словно специально созданным для меня, чем-то новым, но только не древней атмосферой Урса. Я с наслаждением купался в этом воздухе, распустив полы плаща и воздев руки вверх, к звездам, наполняя свои легкие, словно новорожденный, чуть не захлебнувшийся околоплодными водами.
Все эти мои переживания заняли куда меньше времени, чем требовалось на описание. Я уже был готов направиться обратно в лазарет, как вдруг заметил неподвижную фигуру. Некто наблюдал за мной, схоронясь в тени одной из палаток. С тех пор как мы с мальчиком едва спаслись от слепо рыскающего чудовища, разрушившего деревню магов, я боялся, что кто-нибудь из слуг Гефора вновь идет по моему следу. Поэтому я хотел было удрать, но фигура выступила в лунный свет, и я увидел перед собой Пелерину.
– Подожди, – проговорила она. – Извини, если я напугала тебя.
Ее овальное гладкое лицо казалось почти бесполым. Она была молода, но постарше, чем Ава, и на добрых две головы выше ее – настоящая экзультантка, такая же высокая, какой некогда была Текла.
– Когда долго смотришь в лицо опасности… – начал было я.
– Понятно. Я ничего не знаю о войне, но много – о мужчинах и женщинах, которые с ней знакомы не понаслышке.
– Чем я могу быть полезен, шатлена?
– Прежде всего я должна выяснить, выздоровел ли ты. Что скажешь?
– Вполне выздоровел, – ответил я. – И ухожу отсюда завтра.
– Значит, ты зашел в часовню, чтобы поблагодарить за свое исцеление? Я замялся.
– Мне много чего надо было сказать, шатлена. В том числе выразить благодарность за выздоровление.
– Можно проводить тебя? – Да, конечно, шатлена.
Мне доводилось слышать, что высокая женщина кажется выше любого мужчины – вероятно, это правда. Ростом моя спутница намного уступала Балдандерсу, но, шагая рядом с ней, я чувствовал себя почти карликом. Мне вспомнилось и то, как Текла наклонялась, чтобы обнять меня, и как я целовал ее груди.
Пройдя несколько шагов, Пелерина продолжила разговор:
– Ты хорошо ходишь, ноги длинные, и, по-моему, ты одолел немало лиг. Не приходилось тебе служить в кавалерии?
– Я ездил верхом, но не в кавалерии. Горы я пересек пешком, если это тебя интересует, шатлена.
– Что ж, это хорошо, потому что у меня нет для тебя лошади. Но, кажется, я забыла представиться. Меня зовут Маннеа, я – настоятельница послушниц нашего Ордена. Наша Домницелла в отъезде, поэтому в настоящее время я несу ответственность за всех здешних людей.
– А меня зовут Северьян из Нессуса, я странник. Хотел бы я предложить тебе тысячу хризосов на благородное дело, но могу лишь устно поблагодарить тебя за доброту, с которой ко мне здесь отнеслись.
– Когда я упомянула о лошади, Северьян из Нессуса, я не собиралась ни продать ее тебе, ни подарить, чтобы таким образом заслужить твою благодарность. Если мы еще не заслужили твою благодарность, то и в будущем на нее нечего рассчитывать.
– Я действительно искренне благодарен, – заверил я Пелерину. – И, как уже сказал, не задержусь здесь, в лазарете, в расчете на вашу доброту.
– Я так и не думала. – Маннеа взглянула на меня сверху вниз. – Сегодня утром одна из послушниц рассказала мне, что какой-то пациент ходил вместе с ней в часовню два вечера назад, и описала его внешность. Вот почему, когда ты нынче остался в часовне один, я сразу поняла, о ком говорила послушница. Понимаешь ли, у меня есть задание, но некому его выполнить. В более спокойное время я послала бы группу наших рабов, но они обучены уходу за больными, а нам и так даже не хватает рабочих рук. Но сказано же: «Он посылает нищему посох, а охотнику копье».
– Не хочу обидеть тебя, шатлена, но полагаю, ты ошибаешься, доверяя мне лишь потому, что я ходил в вашу часовню. Ведь я мог бы воровать драгоценности с алтаря.
– Ты хочешь сказать, что воры и лжецы нередко приходят помолиться? Да, с благословения Миротворца, это так. Поверь мне, Северьян, странник из Нессуса, никто больше не делает этого – ни из членов Ордена, ни из посторонних людей. Но ты ничуть меня не обидел. Мы и наполовину не так могущественны, как полагают невежественные люди. Тем не менее те, кто считает нас бессильными, еще более невежественны. Не выполнишь ли ты мое поручение? Я дам охранную грамоту, чтобы тебя не схватили как дезертира.
– Если только это поручение мне по силам, шатлена. Она положила руку мне на плечо. При этом первом ее прикосновении я чуть не вздрогнул – будто меня неожиданно задело крыло птицы.
– Примерно в двадцати лигах отсюда, – сообщила Маннеа, – живет отшельником один мудрый и святой анахорет. До последнего времени он был в безопасности, но все нынешнее лето Автарх был вынужден отступать, и вскоре кошмар войны докатится до его дома. Кто-то должен пойти к нему и убедить переехать к нам или же, если уговорить не удастся, доставить его силой. Думаю, сам Миротворец указал мне, что именно ты можешь выполнить эту миссию. Согласен?
– Я, конечно, не дипломат, – ответил я. – Что же касается второй части поручения, признаюсь, я прошел длительное обучение.
15. ПОСЛЕДНЯЯ ОБИТЕЛЬ
Маннеа вручила мне грубо выполненную карту, на которой было изображено прибежище анахорета. При этом она подчеркнула, что если я хоть немного отклонюсь от указанного маршрута, то почти наверняка не смогу найти конечной цели путешествия.
Трудно сказать, в какой стороне от лазарета находился дом отшельника. Отдельные отрезки пути были обозначены на карте соответственно трудности передвижения, а повороты-с учетом размеров самой карты. Я двинулся на восток, но вскоре заметил, что дорога поворачивает на север, потом – на запад, через узкий каньон с шумным ручьем, струящимся по дну, и в конце концов – на юг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82